Их отношения очень странные. Она никогда не думала, что у нее будет такой брак.

Сара перевернулась на спину, потом села, взбила подушку. Экономка в Килмарине могла бы добавить в подушки немного лаванды.

Как здесь тихо. Единственным звуком было ее дыхание. Нужно спать, а не любопытствовать, где Дуглас. Он не обязан постоянно находиться рядом.

В жизни ей редко доводилось быть одной, и сейчас было необычно осознать свое одиночество. Пожалуй, она единственный раз в жизни испытала это чувство, когда отправилась в Лондон. Нет, даже в Лондоне было ощущение надежды, потому что она знала, что скоро вернется домой, и это смягчало ее реакцию.

Здесь, в Килмарине, все по-другому. Разумеется, она снова вернется в Чейвенсуорт, но там уже никогда не будет по-прежнему. Разговор за обедом не выходил у нее из головы. Почему мама не общалась со своими родными? Почему Морна просто повернулась спиной к Шотландии?

Вместо того чтобы лечь, Сара выскользнула из кровати, накинула халат, прошла в гостиную и села на диван. Огонь в камине давно погас, но она не была в настроении зажечь его. И не хотела будить ради этого горничную. Ее отец не колебался бы. А Дуглас никого не потревожил бы, если мог решить задачу сам. Двое мужчин, которые оказали сильное влияние на ее жизнь. Одного она не выносила, другого с каждым днем уважала все больше.

Где он?

Тот день, когда она отправилась в Лондон, оказался для нее крайне удачным, Сара только-только начала это понимать. Каковы были бы последние недели без Дугласа? Слуги в Чейвенсуорте, возможно, организовали бы похороны, но никто не утешал бы ее по ночам, позволяя выплакаться. Никто не обогрел бы ее, когда она замерзала. Никто не укачивал бы ее у себя на коленях, пока она не засыпала. Кто сопровождал бы ее в этой поездке? Кто оберегал бы и защищал ее?

Что он просил взамен?

Обсерваторию и время, чтобы изготовить алмазы. Обсерваторию она неохотно отдала, но вряд ли он получил алмазы. Во-первых, из-за смерти ее матери и, во-вторых, из-за этой поездки в Шотландию. Не слишком хорошая она жена.

Ищет он утешения у кого-то?

От этой мысли Саре сделалось не по себе.

Вернувшись в спальню, она сбросила халат и легла. Кровать показалась еще более холодной, большой и пустой, чем раньше.

Сара лежала на спине и смотрела в потолок.

Почувствует ли она? Если он с кем-то еще, сможет ли она что-то сказать? Что она сделает? Как жены поступают в таких ситуациях?

Дверь открылась так тихо, что Сара не услышала бы этого звука, если бы дремала. В дверях замерла фигура.

— Я не сплю. Не нужно пробираться как мышка.

— Ах, Сара, дорогая, ты скучала по мне, — сказал Дуглас.

Она села.

— Ты выпил?..

— Только самую малость. Мир кажется необычайно приветливым после стаканчика доброго шотландского виски.

— Так ты этим занимался? Пил?

— Я устанавливал дружеские отношения, — слабо улыбнулся он. — Твой кузен, да и другие желают все знать о леди Саре.

— Да? И что ты им сказал?

Дуглас подошел к кровати.

— Что ты великосветская леди и самая потрясающая женщина. Я также сказал, что ты столь же решительна, как Доналд, очаровательна, как фея, и красива, как принцесса из сказки.

— Да? — Ее обдало жаром.

— Правда, я умолчал, что ты все еще девственница и что самое мое большое опасение, что ты можешь оказаться такой же холодной, как утро в горах.

Сара уставилась на него, жалея, что не погасила свет. В темноте она не видела бы его мальчишескую улыбку и внезапную настойчивость в глазах.

Каких слов он от нее ждет? Что она не совсем понимает, что он имеет в виду? Что у нее есть предположения, но она слишком неопытна, чтобы знать наверняка?

— Спасибо, что представил меня в лучшем свете, — сказала она. Какой слабый и невыразительный ответ.

Но казалось, Дуглас так не думал, его улыбка исчезла, он потянулся и взял ее лицо в большую теплую ладонь.

— Сара, дорогая, я чту тебя от макушки до пят. — Впервые с момента их встречи в его голосе отчетливо слышался шотландский акцент.

— Ох.

