— Ладно, — сказал он наконец. — Можете отдать чемодан мне.

— Мне не разрешается отдавать его никому, кроме мистера Хокберна, — решительно заявила я, крепко ухватившись за ручку чемодана.

Взрыв аплодисментов оповестил нас о том, что Леонард закончил свою речь.

— Оставайтесь на месте, — сказал Престон и направился в банкетный зал.

Я подошла поближе к двери и увидела, как он что-то сказал Леонарду, на физиономии которого отразился гнев. Он что-то ответил Престону, и тот отскочил, как ошпаренный кот. Едва я успела снова придать серьезность выражению своего лица, как он выскочил из зала.

— Произошло недоразумение, — пролепетал он. — Никаких проблем. Я провожу вас в ваш номер.

Моя комната была расположена рядом с комнатой Леонарда и соединялась с ней внутренней дверью. Я высокомерным тоном приказала Престону налить мне джина с тоником, и он поспешил выполнить приказание. Когда он ушел, я принялась за работу.

Приняв ванну, я разложила привезенные вещи на кровати так, чтобы все было наготове. Потом принялась одеваться. Сначала я надела черные атласные панталончики, походившие скорее на набедренную повязку, потом кожаный корсет, туго затянувший мою талию и приподнявший вверх груди. Корсет имел четыре резинки, чтобы поддерживать черные шелковые чулки, которые я натянула на ноги очень медленно и осторожно, потому что в этом корсете было нелегко дышать.

Я внимательно осмотрела себя в зеркале. Интересно, понравится ли это Леонарду, или он предпочел бы другой вариант — с кисточками, свисающими с сосков? Наряд завершали кожаные сапожки выше колен на таких высоких каблуках, что в них было трудно ходить. Расставив ноги и уперев в бока руки, я некоторое время стояла перед зеркалом, практикуясь в презрительной улыбке, пока не добилась нужного результата.

Из соседней комнаты послышались голоса. Приложив к двери ухо, я поняла, что вернулся Леонард в сопровождении Престона, который из кожи вон лез, стараясь услужить.

— Мисс Форрестер уже там, — услышала я его голос, приближающийся к двери, которую я вовремя успела запереть.

— Можешь идти, — сказал Леонард.

— Но если эта женщина привезла важные документы, я должен помочь вам…

— Послушай, Престон, ты можешь помочь мне, если не будешь мозолить мне глаза, — прорычал Леонард. — Я собираюсь принять душ и гораздо лучше справлюсь с этим, если ты исчезнешь. Убирайся и сегодня вечером больше не попадайся мне на глаза!

Я слышала, как ушел Престон, но вошла не сразу, опасаясь, что секретарь вернется. Должно быть, Леонард подумал то же самое. Я слышала, как он включил душ, но не вышла, пока он его не выключил. Потом я отперла внутреннюю дверь и широко распахнула ее ногой. Леонард стоял посередине комнаты, завернувшись до пояса в купальное полотенце. Я предстала перед ним с розгой в руке.

— Ты опоздал, — сердито сказала я.

Он вздрогнул.

— Извини, пожалуйста.

Я проверила гибкость розги.

— Извинения недостаточно. Я не люблю, когда меня заставляют ждать.

Я шагнула в комнату и медленно обошла вокруг него, давая ему возможность как следует разглядеть меня. Его глаза горели в радостном предвкушении, но он продолжал играть свою роль, демонстрируя рабскую покорность.

— Этого больше не случится. Я обещаю.

Я презрительно рассмеялась:

— Конечно, не случится. Уж я об этом позабочусь. Я была слишком снисходительна. — Я ударила розгой по кожаному переплету книги, и мне показалось, что под полотенцем что-то шевельнулось. — Пора тобой всерьез заняться. Обещаю, что после этого тебе и в голову не придет вести себя плохо.

Я продолжала говорить, зная, что он любит продлить эту часть. Пока я говорила, его возбуждение постепенно нарастало, и наконец желание физического наказания выходило из-под контроля. В течение разговора я несколько раз взмахивала розгой в воздухе. Сама я не понимала, как можно наслаждаться этим, но Леонарда безмерно радовали мои слова и действия. Значит, пусть так и будет. Я всегда считала, что люди должны делать то, что доставляет им удовольствие. Плеть снова угрожающе просвистела в воздухе, и полотенце приподнялось еще больше.

