Филу пришло на ум, что в таких же покинутых людьми, пустых и обветшалых местах, наверное, во времена холодной войны враждующие стороны обменивались пойманными шпионами – ржавые металлические опоры, разваливающиеся стены, усыпанные осколками кирпича полы, полуобрушившиеся крыши. Еще это напоминало места, где режиссеры телевизионных боевиков снимают сцены финальных кровавых перестрелок. Он смотрел, как отряд быстрого реагирования щелкает затворами, проверяя и заряжая свое оружие, и надеялся, что это всего лишь проделки его разыгравшегося воображения.

В свое время он отказался взять пистолет. Он даже не тренировался в стрельбе. Он всей душой ненавидел огнестрельное оружие, в любой его форме. Ножи были еще хуже, и он знал это. Фил считал, что если он не может обезоружить потенциального агрессора своими доводами и убеждением, или, в худшем случае, с помощью своих рук и дубинки, то грош ему цена как офицеру полиции.

Он не любил вооруженный отряд быстрого реагирования. Он считал, что команда СО19, считавшаяся элитным подразделением лондонской полиции, отвечавшей за подготовку всех полицейских, имеющих право ношения оружия, представляет собой группу мачо и фашиствующих ковбоев, которые просто прячутся за униформу, совершая не слишком законные действия. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что такое мнение действующего офицера не могло пользоваться популярностью, поэтому никогда не распространялся на эту тему. При этом он понимал, что бывали моменты, когда без них просто не обойтись, это было необходимое зло. И сейчас как раз тот самый случай.

Фил застегнул липучки на своем легком бронежилете и проверил, чтобы он прилегал достаточно плотно, но не ограничивал движений. Повернувшись к команде, он увидел группу мужчин с суровыми лицами, пребывавших в том состоянии умственной и эмоциональной сосредоточенности, которое характерно для спортсменов перед стартом или для кулачных бойцов перед началом поединка в боях без правил. Если они супергерои, то их супероружием была именно агрессия, которая должна срываться с кончиков их пальцев, словно разряды электрического тока.

Сейчас к ним обращался старший офицер Джо Уейд.

– Итак, – сказал он, – наша цель находится здесь.

Он показал на экран ноутбука, стоявшего на специально принесенном для этого складном столике.

– Эта яхта. На набережной Короля Эдварда. Отсюда налево. Примерно в двухстах метрах по набережной. Объект находится на яхте. Он может быть вооружен. Он определенно очень опасен. У него может быть заложник.

– Сержант Роза Мартин, – сказал Фил. – Она была вместе со старшим инспектором Фенвиком, когда того ударили ножом.

Уейд кивнул, благодаря за уточнение, и продолжил. Команда была хорошо обучена и дисциплинированна. Пока Уейд распределял своих людей по секторам, Фил пытался совладать с собственными нервами. Анни дала ему план помещения, и он передал его Уейду. Он не будет подниматься на яхту, пока команда Уейда не захватит ее и не выведет оттуда Бучана. А также Розу Мартин, будем надеяться. И только когда все будет закончено, туда войдет Фил.

Уейд закончил свое обращение и вопросительно посмотрел на него.

Фил кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Я только еще раз хотел подчеркнуть, что этот человек очень опасен. Это бывший солдат, и его навыки и подготовка никуда не делись. В последнее время он широко использовал их в нашем городе. Будьте внимательны. Да, и еще один момент. Это касается расследования по делу об исчезновении людей. Нам нужно, чтобы он рассказал, где все они находятся. Поэтому, пожалуйста, возьмите его живым.

Кое-кто рассмеялся, решив, что он шутит.

Но Фил говорил совершенно серьезно.

– Это все, – сказал Уейд, надевая каску, – вперед.

– Да у вас тут встречаются настоящие ковбои…

Марина сидела за столом Анни в баре и просматривала отчеты, которые составляла Фиона Уэлч. Они не произвели на нее особого впечатления.

– Кто-нибудь заглядывал в это?

Анни замялась.

– Филу это не нравилось.

– Неудивительно. Думаю, не только ему одному. И что себе думал Бен Фенвик?

– Я не знаю, – сказала Анни, – но он делает это другой частью тела.

Марина, приоткрыв рот от удивления, подняла голову.

– Что?

Анни отвернулась.

– Прости. Я сказала лишнее.

Марина просматривала файлы, сидя к Анни спиной.

– Расскажи поподробнее.

