– Знай свободных женщин, парень! – прорычала Либби.

Она отступила на шаг и замерла, почувствовав через ткань платья неприятный холодок: дуло ружья упиралось ей в спину.

– Так, что тут происходит?

Либби незачем было оборачиваться. Она и без того знала, что на нее направлено ружье. Она должна была сразу догадаться, что рядовой Лоусон будет крутиться неподалеку. Ей хотелось топнуть от злости. Как ее угораздило дважды так опростоволоситься?

В тишине послышался зловещий щелчок, и Либби почувствовала, как ствол дернулся.

– Какая же ты паскуда! – услышала она любимый, до боли знакомый голос.

Либби вздохнула с облегчением. Она обернулась: Джон протянул руку, чтобы взять ружье из дрожащих рук Лоусона. Она догадалась, что Джон тоже приставил ружье к спине заговорщика.

– Отличная работа, Либби! – сухо сказал Джон, глядя на нее из-за плеча рядового. – Но я же просил тебя держаться в стороне.

Она не успела ответить. Дэвис зашевелился, и с его губ сорвался стон.

– Кажется, он пришел в себя, – сообщила Либби, отодвигаясь от пленников. Джон протянул свободную руку, и она встала рядом с ним.

– Полковник Ленгдон! – позвал он громко.

Послышались шаги – это подошел полковник в сопровождении двух индейцев, за которыми охотились Дэвис и Лоусон. У Джеронимо в руках была веревка. Вместе с вождем они связали руки заговорщикам и привязали их друг к другу – спина к спине.

– Превосходно! – воскликнул Ленгдон. – Спасибо за помощь, маленькая леди, – добавил он, обращаясь к Либби.

Она улыбнулась, ее нисколько не задело его пренебрежительное обращение. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Рада стараться, сэр!

Тут подоспели офицеры, среди которых был Кристофер Будро. Они подняли и увели пленников. Кристофер обернулся и, встретившись взглядом с Либби, улыбнулся.

– Искренне признателен вам за все, что вы сделали, мэм!

Либби знала, что они с Пилар помирились. В день свадьбы Каро она заметила, с какой любовью он смотрел на жену. Она кивнула и улыбнулась в ответ.

Будро исчез в темноте вместе с остальными офицерами. Вскоре звуки его шагов замерли и Либби поняла, что они остались втроем: она, Джон и полковник.

– Вы будете представлены к награде, капитан, – сообщил полковник, протягивая Джону руку. – Задание выполнено четко и без осложнений. Видно, что работал настоящий профессионал. Президент будет доволен.

– Благодарю вас, сэр! – сказал Джон, отвечая на его рукопожатие. – Но в этом нет необходимости. Я только выполнял свой долг.

– Ерунда, мне известно, какие чувства вы испытывали по отношению к Джеронимо и его людям. Все могло повернуться по-другому. Вы – хороший солдат. Может, передумаете подавать в отставку?

Либби затаила дыхание. Джон подал в отставку? Когда? Почему он не сказал ей?

– Спасибо за высокую оценку моей работы, полковник. Но решение принято. Я завершил свою службу.

– Обстановка может ухудшиться в любой момент. Мне нужен верный помощник. Пока вопрос с апачами не решен…

– Знаю, но моя роль на этом кончается. Я не могу больше воевать с ними, участвовать в их уничтожении. Вы знаете не хуже меня, что их послали сюда, так как президент был уверен, что они здесь не выживут. Все ожидали, что они начнут дохнуть как мухи. Отличный способ покончить с ними, не устраивая массовой бойни! Одно время мне было все равно. Но теперь мои убеждения вошли в противоречие со служебным долгом.

– Понимаю. Поезжайте в Вашингтон, Джон, расскажите президенту о том, что здесь происходит. Сделайте все возможное, чтобы исправить положение. Только так мы сможем им помочь.

Они вновь пожали друг другу руки, и Ленгдон обернулся к Либби:

– Джон сказал мне, что вы уезжаете.

Либби кивнула, поборов беспокойство.

Позволит ли он уехать ей? А вдруг будет чинить препятствия?

Полковник взглянул на Джона и улыбнулся:

– До свидания, мисс Пфайфер! Ваше участие в этом деле ободряло и воодушевляло нас. Уверен, Джон сделает для вас все, что надо. Желаю вам всех благ!