— Ты собираешься отхлестать меня этим? — униженно спросил он.

— Возможно. — Я сложила губы в жестокую улыбку. — А может быть, я испробую что-нибудь другое.

Я зашла в свою комнату и взяла палку, постукивая пальцами по ее гладкой деревянной поверхности. Увидев палку, Леонард задрожал от радости.

Кончиком розги я приподняла край его полотенца.

— Сними с себя это, — резко сказала я.

Он уронил полотенце на пол, открыв моему взгляду напрягшийся пенис. Я указала жестом на кресло, и он покорно наклонился, опираясь на него. Я тянула время, взмахивая розгой. Он слышал ее свист в воздухе, и тело его напрягалось в ожидании удара, но удара пока не следовало. Теперь надо было точно рассчитать время. Я не хотела, чтобы он слишком быстро возбудился. С другой стороны, надо было поддерживать его в напряженном состоянии. Однажды я все испортила, остановив процедуру вопросом: «Дорогой, ты уверен, что хочешь, чтобы я продолжала?» Неожиданное крушение иллюзии заставило его сжаться, как шар, из которого выпустили воздух. Потребовалось немало потрудиться, чтобы завести его снова. Чтобы удовлетворить потребности Леонарда, требовалось настоящее искусство.

Наконец я позволила розге разок опуститься на его ягодицы. Удар был несильный, но ощутимый. Я нанесла второй удар и, продолжая обрабатывать его розгой, разговаривала с ним так, как ему нравилось.

— Тебе показалось, что я становлюсь более снисходительной, не так ли?

— Нет, — возразил он.

Я стегнула его розгой.

— Не смей возражать!

Он судорожно глотнул воздух, и, не дав ему перевести дыхание, я еще два раза подряд ударила его. Удары были легкие, но он находился в крайнем возбуждении и тяжело дышал, уцепившись руками за спинку кресла. Я принялась ритмично обрабатывать розгой его зад. Зад уже побагровел. Он вздрагивал при каждом ударе, но оставался на месте, пока я не повернулась немного, чтобы он мог лучше видеть меня. И тут он бросился на меня и попытался затащить в постель.

Так обычно и заканчивалась процедура, и остальное время мы проводили в постели, наслаждаясь сексом в более традиционной манере, но сегодня я решила устроить ему настоящий праздник и поэтому не позволила уложить себя в постель и строго сказала:

— Прекрати сию же минуту! Я не давала тебе разрешения подняться!

— Слушаюсь, мэм, — смиренно сказал он.

— Мне казалось, что ты начинаешь исправляться, но, видимо, к тебе следует применить более строгие меры. Ну что ж, на этот раз ты будешь действительнострого наказан.

Я принесла из своей комнаты наручники.

— Ложись! — рявкнула я, и голос мой прозвучал как удар хлыста.

Я еще никогда не ограничивала свободу Леонарда, но знала, что он об этом мечтает. Он не говорил об этом прямо, все еще стесняясь, но намекал, а я научилась без слов понимать его желания. Он подчинился мне с такой готовностью, что я сразу же поняла — я угадала правильно.

К счастью, кровать была с металлическими спинками. Я приковала его руки к изголовью, а ноги — к металлическим столбикам в изножье и взялась за палку.

— Ну? — угрожающим тоном произнесла я.

У Леонарда глаза блестели от удовольствия. Но тут мы услышали звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я выронила палку и молнией метнулась к двери.

— Кто это? — крикнула я и, всем телом навалившись на дверь, заперла ее на задвижку.

— Я кастелянша с этого этажа, — раздался из-за двери женский голос.

— Прошу прощения, но сюда сейчас нельзя, — решительно сказала я.

— Но мне нужно приготовить постель на ночь…

— В этом нет необходимости.

— И еще нужно положить в ванную запасные полотенца.

Ключ снова завертелся в замочной скважине. Очевидно, женщина была весьма настойчивой особой. Если я попрошу ее уйти, то она наверняка вернется и снова примется греметь ключом и мешать нам.