– Да, – сказал Микки, глядя на шипящую ветчину голодными глазами.

– Похоже, там плохо дело, – сказал продавец.

– Так и есть, – сказал Микки. – Очень плохо.

– Если вы пробудете здесь долго, пришлите их ко мне. Я сделаю скидку.

– Не вопрос. Выходит, работы не очень много?

– Я здесь с рассвета. Как всегда. Заведения на набережной начинают работать рано. Но этот кризис… – Он фыркнул. – Хотя покупатель – он всегда покупатель, верно?

Парень перевернул ветчину на решетке. На поджаренной стороне остался старый подгоревший жир, но кусочки все равно выглядели аппетитно.

– Ну да, – сказал Микки, надеясь, что ждать бутерброд осталось недолго.

– А что там такое, убийство? Труп или что-то в этом роде?

Микки кивнул.

– Да. Ужасная картина. – Вдруг в голову ему пришла одна мысль. – Эй, а вы ведь были здесь все это время! Может, что-то видели на набережной сегодня утром?

– Что именно?

– Ну, не знаю. – Он пожал плечами, стараясь говорить без напора. – Фургоны, входящих и выходящих людей. Может быть, кто-то торопился, может, выглядел так, как будто он не отсюда. Что-нибудь в таком плане.

Парень смотрел на гриль, продолжая переворачивать ветчину.

– Я об этом деле ничего не знаю.

Такая реакция вызвала у Микки внутренний трепет. Тот самый полицейский трепет, означающий, что он что-то нащупал.

– Но это ведь не так, верно?

Парень ничего не ответил. Все свое внимание он переключил на кусочки ветчины, передвигая их лопаточкой, словно пытаясь заставить жариться быстрее.

– Что вы видели?

– Я? Я… ничего. Ничего не видел. И не вмешивайте меня в это дело.

– Послушайте, здесь был убит человек. Молодая женщина. Картина жуткая, самая страшная, какую мне приходилось видеть до сих пор. За всю свою жизнь. И если вы что-то все-таки видели, лучше рассказать мне об этом.

Парень снял ветчину с гриля, положил ее на кусок белого хлеба и, накрыв другим куском, подал ему.

– За счет заведения.

Микки вздохнул.

– Не хотел я этого делать, но придется… – Он пожал плечами. – Вы сами сказали, что там полно полицейских. Предлагаются два варианта: я могу либо направить их сюда, когда они захотят чего-нибудь перекусить и попить, либо могу арестовать этот фургон и убрать его с дороги к чертовой матери.

Деревянная лопаточка в руках парня замерла в воздухе.

– За что?

– Что-нибудь придумаем. Санитарная инспекция для решения таких вопросов – просто находка.

– Мерзавец.

– Либо…

Парень расстроенно оглядел свой фургончик, как будто это было его собственное маленькое королевство, которое он может больше никогда не увидеть. Потом тяжело вздохнул.

– Ну ладно. Я скажу.

Он сдержал слово.

Микки снова ощутил этот трепет, дрожь возбуждения, подсказывавшую, что он что-то нашел. Это было такое приятное чувство! Он уже и позабыл, насколько это здорово. В итоге он так спешил уйти с набережной, что едва не забыл на прилавке свой бутерброд. Едва.

Сюзанна закрыла за собой дверь, задвинула щеколды, повесила цепочку и без сил прислонилась к косяку. Судорожно втянула воздух, как будто задерживала дыхание под водой.

Она осмотрела прихожую своей квартиры. На первый взгляд все выглядело как всегда, но, вглядевшись повнимательнее, она все же заметила изменения. Некоторые вещи были сдвинуты и лежали не на своих местах. Те дверцы и ящики, которые она всегда закрывала, сейчас были приоткрыты. И наоборот.

Полиция поработала. Ей хотелось на это надеяться.

Это было место, где она должна была чувствовать себя в безопасности, где она могла бы укрыться. Но этого ощущения больше не было. Она уже нигде не могла чувствовать себя в безопасности. Даже внутри собственного тела. После сегодняшнего дня. После того, через что ей только что пришлось пройти.

Специальное отделение для жертв изнасилования выглядело так, как она и ожидала. Все выложено кафелем, все белое и очень функциональное.

Ожидаемыми оказались и ее внутренние ощущения: мрачные предчувствия, страх, ужас.

