Диди осуждающе взглянула на мою промокшую юбку за тридцать фунтов.
— Девушка работает в банке, поэтому, конечно же, встреча сугубо деловая.
Она жестом показала воображаемые кавычки, показывая, что дальнейшие комментарии излишни. Хотела бы я знать, рассказал ли он своей Роз о мисс Банковской Служащей, с головы до ног одетой в «Прада».
Диди наконец ушла, решив отыскать другого несчастного служащего и сделать строгий выговор относительно рабочего времени, корпоративного дресс-кода, использования Интернета в личных целях или неправильного обращения с промокашкой. Хотя, может быть, бедняга просто не ответил на телефонный звонок сразу же, а поднял трубку только на третью трель…
— Стерва, — прошептала Джулия чуть слышно. А потом, повернувшись ко мне, заявила: — Не понимаю, почему Льюис не может пригласить тебя куда-нибудь.
— Видимо, потому, что у него есть Роз.
— Кто у него есть?
— Не важно. Если бы ты видела меня на совещании, то поняла бы почему. Я выглядела как самая большая идиотка в этом офисе. Слухи о сокращении ходят уже несколько недель, а я сама предоставила ему хороший предлог уволить меня первой.
— Льюис так не поступит, — сказала Джулия, посмотрев на меня с неподдельным беспокойством.
— В любом случае мне все равно, — сказала я, опуская цветы на пол. — Он грубая и надменная свинья. И я вполне могу обойтись без этой идиотской работы.
Я чудом не прибавила: «Потому что мне скоро предложат аванс из шести цифр за еще не написанную книгу».
— Если тебе действительно все равно, почему ты уставилась в монитор и проверяешь макияж?
— Неправда, — возмущенно возразила я, сразу же отворачиваясь от компьютера. Выглядела я отвратительно: утонувшие крысы и то смотрятся более презентабельно. Я встала, оправила мокрую юбку, которую носила на бедрах. А потом целеустремленно зашагала (по крайней мере попыталась это сделать) через весь офис.
Но когда я дошла до двери Льюиса, вся решимость и все мои доводы растворились без следа. Не хочу быть уволенной, заплатят мне аванс из шести цифр или нет. Я заглянула в окошечко на двери и убедилась еще раз: мой начальник весьма привлекательный. Тем более неприятно быть уволенной кем-то настолько очаровательным. Он сидел за столом и, опустив голову, что-то писал на бумаге. Я нервно постучала, и Льюис кивнул, даже не поднимая глаз.
— Подожди, пожалуйста, минуту. Присаживайся.
Куда присаживаться-то? У стены в кабинете стоял маленький диванчик, но он был кремово-бежевого цвета, и мокрая одежда оставит на нем огромные пятна. Не хочу, чтобы Льюис думал, будто я нечаянно описалась, особенно если он хочет меня уволить («Как замечательно, что мы избавились от той сотрудницы, Диди, она не умела сдерживать себя»).
Я пододвинула один из стульев, стоявших у стола для переговоров, и буквально упала на него. Черт! Теперь я нахожусь в самом центре комнаты, на расстоянии около шести футов от стола Льюиса. Я чувствую себя такой незащищенной, словно меня скоро разоблачат. И это действительно произойдет, если только начальник взглянет на меня, когда я буду скрещивать ноги. Нужно лишь держать колени вместе. Но, Бог мой, как же тут жарко, прямо настоящая сауна! Из-за горячего и влажного воздуха моя промокшая одежда еще больше прилипала к телу. Я украдкой взглянула на блузку. Бюстгальтер! Просвечивает. Льюис подумает, что во время обеденного перерыва я принимала участие в конкурсе мокрых маек…
— Мне жаль, Эми, — извинился Льюис, хотя, судя по тону, было понятно, что это не так. Он отложил ручку, поднял глаза и уставился (Боже!) прямо на мой бюстгальтер. — Скажу тебе одно: вчерашнее совещание оказалось просто кошмарным…
Ну вот мы и приехали. Сделай глубокий вдох и попытайся не расслабляться, Эми.
— Настоящая неразбериха от первой до последней минуты. Лишь зря потеряли время.
Достаточно, я уже все поняла.
— Как и все остальное, поражает отсутствием искры и воображения.
Он выдержал паузу и взглянул на меня прищуренными глазами. В общем-то я предпочла бы украдкой брошенный взгляд — он не такой страшный.