Анни пододвинула стул, наклонилась к Марине и тихо сказала:

– Роза Мартин, наш пропавший сержант. Они с Беном были любовниками.

Марина кивнула.

– И это помешало ему принять правильное решение?

– Он мужчина. Ты же знаешь, какие они. Особенно на работе. – Анни заметила реакцию Марины. – Прости. Я ничего не хотела этим сказать…

– Нормально. Я знаю, что ты не хотела.

Поскольку теперь они с Филом снова работали вместе, она старалась быть аккуратной в своих суждениях.

– Он уделял ей слишком много внимания. Позволял вмешиваться в ход следствия. И с Фионой Уэлч – то же самое.

– И что, никто этого не замечал? Никто не пытался остановить их?

– Фил. – Анни улыбнулась. – Закончилось тем, что он врезал нашему старшему инспектору по физиономии.

Марина улыбнулась.

– Молодец! – Но потом она вспомнила, каково сейчас Фенвику, и почувствовала угрызения совести. – Ладно. Поехали дальше. Этот психологический портрет… Девятилетний ребенок составил бы его лучше.

– Теперь мы думаем, что она сделала это преднамеренно, – сказала Анни. – Чтобы вывести нас на Энтони Хау.

– Я знакома с Энтони Хау. Он у нас преподавал, а потом я работала с ним. Это высокомерный тип, но на такое точно не способен. А где работает Фиона Уэлч?

– В больнице. И одновременно пишет диссертацию по философии в университете. Это дает ей возможность преподавать, как она нам сказала.

– И нашел ее именно Бен Фенвик.

Анни кивнула.

Марина нахмурилась.

– Он должен был сделать запрос насчет судебного психолога. А если уж берет психолога из больницы, то должен был выбрать квалифицированного, иначе с его мнением никто бы не посчитался. Фиона Уэлч, наверное, была ассистенткой?

Анни опять кивнула.

– Похоже на то. Возможно, она сказала ему, что является квалифицированным специалистом.

– Меня бы это не удивило. Впрочем, она умная. Внедрилась в самое сердце расследования, пыталась влиять на его ход и даже управлять им. Я удивлена, как Фил мог пойти на такое.

– Он не очень-то торопился что-то исправлять.

– Почему?

Анни не хотелось отвечать, но деваться было некуда.

– Я не знаю. Его все время что-то отвлекало.

Марина понимающе кивнула, дальше можно было не продолжать.

– Ладно, это уже неважно. В конце концов он все-таки вычислил ее. – Она откинулась на спинку и задумчиво провела рукой по волосам. – Давай посмотрим, чем мы располагаем. Она человек, который склонен манипулировать людьми, управлять ими. Она скормила вам фальшивый психологический портрет, который указывал на Энтони Хау. С которым она была знакома и который в свое время учил ее.

– И на которого она могла затаить обиду?

Марина кивнула.

– Я бы сказала, что это весьма вероятно. Особенно ввиду того, что она отправилась беседовать с ним наедине. А сразу за этим последовала попытка суицида. Она умеет манипулировать.

Марина начала перебирать лежавшие на столе файлы и вскоре нашла заключение по вскрытию тела Адель Харрисон.

– А еще у нас есть вот это. – Она быстро просмотрела рапорт. – На основании этого я бы составила совершенно другой портрет убийцы. Возможно, потому, что я ищу какие-то упущения, но мне здесь кое-что не нравится. Совсем не нравится. – Она взяла трубку и позвонила Нику Лайнсу. – Привет, Ник, это Марина Эспозито. Послушай, это заключение по трупу Адель Харрисон… – Она заглянула в бумагу перед собой. – Я прочла его и хотела бы уточнить у тебя пару моментов. Просто чисто теоретически, но все-таки… Эти травмы… Как ты думаешь, есть какой-то шанс, что мотив у убийцы был не сексуальный? – Она внимательно выслушала ответ. – Я объясню тебе. Потому что на меня это произвело впечатление чего-то чрезмерного, какого-то перегиба, сделанного, чтобы мы поспешили сделать соответствующие выводы. Чтобы сбить нас со следа. Эти изувеченные гениталии… Все это как-то не стыкуется с характером остальных травм. Я хочу сказать, что здесь, конечно, есть явный садизм, и все это делалось с яростью, но… – Слушая, она застыла с трубкой в руке. Потом брови ее поползли вверх. – Интересно. Очень интересно. Спасибо, Ник.