Удалившись от селения на порядочное расстояние, Танагер, пригнувшись, шагнула вбок и спряталась под нависшими ветками высокой сосны. Сверчок, не переставая стонать и причитать, последовала за ней, крепко прижимая к груди крошечного сына.

Стараясь дышать помедленнее, чтобы успокоить полыхающие легкие, Танагер выглянула из убежища и посмотрела назад. Их, кажется, никто не преследовал.

Сверчок с благодарной улыбкой на лице опустилась на колени. Младенец негромко заплакал. Его мать с трудом переводила дыхание; по ее лбу градом катился пот. Закрыв от ужаса глаза, она прошептала:

— Что же… теперь… делать?

Танагер с жадностью вдохнула побольше воздуха:

— Не знаю. Возвращаться нельзя.

— Куда же… податься?

— Знаю, знаю! В селение… Волшебной Лосихи. Знаешь… как туда добраться? — с трудом проговорила Танагер, борясь с одышкой.

— Вниз… по западному… склону? Где большой каньон… спускается… в долину?

— Да. Отправляйся туда. Возьми с собой всех… кого встретишь. Иди.

— А ты как же?

Танагер неуверенно усмехнулась. Дыхание уже почти восстановилось.

— Видишь ли, у тебя ведь ребенок. У тебя и муж есть — Ломает-Рог. А я пока что совершенно свободна. Что мужское семя на камень попадает, что в меня — и там и тут ничего из него не вырастает.

— Танагер, умоляю тебя… Не делай глупостей! Ты — самая красивая женщина Красной Руки. Любой мужчина, который тебе понравится, с радостью возьмет тебя в жены…

— Шшш! Что это с тобой? На наше селение только что напали, а ты собираешься рассуждать о том, как меня замуж выдать? Шагай! Да побыстрее! Поднимись к верхней тропе и выйди в долину к западу отсюда. А потом тебе нужно будет лишь двигаться вдоль ручьев.

— А ты?

Танагер подмигнула подруге:

— Я прокрадусь обратно. Нужно ведь кому-нибудь разузнать, что там делается. Там и мое охотничье оружие осталось. Кроме того, ведь Ломает Рог со всеми остальными мужчинами отправился на охоту. Им необходимо сообщить, куда вы пошли. Я буду всем говорить, что Стучащие Копыта и Лосиха вас укроют. А как иначе они узнают, куда им идти? Как Ломает-Рог узнает, где вы?

Поняв безвыходность положения, Сверчок кивнула:

— Хорошо. Я унесу малыша. Но только… — Она погладила Танагер по плечу.

— Что «только»?

— Будь осторожна.

— Ты же меня знаешь. Дым сильнее шумит, чем Танагер, когда по лесу крадется.

Сверчок покачала головой:

— Я знаю, ты отличная охотница. Конечно, тебе гораздо лучше скитаться под открытым небом, чем сидеть в палатке. Но будь осторожна, Танагер. У меня какое-то ужасное предчувствие, понимаешь…

Танагер только усмехнулась в ответ:

— Не забудь: тебе нельзя нигде останавливаться, пока не доберешься до места. Лосиха о тебе позаботится. — С этими словами она заставила себя подняться на ноги и побежала обратно по направлению к селению. Интересно, кого убили, а кому удалось выжить?

Почему она всегда вела себя не так, как все остальные? Неудивительно, что никому пока не удалось обрюхатить ее. Она слишком много двигалась — и семя просто не успевало угнездиться.

Она опустила глаза и посмотрела на свое тонкое стройное тело. На гладких сильных мускулах не наросло ни капельки жира. Она, конечно, не такая сильная, как мужчина, но зато ловче и проворнее, а это все-таки некоторое преимущество. Ни один из мужчин Красной Руки не мог сравниться с ней в меткости. У нее был совершенно особый глазомер, а талант охотницы был врожденным…

Неожиданно она снова увидела вокруг себя вражеских воинов. Она едва поверила своим глазам: как они могли так быстро добраться сюда? Хоть она и двигалась неслышно, будто дым, — сколько раз она хвасталась этой своей способностью! — из-за деревьев на нее набросились сразу четверо. Она закружилась на месте, будто олениха, не зная, что предпринять, — ведь ускользнуть можно было, только бросившись по направлению к Сверчку…

Она легко поднырнула под чьей-то рукой и отпрыгнула в сторону, но слишком поздно. Толстые мускулистые руки обхватили ее мертвой хваткой сзади за талию и швырнули наземь.

