– Томас не мог отказаться от путешествий. А я так больше не могла. Каждый раз, когда он уезжал, во мне что-то умирало. Я не находила себе места до его возвращения. У нас были удивительные встречи, а потом все повторялось. Радости было все меньше, горечи – все больше. Но вот терпение мое иссякло.

На ее лице отражались все чувства, которые она когда-то испытывала к Томасу.

Либби видела, как та переживает, словно события, о которых она поведала девушке, произошли совсем недавно. Ее лицо выражало любовь, желание, боль утраты. Ничего удивительного, что Каро никогда не говорила о своем прошлом. Достаточно было чуть приоткрыть дверцу, как одиночество и пустота выплеснулись наружу.

– «Удача» – корабль, на котором плавал Томас, направлялась в Константинополь. Матросы считали дни до отъезда. Их радость убивала меня. Понятно, что я не могла просить его остаться. Слишком сильно я его любила, чтобы отнять у него то, что было для него дороже жизни. Но и меня можно было понять. Долгие месяцы ожидания были мне уже не под силу. Мы провели вместе волшебную ночь, и он покинул меня до рассвета. Я уехала в тот же день. Пять лет назад.

– У вас, кажется, была таверна? Где именно? Что с ней случилось?

– Я продала ее, – спокойно ответила Каро, и лицо ее стало непроницаемым. – Заведеньице хоть куда. Прямо на пристани в Пенсаколе. Примерно в пятнадцати милях отсюда. Один посетитель мечтал купить ее и получил наконец.

– А что с Томасом? – не смогла удержаться от вопроса Либби. Она должна знать, чем закончилась их история.

Каро пожала плечами:

– Не знаю. Я туда больше не возвращалась. Надеюсь, у него все хорошо и он счастлив.

– А вы? Вы не тоскуете по нему?

Каро так взглянула на нее, что Либби поклялась обуздать свое проклятое любопытство. Как видно, порвав с прошлым, Каролина не сумела задушить в себе любовь.

– Мне не хватало его всегда, даже когда он был рядом. Я приняла правильное решение. Иногда мне удавалось не думать о нем несколько дней. Я уверяла себя, что он здоров и счастлив, и верила, что так оно и есть на самом деле.

Глядя на Каро, которая нежно гладила медальон, Либби понимала, что она кривит душой. Она ни на минуту не переставала думать о Томасе Кейне. Лишь исчезла с его горизонта.

Либби попыталась отвлечь Каро от печальных мыслей и завести непринужденный разговор.

– Расскажите, как вы приехали сюда, как стали экономкой?

– Чего тут рассказывать? Я работаю, чтобы занять себя. Не могу сидеть сложа руки целый день. Я тут и помру.

Либби догадывалась, почему Каро вертелась весь день как белка в колесе, – чтобы не думать о Томасе. Боль, должно быть, была такой сильной, что если бы она чуть-чуть отпустила вожжи, у нее разорвалось бы сердце. И она убивала себя. Убивала работой. Ее сердце не могло выдержать такую нагрузку.

Либби прекрасно понимала, что Каро никогда не пойдет на то, чтобы сбавить обороты. Она будет работать, пока ее не свалит новый приступ. И если никого не будет рядом, она умрет.

Хорошее настроение, в котором пребывала девушка после того, как смогла помочь Пилар и Каро, развеялось, как туман под лучами жаркого флоридского солнца. Получается, что все ее усилия коту под хвост? Она лишь отсрочила то, что должно случиться.

Боль в груди, которую испытала девушка, красноречиво свидетельствовала о том, как много значит для нее Каро. Как же покинуть их, если смерть домоправительницы неизбежна? Придется найти выход, и побыстрее.

А вот и решение проблемы: она разыщет Томаса Кейна и расскажет ему, что Каро до сих пор любит его, В мечтах она уже представляла себе их бурную встречу до ее возвращения в двадцатый век. И поможет ей воссоединить любовников не кто иной, как Джон. Ведь чтобы найти Томаса, ей придется поехать с ним в Пенсаколу. Поездка отвлечет Джона от мыслей об апачах и постоянной тревоги.

Либби была уверена в успехе своего предприятия. Она уговорит Джона смотаться с ней в Пенсаколу. Эта поездка пойдет ему на пользу.

