Бет ничего не оставалось, как прийти к заключению, что Меган рассказала Стефану правду и он ее простил.

«Я ее ненавижу, — думала Бет по дороге в Кейп. — За то, что она сделала раньше. За то, что она еще может сделать. За то, к чему она может вынудить Стефана». И тем не менее материнское сердце Бет содрогалось при мысли о том, что было бы с ней самой, случись подобное несчастье с ее мальчиками, и тогда она от души жалела Меган. И Стефана.

В половине десятого Бет свернула на покрытую гравием дорожку к уединенному дому Джона. Она сама нашла для Джона этот дом, солидный и красивый, обшитый деревом, выкрашенный белой и голубой краской, с большими солнечными комнатами и замечательным видом на пролив Нантакет.

Джон любил этот дом — четыре сложенных из кирпича камина, полы из твердого дерева, музыкальную комнату и отдельное крыло для «Бет-Стар». Он не знал, что Бет долго осматривала каждый мало-мальски подходящий дом в окрестностях и наконец выбрала этот, потому что он показался ей лучшим для Джона.

Бет нравилось работать в этом доме. Каждую среду она проводила здесь. Случалось, что Джон приезжал в Бостон на встречу с юристами или консультантами по маркетингу. Дважды они с Бет вместе ездили по делам в Нью-Йорк. Но точно так же, как в маленьком коттедже садовника в Пало-Альто родилась идея о «Бет-Стар», теперь мозгом и штаб-квартирой компании стала залитая солнечным светом комната в доме на берегу пролива Нантакет.

Бет не позвонила Джону перед выездом и обрадовалась, увидев, что в доме горит свет, а его машина стоит во дворе, но рядом чья-то еще.

Бет негромко постучала в тяжелую дубовую дверь. Подождала и постучала снова, погромче.

Джон открыл дверь.

— Бет!

Он явно был удивлен. Он стоял перед ней в махровом купальном халате, держа в руке полупустой стакан с белым вином.

— Привет, Джон, — с чувством неловкости поздоровалась Бет.

Чего ради она приехала? Несколько часов назад это казалось ясным: ей было нужно с кем-нибудь поговорить. Нет, поговорить именно с Джоном.

— Зачем ты приехала, Бет? — прямо спросил он.

— Я хотела с тобой поговорить.

— О «Бет-Стар»?

— Нет. О личном.

Джон распахнул дверь. Бет вошла и сразу остановилась, пораженная. В камине пылал огонь, а на диване свернулась клубочком женщина в точно таком же махровом халате, как у Джона. Вполне понятно, чему она помешала.

— Бет, это Мерилин. Мерилин, это Бет.

Мерилин подняла стакан с вином.

— Я много слышала о вас, Бет. И о компании тоже.

«Я-то никогда о тебе не слышала», — подумала Бет. Она была потрясена. Ясно, что это не случайное свидание; Мерилин — часть жизни Джона.

— Полагаю, я неудачно выбрала время для разговора, — неуверенно произнесла Бет.

— Если не хочешь поговорить с нами обоими. — Голос Джона выдавал досаду из-за ее вторжения. — Возможно, мой телефон не работает?

— Нет… я… просто я была так расстроена, что села в машину и поехала сюда…

— Расстроена? — повторила Мерилин, явно удивленная холодностью Джона по отношению к Бет.

— Да. Кое-что случилось. Я подумала, что мне стоит поговорить с Джоном, так как он знает людей, с которыми это произошло. — Неловкость, испытываемая Бет, бросалась в глаза, так же как и ее беспомощность. — Я вижу, ты занят. Можно ли мне повидаться с тобой завтра?

Джон молча смотрел на нее, и невозможно было точно определить его чувства. Он злится? Или просто озабочен?

Мерилин встала.

— Что за глупости, Бет! Вы проехали сегодня вечером большое расстояние. Джон, завтра моя смена начинается в семь утра. Пожалуй, мне пора.

— Нет, Мерилин, — твердо ответил на это Джон.

Мерилин недоумевала. Почему он так себя ведет? Это на него не похоже. К тому же Бет явно нуждалась в помощи Джона, а он не хотел ей помочь. Мерилин всегда считала, что они близкие друзья.

Джон пожал плечами:

— Бет, дай нам один час, хорошо?

Он говорил со снисходительностью, не ускользнувшей от внимания Бет. Однако она была слишком ошеломлена, чтобы сказать хоть что-то. Наконец она собралась с мыслями.

