И начался пир. Ашуг Джунун оказался в центре веселья. Ели, пили, играли, пускались в пляс. Ликовали сердца. Поднялся Кёр-оглы и молвил, заглушая голоса пировавших:
— Решено, мой сын, иди вооружайся!
Демирчи-оглы ушел и вскоре возвратился при мече, щите, копье, палице и булаве. Приблизился к Кёр-оглы, и видит тот, что Демирчи-оглы столько оружия взял, что еле двигался от тяжести. Раздались слова песни. Это запел Кёр-оглы. Послушаем его:
"В Эрзерум лежит твоя дорога,
Эрзерум на озеро похож.
Не бери с собой оружья много,
Но булатный меч всегда хорош.
Воин небледнеющего лика,
Ты мои не позабудь слова:
Буйволу подходит больше — пика,
Молодцу — подходит булава.
И хоть путь нелегок и тревожен,
Пуще глаза береги коня.
А в бою ты меч рвани из ножен,
Будь во всем похожим на меня".
Демирчи-оглы по неопытности думал, что, чем больше оружия у игида, тем лучше. После совета Кёр-оглы он отобрал только то, что нужно было взять, а остальное оставил. Затем он сходил за своей цепью и, опоясавшись ею, возвратился.
Кёр-оглы сказал:
— Теперь, сын мой, иди и выбери себе любого скакуна!
Демирчи-оглы вывел из стойла Арабата и оседлал его. Простился с удальцами, с Нигяр-ханум, с ашугом Джунуном и, вскочив в седло, предстал перед Кёр-оглы.
— Выслушай перед дорогой мой последний наказ, — произнес Кёр-оглы.
Взял он саз. Послушаем сказанное:
"Когда ты прискачешь, игид, в Эрзерум,
В ножнах не скрывай пред врагами булата.
Но в схватку кидаться нельзя наобум,
И лучше назад повернуть Арабата.
Знай, воин обязан, когда он не трус,
Окинуть врага ненавидящим взором,
Встать на стременах и подкручивать ус,
Удары врагу нанося шестопером.
Противник двоится у труса в глазах,
Считать же врагов храбрецу не годится.
Скачи в Эрзерум, будь отважным в боях,
Чтобы с Телли в Ченлибель возвратиться".
Когда Кёр-оглы закончил песню, Демирчи-оглы, попрощавшись с ним, направил коня в сторону Эрзерума. Долго ли, скоро ли ехал, но, добравшись до гор эрзерумских, почувствовал он усталость, да и конь его, Арабат, был голоден.
Видит всадник: течет пред ним алмазный родник. Спешился Демирчи-оглы, расседлал коня и отпустил его попастись, а сам, умывшись ключевой водой, прилег немного отдохнуть. Но только смежил ресницы, как снизошел на него сон богатырский. Сколько времени спал он, неведомо, но когда пробудился, то увидел, что густой туман повис вокруг, а верный конь исчез куда-то.
Кинулся он искать Арабата, подавая зов словом и свистом, но конь как сквозь землю провалился.
Взял тогда Демирчи-оглы саз и запел:
"Верный конь исчез куда-то,
Как вернуть мне Арабата?
Как в чужой мне стороне
Оказаться на коне?
Нужен плотник стройке дома,
Врач, чтоб вылечить больного,
Конь бойцу нужней собрата,
Где найти мне Арабата?
Как противника кляня,
Встречу бой я без коня?
Край чужой — грустней заката,
Как вернуть мне Арабата?"
Все горы облазил Демирчи-оглы, с ног сбился, но коня отыскать так и не смог. Опечалилась душа, и запел он:
"Пусть бедности избегнет удалец,
Которая похожа на заплатки.
Богач, наполнив золотом ларец,
Проводит жизнь в довольстве и достатке.
Равно умрет, кто беден и богат,
Но отличить умей добро от зла ты.
Гость знатный к богачу войдет в палаты,
Кто беден, тот богатому не брат.
На свете много, Демирчи-оглы,
Есть удальцов, чья нелегка дорога.
Пропал твой конь среди нависшей мглы,
И уповать осталось лишь на бога".
Долго бродил по горам Демирчи-оглы в поисках пропавшего скакуна, как вдруг у подножия скалы увидел чабана.
Приблизился к нему пеший всадник и молвил:
"Друг чабан — мне конь дороже злата,
Может быть, ты видел Арабата?
Если нет булата, в бой не вступишь,
Может быть, ты видел Арабата?"
И ответил чабан ему так:
"Удалец, под балахоном синим
Твоего коня я видел ныне,
Пусть вовек не будет пешим всадник,
Видел скакуна я на вершине".
И снова спросил его Демирчи-оглы:
"Сгинул конь мой — тяжела утрата,
Не могу найти я Арабата.
Верный конь в бою достоин брата,
Может быть, ты видел Арабата?"
И сказал в ответ чабан:
"Я тебя не знаю, но как другу
Постараюсь оказать услугу.
На горе я видел Арабата,
Как найдешь, то подтяни подпругу".
И поведал Демирчи-оглы:
"Демирчи-оглы я и доселе
Проживал в нагорном Ченлибеле,
Хитрость вражья кознями богата,
Где, скажи, ты видел Арабата?"
Чабан откликнулся песней:
"Храбрый воин, одолей тревогу,
Снова солнце озарит дорогу,
Задрожит противник трусовато,
На горе я видел Арабата".
Не успели отзвучать его последние слова, как в горах поднялся ветер. Туман рассеялся, даль прояснилась и Демирчи-оглы нашел своего коня. Сгущались вечерние сумерки, когда он подъехал к Эрзеруму. Глядит: на улицах Эрзерума — ни души. Точно все жители покинули город. Разыскивая караван-сарай, выехал он на какую-то площадь. Смотрит, тут людей видимо-невидимо! О, аллах, народу столько, что иголке негде упасть. Пришпорил он коня и приблизился к толпе. Поднявшись на стременах, присмотрелся: одни стояли, другие сидели, а метельщики подметали и поливали середину площади.
— Почтенный, что здесь происходит, зачем народ собрался? — спросил он одного старика.
— Видно, ты чужестранец? — отозвался старик.
— Да, я приехал издалека.
Старик поведал:
— Это площадь для пехлеванов Джафар-паши, сынок Уверенные в своих силах пехлеваны порой приходят на эту площадь чтобы помериться силами с пехлеванами паши. Ныне из Аравии прибыл какой-то пехлеван, чтобы встретиться на этой площади с Гора-пехлеваном. По этому поводу и собрался народ.