Детектив, которая доставила Сюзанну в полицейское управление, настаивала, чтобы та обращалась к ней по имени – Анни. Она провела ее прямо в эту белую комнату, отложив оформление всех бумаг на потом. Потом они сели на стулья с жесткими спинками, стоявшие напротив, и начали беседовать, глядя друг другу в глаза.

– Вы можете получить консультацию. Это мы организуем.

Сюзанна не могла ничего ответить. У нее просто не было слов.

Анни продолжила:

– Если, конечно, вам это нужно. Если все…

Голова у Сюзанны продолжала кружиться. Все выглядело так, будто она из обычной жизни переместилась в какую-то сюрреалистическую действительность. В дурной сон или в театр абсурда. В машине по дороге в управление она смотрела в окно и видела, как люди идут по улицам, заходят в магазины, в кафе. Несут какие-то пакеты, болтают по телефону, толкают перед собой детские коляски. Нормальные люди занимаются нормальными вещами. Ведут нормальную жизнь. А она смотрит на все это со стороны. Следит за жизнью через окно, как будто смотрит документальный фильм о каком-то чуждом ей племени.

Сюзанна напряженно кивнула. Анни кивнула в ответ и слегка сжала ее колено рукой. Первым желанием Сюзанны было положить ладонь на эту руку. Крепко сдавить ее, эту единственную связь с нормальным миром. Но она этого не сделала. Она продолжала молча сидеть, предоставляя руке Анни лежать там, где она была. Анни встала.

– Нам нужно будет вас раздеть, – сказала она.

На Сюзанне по-прежнему была футболка, в которой она спала прошлой ночью, поверх нее накинут домашний халат. Чтобы не смущать ее, Анни вышла из комнаты и подождала, пока девушка переоденется в другой халат – мягкий, хлопчатобумажный, больничный. Сюзанна села на осмотровый стол у стены. Сзади на халате болтались завязки, и от этого она чувствовала себя еще более обнаженной, чем прежде.

Вернулась Анни и рукой в латексной перчатке протянула Сюзанне пластиковый пакет, чтобы та положила в него свою футболку. Она сделала это. Анни улыбнулась. Но у Сюзанны улыбнуться в ответ не получилось.

– Хорошо, – сказала Анни, усаживаясь на стол рядом с ней. – Мне нужно подняться наверх, чтобы оформить кое-какие бумаги. К вам очень скоро придут. Ничего, если вы несколько минут побудете здесь одна?

Сюзанна кивнула и опустила голову. Ее волосы раскачивались, словно занавески под легким ветерком.

– Вот и хорошо. Сейчас подойдет доктор.

Анни положила руку Сюзанне на плечо и снова слегка сжала пальцы.

После еще одного короткого пожатия она убрала руку, встала и вышла из комнаты.

Теперь здесь была только Сюзанна. Одна, но в окружении целого нового мира, который сложился у нее в голове.

Мысли ее вернулись к предыдущей ночи. К тому сну, который мог быть и не сном. Ее настроение, ее реакция на происшедшее весь день перещелкивались то вперед, то назад, словно какой-то метроном.

«Я все выдумываю. Воображаю немыслимые вещи. Только попусту занимаю их время. – А потом: – Нет. Ничего я не выдумываю. Все так и произошло на самом деле, и со мной действительно кто-то был. Кто-то был в моей спальне. В моей постели. Во мне…»

Она попыталась как-то привести в порядок мысли, успокоить выскакивающее из груди сердце. Поджав ноги, она обхватила их руками. Закрыв глаза, постаралась упорядочить дыхание. Но в голове все равно стучало одно и то же:

«Я этому не поддамся… Я этому не поддамся… Я должна быть сильной, быть сильной… Этот ублюдок не должен победить…»

А потом открылась дверь.

Когда на пороге появилась женщина в белом халате, Сюзанна вздрогнула. Полная, на голове практичная короткая стрижка, одежда приглушенных оттенков серого и бежевого. Она заглянула в папку, которую держала в руках.

– Сюзанна… Перри?

В глазах, смотревших на Сюзанну, читалось расчетливое профессиональное безразличие – защитный экран между ней и поломанными судьбами женщин, с которыми ей приходилось сталкиваться каждый день.