Он опустил руку и повернулся прежде, чем она успела продолжить.

— Я приму ванну, — на ходу сказал он, оглянувшись. — Боюсь, я пропах дымом и виски.

Он хорошо поет, сообразила Сара несколько минут спустя, в аккомпанемент заурчали краны, и она улыбнулась.

Сара погасила лампу, на тот случай если он решит выйти из ванны голым. Есть ли у него полотенце? Есть ли в ванной шкафчик? Будь она хорошей женой, она принесла бы ему полотенце.

Вместо этого Сара с головой накрылась одеялом и закрыла глаза. Нужно притвориться спящей. Она решительно повернулась на бок и подвинулась к краю кровати.

Она знала, что Дуглас вышел из ванной. Быстрые шаги свидетельствовали о его приближении, матрас внезапно прогнулся.

— Черт! — пробормотал он, забираясь под одеяло. — Шотландская вода ужасно холодная!

— Шотландская вода не холоднее английской, — улыбнулась в подушку Сара. — Ты глупец, если решил купаться ночью. Ты не открыл кран с горячей водой?

— Я думал, что холодная ванна мне больше подойдет. — Он прижался щекой к ее спине. Даже сквозь рубашку Сара чувствовала, как он замерз.

Она повернулась и протянула руки под одеялом.

— Ты глупец, Дуглас Эстон, — повторила она, притянув его в объятия.

— Ты понятия не имеешь, до какой степени, Сара, милая, — мягко сказал он.

— И холодный как ледышка.

— Я действительно думал, что это поможет, — сказал он. — Но боюсь, не преуспел.

Его колено внезапно прижалось к ней, пробираясь между ее ног. Ее ночная рубашка задралась, и Сара чувствовала каждый дюйм его кожи. В последний момент Дуглас тоже обнял ее.

Он, казалось, согрелся. Такой горячий, что ей действительно надо отстраниться. Но она не двигалась. В этот момент невозможно было заставить себя отодвинуться на край кровати.

Дуглас, наклонившись, поцеловал ее в щеку, его губы, мягкие и прохладные, мгновенно согрелись. Сара не отворачивалась. Наоборот, ей было почти необходимо прижаться теснее, повернуть голову и поднять подбородок. Наконец он начал целовать ее.

— Я хочу, чтобы ты разделась донага, — сказал он через несколько минут.

Она вздрогнула и ухватилась за его плечи, словно ей нужна была опора в мире, внезапно ставшем странным и волнующим.

С каждым поцелуем ее дыхание становилось более напряженным, и когда рука Дугласа скользнула к подолу ее рубашки, Сара задохнулась.

Нужно запротестовать, отстраниться. Ни одна приличная женщина не позволит снять с себя рубашку. Но сейчас не до приличий, ей жизненно важно почувствовать его.

— Распусти волосы, — хрипло сказал Дуглас. Сев, он помог ей снять рубашку.

Сара не сопротивлялась. Этого мгновения они оба желали, вот почему он нежно касался ее, дразнил и сладко мучил.

Ей предстоит стать женой, и, Сара не знала, пугаться ей или пребывать в возбуждении, как сейчас.

Господи, пусть будет правильным то, что она чувствует, как бы это ни называлось. Ненасытность, распутство, страсть или желание — она никогда не думала, что может оказаться во власти этого. Нет, она даже не подозревала, что может так этим наслаждаться.

Трясущимися руками она возилась с кончиком косы, и Дугласу пришлось помочь — пронизав ее волосы пальцами, он выпустил их на свободу.

— Боже, как ты красива, — пробормотал он, и от того как он это сказал, как дрогнул его голос, она почувствовала себя красавицей.

Уложив ее, он взял в ладонь ее грудь и дразнил большим пальцем сосок. Молния пронзила ее. Беспокойно шевельнув ногами, Сара повернулась и положила руку на его щеку.

— Дуглас, — произнесла она его имя, потому что ей нужно было что-то сказать.

Отстранившись, он склонился над ней и коснулся губами ее груди.

Она дернулась, потрясенная ощущением, зародившимся в соске, в средоточии ее женского естества. Ее пальцы прошлись по затылку Дугласа, уху, пронизали его волосы. В другое время она, возможно, отметила бы, какие они густые, но теперь остановилась на том, как у нее дыхание перехватывает от удивленного восклицания, как неожиданно напрягается ее живот и тело выгибается навстречу Дугласу.