– Нет. Нет. Я… я сделаю это.

Похоже, у медсестры отлегло от сердца.

– Ну, если вы уверены… Хотя мы можем…

Марина отвернулась.

– Я знаю. Мне нужно идти. Я должна забрать дочку.

Слова застревали в горле.

Она торопливо вышла из здания.

На улице Марину встретил яркий солнечный свет, но он не согрел ее. Не оборачиваясь, она пошла прочь.

Забрать Джозефину.

Принять решение.

Попробовать наладить собственную жизнь.

– Ну… теперь все?

– Почти. – Констебль Анни Хэпберн заглянула в свои записи. – Буквально пара моментов. Давайте-ка еще раз пройдемся сначала, с того момента, как вы проснулись. Просто чтобы убедиться, что я ничего не упустила…

Сюзанна Перри сидела напротив нее на диване в гостиной своей квартиры. На ней по-прежнему была футболка, в которой она спала, а поверх плотно запахнутый домашний халат. От кофе в ее чашке остался только холодный осадок на самом дне. Она раскручивала густую жижу по стенкам, и глаза ее внимательно следили за этим процессом, впившись в чашку так, словно она боялась смотреть куда-то еще. Она вздохнула.

– Но я же уже…

– Прошу вас. Еще один раз.

Голос Анни звучал сочувственно и вкрадчиво, но в нем звенели стальные нотки, говорившие о том, что она привыкла к тому, чтобы ее просьбы выполнялись. Она этого специально не отрабатывала. Навык естественным образом развился из ее каждодневной работы и стал профессиональной чертой.

Глаза Сюзанны медленно закрылись, голова склонилась вперед. Потом она вздрогнула, широко открыла глаза, и испуганный взгляд забегал по комнате в поисках чего-то – или кого-то! – прячущегося в темных углах. Анни перехватила этот взгляд и попыталась успокоить ее.

– Все в порядке. Здесь только вы и я.

Двое экспертов из команды криминалистов старательно обследовали спальню Сюзанны, коридор и все пути возможного входа и выхода в поисках следов предполагаемого взломщика. По их голосам и выражению лиц было понятно, что шансы найти что-то невелики.

Анни проверила свои записи и посмотрела на сидевшую напротив молодую женщину. Сюзанна Перри была логопедом и работала в Центральной больнице, куда поступила сразу после окончания Эссекского университета. Рост чуть выше среднего, хорошо сложена, темные волосы, кожа слегка смуглая, как у жителей Средиземноморья. Но первое, на что обращаешь внимание, подумала Анни, – это ее глаза. Красивые и ясные карие глаза. И эта красота была заметна даже сейчас, несмотря на то что они были красными и заплаканными.

Квартира находилась на последнем этаже расположенного по Мэлдон-роуд старого дома времен короля Эдуарда, который был поделен между несколькими хозяевами. Довольно просторная, с хорошими светильниками, но при этом с покрытыми грунтовкой книжными полками, бескаркасными креслами на полу, всякими накидками, репродукциями под Бриджит Райли на стенах, квартира эта была обставлена в стиле поп-арт шестидесятых в версии магазинов готовой мебели «Икеа». Но сюда уже вкрались некоторые черточки, подсказывавшие, что скоро эта кричащая яркость должна уйти, а на смену ей придет более зрелый стиль. Анни уже сталкивалась с этим раньше. Первые осторожные попытки перехода от студента к человеку с твердым заработком. Казалось, еще совсем недавно она чувствовала себя точно так же.

Это дело было для Анни вполне привычным. Выезжающий на место констебль полиции, сотрудничающий с бригадой по расследованию тяжких преступлений, она специализировалась на случаях изнасилования, надругательства над детьми и прошла специальную подготовку, чтобы действовать в ситуациях, когда присутствие мужчин могло стать барьером для выяснения истины. Это дело определенно относилось именно к таким. Кроме того, оно позволяло ей держаться подальше от Фила, что, учитывая то, какие у них в последнее время сложились отношения, было очень даже кстати.

– Итак, – сказала Анни, снова пытаясь сосредоточиться, – вы проснулись…

– Нет, еще до этого. – Сюзанна Перри поставила чашку с остатками кофе на ближайшую полку, но по-прежнему не отрывала от нее глаз, словно это был талисман, создающий невидимую защитную ауру. – Еще когда я спала… Мне кажется, я чувствовала… что в комнате кто-то был.