Внутренний голос нашептывал ей, что ехать вдвоем опасно, но Либби безмятежно улыбалась. Что будет, то будет. Ей надоело думать о последствиях!

– Черт побери, Либби, нельзя брать все на себя!

Либби взглянула на лестницу, а затем опять на Джона.

– Я знаю. – Она старалась говорить тихо, чтобы не разбудить Каро, которая не должна догадываться о ее планах. – Думаю, у меня все получится.

– Послушайте, – он понизил голос и взял Либби за руку, чтобы увести ее подальше от лестницы. – Никто не поймет, что вы сделали для Пилар и Каро, лучше, чем я. Хватит, остановитесь. Я не позволю вам впутываться в это дело.

– Джон, иначе нельзя. Вы сами говорили, что она не собирается сбавлять обороты и будет работать до тех пор, пока не свалится замертво. Что, по всей видимости, произойдет довольно скоро. В моем распоряжении три недели или около того – пока Ленгдон не отменит запрет. Потом я уже не смогу помочь Каро.

– Почему вы так уверены, что память вернется к вам, как только вы окажетесь рядом с деревом?

Как жаль, что сейчас не время говорить правду. Как она мечтала довериться ему, но понимала всю абсурдность своего желания и поэтому сказала лишь следующее:

– Я должна вернуться в свою жизнь!

Его глаза загорелись, и он приблизился к Либби. Джон взял ее за плечи и слегка наклонился – наверное, решил поцеловать. Либби с готовностью потянулась к нему, подставив для поцелуя губы. Но Фолк внезапно отшатнулся, и из ее груди вырвался вздох разочарования.

– Я уже думал об этом, – сообщил он, глядя в сторону и засунув руки в карманы брюк. – Возможно…

Либби, догадываясь, что он хотел сказать, потрясла головой, чтобы не дать ему договорить. Нельзя позволить ему даже думать об этом. Хотя, Бог свидетель, как она желала услышать эти слова. Нет, нельзя вводить его в заблуждение!

– Я уеду, как только получу разрешение, – решительно заявила она. – Я не могу остаться здесь навсегда. Но прежде я должна убедиться, что с Каро все в порядке. Я от нее услышала о Томасе Кейне. Поверьте, если мы отыщем его и устроим их встречу, Каро перестанет изнурять себя работой.

– Откуда такая уверенность? – спросил он, стараясь скрыть огорчение. – А вдруг он женат?

– Что вы! – Либби потрясла головой. – Он ведь любил Каро. Я больше чем уверена, что он не нашел ей замены.

Было видно, что капитан не разделял ее оптимизма, тем не менее спорить с ней он не стал.

– Если пять лет назад он не отказался ради нее от моря, почему вы думаете, что Томас сделает это теперь? В результате мы принесем Каро скорее вред, чем пользу: могут открыться старые раны.

– Никакие это не старые раны, Джон. Каро по-прежнему очень остро переживает разлуку с любимым.

Она попыталась представить, что чувствует женщина, когда расстается с горячо любимым человеком, и поняла, что знает. Нарисовав в воображении сцену расставания с Джоном, она нутром ощутила тяжесть потери. Пусть между ними не было близости, пусть они даже никогда не говорили вслух о своих чувствах. Она была уверена, что любит его. Любит так, как никого не любила в своей жизни. И со всей определенностью она могла заявить: что никогда не избавится от этого чувства.

– Не знаю, Либби. Я не любитель вмешиваться в чужую жизнь.

Он боится. Она читала это в его глазах. Он боялся окунуться в нормальную жизнь, боялся сблизиться с кем-либо. Она подозревала, что ему стоило больших усилий и времени отгородиться от людей, замкнуться в себе.

– Джон, вы же не будете отрицать, что вам дорога Каролина. Так помогите мне, пожалуйста! – умоляла Либби. – Я не могу уйти и оставить все как есть. Мне будет казаться, что я своими руками подписываю ей смертный приговор.

Борьба, которую он вел сам с собой, отразилась на его лице. В последние дни броня, в которую он заковал себя, дала трещину. И вот наконец маска упала! Он не мог скрыть, как беспокоится за Каро. А когда посмотрел Либби в глаза, не сумел скрыть своих чувств к ней.