— Я пойду в кабинет. Пожалуйста, не спешите. Спасибо, Мерилин. Рада была с вами познакомиться.

Бет повернулась и ушла в отдельную часть дома, где были расположены кабинет и музыкальная комната.

— Что все это значит, Джон? — спросила Мерилин, едва Бет ушла.

— Ты о моем поведении? Она не имела права вторгаться сюда без предупреждения и при этом воображать, что ради нее я должен бросить все.

— Но она так подавлена. Приди она к нам в отделение «Скорой помощи» такая усталая и подавленная, мы бы немедленно отправили ее в палату и уложили в постель.

— Да, кажется, она скверно выглядит, — согласился Джон, и в его голосе впервые за все время прозвучало беспокойство.

— Да. Ты догадываешься, что произошло?

— Думаю, да. — Голос Джона снова стал жестким. — Она сама создает себе проблемы.

— И тем не менее это проблемы. — Мерилин помолчала и добавила: — Я считала, что вы с ней близкие друзья.

— Друзья? — Джон рассмеялся. — Нет. Мы всего лишь деловые партнеры. Это ты мой друг.

Джон подошел к ней и поцеловал. Мерилин горячо ответила на его поцелуй, потом отстранилась.

— Я чувствую себя немного неловко.

— Потому что мы не одни?

— Угу.

— Так или иначе, но она нарушила наши планы, верно? — с горечью спросил Джон.

— Да… но ведь мы счастливы. А она по какой-то причине несчастна. Мне ее жаль. Я надеюсь, ты будешь добр к ней.

— Говорил ли тебе кто-нибудь, что ты прекрасный, сострадательный врач?

— Только ты, когда я зашивала тебе палец.

Бет мерила шагами кабинет, мельком поглядывая на диаграммы и проекты, и пыталась определить смысл реакции Джона. Она была слишком измучена и смущена, чтобы толком проанализировать его поведение.

Не в силах успокоиться, она вошла в музыкальную комнату. Бет обычно избегала туда заходить, потому что там стояло большое пианино, старое, расстроенное и потускневшее. Оно осталось от прежних хозяев. Джон не проявлял к нему интереса и не реставрировал, как ни настаивала Бет.

Бет остановилась в дверях. Пианино было выдвинуто на середину комнаты, полностью обновленное. Бет медленно провела ладонями по великолепно отполированному дереву.

Как давно, уже много лет, она не прикасалась к инструменту. Бет коснулась клавиатуры, потом осторожно нажала на новую белую клавишу. Тон был совершенным — звучный и чистый. Бет села и начала играть. Она закрыла глаза. Играла, как всегда, с большим чувством и умиротворением, почти полчаса без перерыва, не открывая глаз, забыв о времени и о присутствии Джона.

Когда она наконец остановилась, то услышала, как Джон тихонько произнес:

— Бет!

Она резко обернулась. Джон стоял, прислонившись к стене, в дальнем конце комнаты. На нем были клетчатая рубашка с закатанными до локтя рукавами и коричневые брюки. Волосы еще мокрые — он успел принять душ и переодеться после того, как она ушла из гостиной.

Мирное очарование момента было нарушено; на Бет снова обрушилась реальность с ее тревогами. Стефан, Меган, Стефани… а теперь еще враждебность Джона.

— Я не имел представления, что ты играешь, Бет! — произнес Джон с искренним восхищением.

Он сам был музыкантом и мог по достоинству оценить талант Бет.

— Мы очень многого не знаем друг о друге, — холодно ответила Бет и отвела глаза.

— Это верно.

— Например, — продолжала она спокойно, — я думала, что мы друзья.

— Вот как? — Это прозвучало саркастически едко. — А собственно говоря, на каком основании ты так думала?

Бет пожала плечами. Она смотрела на клавиатуру. Джон молчал и не двигался с места.

— На том основании, что у нас все было общим, что мы много времени проводили вместе… «Бет-Стар». — Бет снова пожала плечами. — Ну, просто я считала, что мы друзья, вот и все…

— Этого еще недостаточно для того, чтобы так считать. Чтобы стать другом, Бет, необходимо теснее общаться, быть в курсе дел и чаяний друга. Заботиться о нем. — Джон помолчал и добавил сердито: — Тебе не кажется нелепым, что, зная, как я люблю музыку, да и ты, кстати, тоже, ты никогда мне не говорила, что играешь на пианино? За все эти годы ты ни разу об этом не упомянула!