– Пока вы спали?

– Я не знаю… Я думаю, что я спала. Но потом… потом… я почувствовала это…

– Это?

– Его. Я чувствовала его. Его руки на мне, его…

Ее передернуло.

Анни терпеливо ждала.

– И еще я не могла… не могла пошевелиться…

Она снова вздрогнула. Анни боялась, что Сюзанна опять может расплакаться, – это было уже дважды – и поторопилась помочь ей.

– Вы почувствовали на себе его руки.

Сюзанна согласно кивнула.

– Вы помните, в каком именно месте?

Сюзанна опустила глаза в пол, щеки ее покраснели.

Анни должна была осторожно подбирать слова. Наносящие психологическую травму переживания часто приводят к тому, что жертва начинает домысливать детали. И она не хотела сказать что-то такое, что потом, в суде, можно было бы рассматривать как наводящий вопрос.

– Где именно он прикасался к вам, Сюзанна?

Сюзанна еще больше отвернулась в сторону и испуганно зажмурилась, словно ожидая удара.

– Сюзанна!

В голосе Анни снова зазвучал металл.

Голова Сюзанны резко повернулась к ней. Завладев ее вниманием, Анни снова заговорила тихо и спокойно:

– Сюзанна, где он прикасался к вам?

Сюзанна еще раз закрыла глаза, ее нижняя губа задрожала.

– Он… он задрал мою футболку… Я не могла остановить его, я… – Опять полились слезы. – И… и он…

Анни откинулась назад.

– О’кей, о’кей… – Теперь ее голос звучал успокаивающе. – Оставим это пока. – Анни подождала, пока Сюзанна возьмет себя в руки. – Вы сказали, что он говорил с вами. Вы не запомнили, что это были за слова?

Сюзанна покачала головой.

– А как он выглядел? Можете его описать?

Она опять отрицательно покачала головой.

– Просто… какая-то бесформенная тень. И эти глаза, горящие, внимательные… как… как глаза сатаны… И его руки, касающиеся меня. И я не могу пошевелиться…

Анни больше не упирала на подробности. Она решила двигаться дальше.

– А затем вы проснулись, да?

Сюзанна кивнула.

– Да. И потом…

Ее голова снова опустилась.

Анни внимательно смотрела на Сюзанну. Изучала ее. И ее не оставляло какое-то беспокойство.

– Жалюзи были закрыты или открыты?

– Открыты. Поэтому я и увидела эту фотографию.

– Перед этим вы сказали, что любите, когда в спальне темно. Могло так получиться, что вы сами оставили их открытыми?

Сюзанна покачала головой.

– Я очень чутко сплю. Мне необходимо, чтобы в комнате было как можно темнее. В особенности летом…

Ее голос замер.

– Значит, сами вы открыть жалюзи не могли?

– Нет. Я никогда не открываю их, – с нажимом сказала она.

– А вы не открываете окно, когда ложитесь спать? Когда на улице тепло?

– Нет.

Но на этот раз голос ее прозвучал не так твердо.

Уловив наметившуюся брешь, Анни ринулась вперед.

– А могли вы оставить окно открытым, так что кто-то проник в квартиру? В принципе такое возможно?

Сюзанна посмотрела на нее, и ее карие глаза вдруг показались Анни какими-то потерянными.

– Я… я… Это имеет какое-то значение?

Анни пожала плечами.

– Не знаю, Сюзанна. Когда происходит нечто такое, мы должны учитывать все.

Она вздохнула.

– Я не знаю… Я не… Я не могла… Я не знаю…

Она снова посмотрела на чашку для кофе.

– А что вы скажете о тех, кто живет снизу? – Анни уже поговорила с соседями, ничего не добилась и исключила их из списка подозреваемых. – Могли они иметь доступ сюда?

– Я не вижу, каким образом…

– Вы помните, как укладывались спать вчера вечером?

– Я… – Сюзанна, похоже, приготовилась ответить утвердительно, но внезапно запнулась. – Нет. Я… Сегодня утром я, когда проснулась, чувствовала себя по-настоящему плохо. Меня качало, как после попойки и чего-то в этом роде. – Она нахмурилась, стараясь что-то вспомнить. – Я не могу… Я не могу вспомнить, как ложилась спать…