— Я хочу быть с тобой откровенным, Эми…
Ого! Он не только обращается ко мне по имени, но еще и намеревается раскрыть карты. Думаю, уже совсем скоро мне предстоит услышать слова: «Боюсь, нам придется с тобой расстаться». Эта часть разговора уже не за горами.
— Издатели дали мне два месяца, чтобы все наладить. Если не получится, журнал закроют. Предстоят некоторые важные перемены…
Да, да, перемены, сокращения. Пожалуйста, ближе к делу, хватит растягивать эту агонию.
— Хотя, честно говоря, все, что я пока видел, весьма посредственно. Даже не знаю, с чего начинать.
И решил начать с меня, верно? Иначе зачем еще я здесь сижу?
Проклятие, почему он такой привлекательный? И умный? Почему меня не уволит какая-нибудь уродливая, тупая свинья с зачесом и перхотью на воротничке? Думаю, такое я бы смогла пережить.
— Когда мы беседовали в то утро, ты сказала одну вещь, которую редактор предпочел бы не слышать…
Неужели это станет предлогом для увольнения? Утверждение, что журнал барахло?
— После пустого и лицемерного вздора, потоком льющегося со всех сторон, — продолжил он сердито, — это стало в высшей степени…
Боже, пусть лучше поскорее закончит свою речь! Я чувствовала, как слезы, навернувшиеся на глаза, скоро превратятся в неконтролируемый поток.
— …непредвзятым и новым. Подождите, такого не было в сценарии.
— По крайней мере я могу надеяться, что это еще не конец. В любом случае мне бы действительно хотелось услышать твое мнение. Как насчет обеда?
Просто поразительно. Я была уже готова дать волю слезам, и вот он все уладил… Как? Что, черт возьми, он делает? Заигрывает со мной? С другой стороны, он все еще выглядел сердитым. Неужели он клеится ко мне?.. Я совсем ничего не поняла.
— Или на ужин, если хочешь. Да, лучше ужин. Как тебе моя идея? — спросил он, внезапно уставившись на меня.
Вот это да! Он явно ко мне клеится. И ждет моего дурацкого ответа, очевидно согласия, ведь ужин — потрясающая идея. Но подождите минутку. Как же его Роз? Может быть, теперь она стала бывшей Роз? В этом случае ужин можно считать потрясающей идеей. Если бы только я получила какой-то ключ к этой загадке. Пожалуйста, Господи, дай мне какой-нибудь знак!
— Хм… э… хм… — пробормотала я.
Мне кажется или тут на самом деле стало ужасно жарко? Черт, что там за ручеек? Дурацкая юбка действительно промокла. Какая неловкая ситуация!
— Решай сама, Эми, — сказал он нетерпеливо, взяв в руку ручку. Очевидно, Льюис не готов ждать несколько лет, чтобы я закончила свой ответ.
— Нет-нет, с удовольствием. — Наконец-то ко мне снова вернулся дар речи. — И правда хорошая…
Я замолчала, поскольку увидела его. Тот самый знак, который я ждала, все это время стоял на столе. Красивая деревянная рамка для фотографий. Но не пустая. В ней была фотография девушки. Может, его Роз? Она… Господи, просто ошеломительна… Похожа на ту девушку на пляже из черно-белой рекламы «Келвина Клайна». Как там ее… Вот, вспомнила — Кристи Терлингтон. Слишком молода, чтобы быть матерью Льюиса. Он проследил за моим взглядом, рассеянно дотронулся до рамки и ловким жестом слегка повернул ее так, чтобы мне больше не было видно фото… Не его мама, в этом теперь нет сомнений. Мерзавец! Клеится ко мне, еще не порвав со своей Роз. Он все еще носит ее фото с собой, абсолютно точно. Он по-прежнему предан ей. Преданный мерзавец. А как насчет девушки в «Прада» из банка и делового ужина, назначенного на вечер? Господи, да что же творится с мужчинами? Вернее, что творится с мужчинами, которые встречаются мне?
— По пути загляни к Диди и попроси назначить точную дату, — предложил он, опуская голову и вновь погружаясь в работу. — Можешь быть свободна.
— Обед? — переспросила Диди с плохо скрываемым недоверием.
Я молча кивнула. Не понимаю, зачем я стою у стола Диди и обсуждаю дату встречи, ведь нужно бежать отсюда как можно дальше. Должно быть, сказывается мое врожденное преклонение перед власть имущими. Возможно, Льюис и распутный мерзавец, но он по-прежнему мой начальник. Да, в этом вся я. Поверьте, если королева прикажет меня обезглавить, я предложу помочь и сама начерчу пунктирную линию вокруг своей шеи.
