В роще, в поле, на поляне —

Чудеса весны.

Все духовные, миряне —

Все оживлены!

Май исполнен сил,

Неким чудом он владеет.

Все мгновенно молодеет,

Где б он ни ступил.

Кто не чтит его обычай?

Ну-ка, от души

Смейся, пой, пляши,

Но без грубости мужичьей.

Каждый Маю рад.

Если так распелись птицы,

Неученые певицы,

Запевай им в лад.

Слава Маю! Мир отрадный

Он разлил вокруг.

Лес п поле так нарядны,

Так наряден луг!

Сколько пестроты!

«Ты малыш, вот я большая!» —

Шепчут, чашечки качая,

Клевер и цветы.

Алый ротик, брось кривиться,

Зубками дразня.

Стыдно! Он еще глумится,

Огорчив меня!

Как же можно так?

Я люблю, а ты не любишь,

Ты меня с улыбкой губишь,

Словно лютый враг.

Да, моей лихой кручины

Вы одна виной.

Друг мой, нет у вас причины

Строгой быть со мной.

Вы добры для всех,

А ведь я ваш раб усердный.

Быть такой немилосердной —

Право, тяжкий грех.

Но испортить Мая сладость

Я и вам не дам.

Как! Забыть я должен радость

Лишь на радость вам?

Где ваш долг весне?

Вместе быть все твари рады,

Так хоть капельку отрады

Подарите мне! 

Мужу правды радостна весна,

И зима для радости дана.

Только будет радость неполна,

Если не от женщины она.

Чествуй женщин всех, мой стих,

Только лучшими хвалами чествуй лучших среди них.

Радоваться должен человек,

Вот и мне бы радоваться той,

Кто меня приворожит навек

Верностью, Любовью, Чистотой.

Если б сердце увидало

Ту, пред кем бы, как пред чудом, вечно счастье трепетало

Я ж ее и видел только раз,

Но доныне ей дивлюсь, как чуду.

Или так близка она от глаз,

Что без глаз мне видится повсюду?

Как такое колдовство прекрасно:

Видеть милую не видя, видеть всюду и всечасно.

Люди спросят: «Что ж за колдовство?

За сто миль глаза твои глядят!»

Это мысли сердца моего

И сквозь стены видят милый взгляд.

Будьте вы хранителями ей,

Чувства, чьи глаза всезрящи, страсть и жар души моей.

Доживу ль узнать, что мне в ответ

На меня без глаз она глядит,

Каждой мыслью мне стремится вслед

И любовь мою вознаградит.

Пусть я милой буду мил,

Пусть любовью мне ответит: ей любовь я подарил! 

«Это чувство и сладко и ново,

И все ж это боль, отчего — не пойму.

Я рыцаря полюбила младого

И отказывать больше не в силах ему.

Мне трудно бороться с его мольбой,

И не знаю, не знаю, что делать с собой.

Порою себе я кажусь непреклонной,

Хозяйкой воли своей, и тогда,

Как ни просит мой рыцарь влюбленный,

Я остаюсь перед ним тверда.

Но тут же вопрос себе задаю:

Сохраню ли до завтра я твердость мою?

Если бы он навещал меня реже,

Было б не так искушенье сильно,

Он уходит, а мысли все те же:

Я ведь ему уступлю все равно.

И рада б я сдаться, но женский мой стыд

Подольше не соглашаться велит.

И страхи в сердце моем теснятся,

И мысли шепчут со всех сторон,

Что — как ни страшно — приходится сдаться,

Исполнить то, что требует он.

И мне не избегнуть этого дня.

Ведь этого сердце и хочет и ждет от м§ня.

Лучшие люди меня уверяли,

Что вся его жизнь образцовой была.

Так я равнодушной остаться могла ли?

Я сердце до гроба ему отдала.

Каждый мне в сердце проникнуть бы рад,

Но все проиграли игру, всем дал мой возлюбленный мат». 

Когда солнцу, от росы блестящи,

Ранним утром или в полдень мая

Шлют улыбку первые цветы

И в полях, в растормошенной чаще

Свищут птицы, радость изливая,—

Что прекрасней этой красоты?

Словно рай, земля сияет всюду.

Но вот я дивлюсь другому чуду

И хочу заверить вас:

Я не раз уже им восхищался

И могу им восхищаться сотни раз.

Если дама вежлива, спокойна,

Хорошо одета, благородна,

Если целомудренна, скромна,

Если свиту выбрала достойно,

Обо всем беседует свободно,

То, как солнце, светит всем она.

За нее, не размышляя,

Я отдам всю радость мая,

Ибо прелесть нежной чистоты,

Красота лица и тела

Лучше, чем весна, и зелень, и цветы.

Если ж выбор кажется вам странен,

Побродите по земле весенней,

Где дружины Мая все в цвету,

И поймете, чем я в сердце ранен,

Почему без долгих размышлений

Благородных дам я предпочту.

Если бы мне выбрать приказали,

Я с ответом медлил бы едва ли,

В этом слово рыцаря даю,

Сударь Май, вы Январем бы стали

Прежде, чем отверг бы я красавицу мою.