Либби обняла старого полковника и смахнула слезы.

– Спасибо за вашу доброту и понимание. Я сохраню о вас самые теплые воспоминания.

Либби показалось, что он тронут. Ленгдон вскоре исчез в темном коридоре.

– Готова? – Джон обнял ее за плечи и придвинул к себе.

У Либби перехватило дыхание. Слезы застилали ей глаза. Горло болезненно сжалось.

– Я не хочу уезжать, – призналась она. Голос ее дрожал.

– Тише, – прошептал он, обнимая ее крепче. – Ты знаешь, что это не так. Ты тоскуешь по дому, семье, друзьям. Они, должно быть, с ума сходят от беспокойства.

– Почему ты подал в отставку? – спросила Либби, желая знать причину и чтобы потянуть время. Джон прислонился к стене и вздохнул.

– Ты же слышала, что я говорил Ленгдону. Правительство думает, что, если загонит индейцев подальше от дома, они не выживут. Оно хочет, чтобы индейцы исчезли с лица земли. Некоторое время тому назад я потерял вкус к мести. Я не могу участвовать в уничтожении целого народа из-за того, что лишился близких. Надо что-то делать.

– Что именно?

– Мы с Кристофером обсуждали этот вопрос и решили поехать в Вашингтон, передать петицию президенту. Индейцы должны вернуться на Запад. Если не в Аризону или Нью-Мексико, то хотя бы в Оклахому или Вайоминг. Туда, где они смогут выжить.

Либби знала, куда переселят апачей. Она была наслышана о резервациях в Оклахоме. Сейчас ее занимал вопрос, не Джон ли с Кристофером способствовали их переселению?

– А может, я все брошу и вернусь в Аризону. Я так давно не видел приемных родителей. Они, наверное, очень постарели. Вдруг мне придется по вкусу работа на ранчо. Ведь я покинул его, когда был мальчишкой. И кроме того, у меня есть еще моя ферма. Хотя мне никогда не нравилось ковыряться в земле. Впрочем, я еще могу передумать.

Она прижалась к Джону. Либби понимала, что в его жизни был один переломный момент – нападение апачей, а теперь вот второй – знакомство с ней. Она нутром чувствовала, какая борьба совершалась в нем, когда он обдумывал свое будущее. Будущее без нее.

– Я готова, – прошептала она. Откладывать расставание не было смысла. Это только причиняет ему боль. – Нам лучше пойти.

Он поднес ее руку к губам, а затем повел Либби через погруженный в темноту форт. Когда они были у выхода, Либби вспомнила о сумке.

– Мне нужно переодеться.

– Можно там, – сказал он, махнув в сторону ближайшего кабинета.

Она проскользнула внутрь, а он остался снаружи стеречь ее, пока она снимала допотопную одежду и натягивала леггинсы и футболку. Сегодня она надела свое белье, чтобы не возиться с корсетом и нижними юбками.

– Я уже, – Либби дотронулась до его плеча.

Он повернулся и с усмешкой окинул взглядом ее наряд.

– Думаю, мне не составит труда привыкнуть к твоему новому облику в обтягивающих брюках. Ну-ка повернись!

Она засмеялась, услышав, как он присвистнул.

– Это новшество вашего времени мне по душе.

– Пошли, дурачок, – Либби взяла его за руку и шагнула вперед. Повернувшись, она обнаружила, что улыбка исчезла с его лица.

– Шутки в сторону, Либби! Я буду чертовски скучать по тебе.

Она подавила рыдания и постаралась ответить непринужденно:

– Я тоже, капитан, я тоже!

Он прижал ее к себе так крепко, что одежда, которую она держала, оказалась на полу. Они замерли. Никто не решался первым разжать руки.

Его губы нашли ее рот, и она ответила на поцелуй. Его руки ласкали ее тело, словно он хотел сохранить в памяти ощущение от ее кожи. Она вторила ему.

Они целовались.

Рыдали.

Касались друг друга.

Им было больно.

Наконец Либби отодвинулась. Его губы стали солеными от ее слез.

Они покинули форт в молчании. Их сердца сказали все, что они хотели сказать друг другу.

Держась за руки, они шли по неровной твердой дороге к морю и к Старому Патриоту.