Она рванулась изо всех сил и почти что высвободилась, но тут другой воин схватил ее за руку. Она обернулась и оказалась с врагом лицом к лицу. Мужчина ухмыльнулся ей, свирепо сверкнув глазами.

Шутки-Шутит склонилась над ступой, с удовольствием приступая к работе. При каждом движении мускулы ее рук вздувались под кожей. По пещере разносился монотонный звук пестика; весь прошлогодний урожай сосновых семян стирался в отличную пасту. Когда ей попадалось высохшее семечко, она вдребезги разбивала его тупым концом пестика.

Ловкими пальцами она собрала всю пасту и положила в корзину, а потом взяла последнюю пригоршню семян. Потолкла их отдельными сильными ударами и снова принялась перетирать равномерными круговыми движениями.

— Даже и поверить трудно, как все переменилось, — попытался начать разговор Черный Ворон, почесывая выступающий живот. Он взглянул на большую кучу сыромятных ремней, лежавшую у его ног. Из них он плел длинный прочный канат для новой ловушки на лося.

Шутки-Шутит кивнула в ответ, не отрывая сосредоточенного взгляда от работы.

— Мне бы в жизни в голову прийти не могло, чтобы анит-а пришли за тобой — звать тебя на войну с Племенем — да еще два раза подряд.

— Все переменилось, — неуверенно ответил он, запрокинув голову, так что кадык резко выдался вперед, и разглядывая небо. — Понимаешь, все эти события всегда крутились вокруг Маленького Танцора — вот как, например, в собачьей своре может из-за какого-нибудь одного щенка свара разгореться. В следующий раз я буду осмотрительнее в выборе друзей.

Она язвительно усмехнулась:

— В самом деле?

Он внимательно посмотрел на нее:

— А тебе по вкусу то, что с нами со всеми случилось? Наш побег, вся эта крысиная жизнь в норах? А бизонов тут в горах редко-редко убивать удается.

— Ты просто глуп, — мягко сказала она, глядя на него с нежностью. — Оглянись вокруг! Место очень красивое — не то что равнина, где зелень появляется лишь весной, а все остальное время трава коричневая… Здесь все такое разноцветное, и вид постоянно меняется, стоит только солнцу на небе перейти на другое место. В вигваме из шкур никогда нам так тепло не было зимой, как здесь, в горной пещере. Может, крысы-то не такие уж и дуры? А ты можешь припомнить, когда нам в последний раз голодать пришлось?

— Но мы же семена едим, траву, коренья!

— Да, траву… а еще мясо лосей, овец, зайцев, медведей… а иногда и бизона. Вспомни-ка, Черный Ворон. Напряги хорошенько память и вспомни: сколько мяса мы ели в последние годы, когда еще жили в Племени? — Она выразительно помахала пестиком перед его носом.

Он упрямо пожал плечами:

— Ну, может, слегка и голодали иногда…

— Кроме того, что с нами было бы, если бы мы остались, а Тяжкий Бобр не убил бы нас своим Проклятием? Что? Сейчас тебе пришлось бы отправиться в горы воевать со страшными анит-а. Подумай-ка об этом. А так мы с другой стороны гор. И пока что мы в безопасности. — Она замолчала, задумчиво глядя на заходившее на западе солнце. Хотя стена каньона и скрывала вид, она хорошо знала, что там находится. — Вдобавок, муженек, если дела снова переменятся, мы переселимся еще дальше. Может, в следующей горной гряде найдем себе убежище.

— А если и там идет война?

— Мы пойдем еще дальше — пока не найдем такое место, где войны нет. Что нам нужно? Дом, где можно укрыться от дождя и снега. Животные и растения, чтобы не умереть с голоду и одеться. Разве нам нужно что то еще?

— Люди, с которыми хоть словом перекинуться можно.

Она ему подмигнула:

— Ты просто устал от Голодного Быка и остальных…

— Нет. Мне не хватает людей, с которыми можно разговаривать. Мне не хватает старых легенд, новых лиц, новых шуток… соскучился и по торговцам, по их рассказам о других племенах… Здесь мы отрезаны от всего остального мира — вот что я хотел сказать.