Но какое бы удовлетворение ни приносила ей работа в центре, неясное будущее по-прежнему маячило на горизонте мрачной бездной. Эшли всерьез опасалась, что, однажды упав в нее, уже не сумеет добраться до дна. Хотя ночные кошмары и приступы паники заметно ослабли, они все еще периодически повторялись. Психотерапевт предупреждал ее, что выздоровление может растянуться на долгие годы, что катастрофа уничтожила в ней прежнюю личность и теперь на свет должна появиться другая, новая Эшли Суон. Хотела бы она знать, на кого будет похожа эта особа!

В тот вечер, как только Дэн отправился в хижину с вечерним обходом своего зверинца, Эшли позвонила Джессамин. Они немного поболтали об Айви Роуз, прежде чем ей хватило отваги глубоко вздохнуть и начать:

— Знаешь, я позвонила не просто так.

— Ох, какие мы серьезные… — попробовала отшутиться Джесс.

— Вот именно. Я уезжаю с Санибел.

— Ох, Эшли, только не это! — заныла Джессамин. — Так я и знала, что рано или поздно ты опять об этом заговоришь! А мы-то начали надеяться, что с Дэном ты придешь в себя!

Эшли пришлось несколько раз сглотнуть. Слова упрямо застревали в горле.

— Дело не в том, пришла я в себя или нет. Просто мне пора уехать.

— Милая, ну как ты можешь уехать? Кому ты будешь нужна? Что ты будешь делать?

— Я справлюсь. Не беспокойся.

— Эшли, послушай! Сейчас же, немедленно перебирайся обратно к нам. И живи здесь до тех пор, пока тебе не разрешат летать в «Палм-Эйр»!

Где-то в трубке послышался голос Теда:

— Скажи ей, что мы будем только рады!

Затем раздались детское гуканье и его радостный смех. Сердце Эшли облилось кровью от боли. Разлука с Роузи будет ранить ее сильнее всего.

Джессамин не удержалась и тоже хихикнула:

— Тед корчит малышке рожи и щекочет подбородок. Ты слышишь?

— Да, я слышу, — пробормотала Эшли. На душе у нее лежала огромная тяжесть. Теду наконец-то повезло найти человечка, для которого он стал центром вселенной. И ей с холодной ясностью открылась истина: в этом доме ей больше делать нечего. Она там никому не нужна.

— Эшли, — снова завела Джессамин жалобным, умоляющим тоном, — пожалуйста, останься у нас! Твоя комната в полном порядке и ждет тебя, милая. Она всегда останется твоей!

Искушение было столь велико, что она готова была поддаться, но с непослушных губ каким-то чудом слетело:

— Джесс, я знаю, что вы мне всегда рады, и я люблю вас за это, но мне все равно лучше уехать. Ничто не заставит меня передумать. Я заеду завтра утром, чтобы поцеловать вас всех на прощание.

Позже тем же вечером она сидела перед изящным столиком на гнутых ножках у себя в спальне. На столе лежали бумага и ручка. Похоже, это было труднее всего, с чем ей приходилось сталкиваться до сих пор. Она чувствовала себя трусихой и предательницей, собираясь покинуть Дэна вот так, оставив невразумительную записку. Но попрощаться с ним с глазу на глаз было свыше ее сил. Она боялась, что он начнет ее уговаривать, и боялась, что поддастся на уговоры. Гораздо безопаснее оставить ему записку и скрыться из дому рано утром, до того, как он сюда придет. Стараясь не обращать внимания на острую боль, терзавшую сердце, Эшли твердой, решительной рукой написала несколько строчек. Что она приняла решение и что для них обоих будет лучше идти своими путями. Что с ее стороны нечестно продолжать пользоваться его гостеприимством, отнимая его время и часть его жизни. Она оставляет его свободным и не будет мешать найти себе жену, с которой он будет счастлив.

Эшли изо всех сил боролась со слезами, дрожавшими на ресницах. К тому времени как записка была закончена, слезы уже вовсю текли по щекам. Она упрямо смахнула их ладонью и твердо сказала себе, что только страх перед будущим мешает ей спокойно покинуть «Кендаллз-Иден». Тем больше у нее причин уехать отсюда и начать жить заново.

На следующее утро Эшли проснулась, обливаясь жарким потом и вздрагивая от неясного тревожного предчувствия. Видимо, она ворочалась всю ночь, и теперь влажная от пота простыня была скомкана и каким-то диким образом накручена на ее тело. Сентябрьское солнце давно выползло на небосвод и поливало землю безжалостными жаркими лучами. Она немного полежала в кровати, следя за мелкими облачками, стремительно летевшими по небу. Резкие порывы ветра налетали на австралийскую сосну, и ее ветви отбивали на крыше нервную дробь. Оставалось лишь пожалеть о том, что Эшли не оставила включенным кондиционер, а вместо этого открыла дверь на балкон. Ей пришлось помедлить еще несколько минут, чтобы побороть слезы, готовые пролиться при мысли о предстоящей разлуке.

Глубоко вздохнув, она заставила себя сползти с кровати, накинула легкое кимоно и встала. Ей показалось, что сегодня особенно влажно и душно — вполне в соответствии с ее настроением. Даже птицы почему-то молчали. Она подняла голову и обнаружила, что за эти несколько минут солнце успело закутаться какой-то белесой дымкой. Эшли охватило странное чувство, как будто весь мир замолк, затаился в ожидании и караулит, когда же она покинет этот дом. Это только усилило ее нетерпение. Нельзя больше медлить. Дэн вот-вот проснется, а она должна убраться как можно дальше до той минуты, как он заглянет в дом.

С мрачной решимостью она принялась за дела. Приняла душ и оделась в простую зеленую блузку и юбку цвета хаки. С особенной тщательностью наложила макияж, вдела в уши сережки в виде золотых раковин и немного надушилась за ушами. Чемодан был сложен еще с вечера. Чувствуя себя окончательно готовой ко всему, она поспешила на кухню, чтобы позавтракать на скорую руку. И застыла на пороге. От неожиданности ей стало трудно дышать.

Дэн, одетый в линялую красную майку и шорты из обрезанных джинсов, сидел за столом, следя за новостями в портативном телевизоре и поглядывая на сочный грейпфрут, который он собирался съесть. Он приветствовал Эшли равнодушным кивком.

Ей стало совсем тошно. Как ей хватило совести уехать, оставив жалкую записку? Как она посмела отказать ему в последнем, прощальном, слове в угоду своим истерикам и страхам? Растерянная, подавленная, она поплелась к кофеварке и машинально спросила:

— Налить тебе кофе?

Дождавшись, пока он кивнет, Эшли наполнила две кружки и села напротив. Все его внимание по-прежнему поглощали новости.

— Дэн, я хочу поговорить, — негромко промолвила она.

— Говори, — откликнулся он, даже не посмотрев в ее сторону.

— Послушай, я не шучу.

— Я слушаю.

— Ты слушаешь новости.

Он повернулся к ней с необычно сосредоточенным видом.

— Они сообщают, что с Наветренных островов идет тропический ураган. Он движется на север, на Ки-Уэст, и штормовое предупреждение получило все побережье к югу от залива Тампа. — Он снова уткнулся в экран.

Она нервно облизнула губы. И сделала еще одну попытку:

— Дэн, я решила, что мне пора уехать.

— Куда? — Он все еще был занят новостями.

— Вообще уехать… хотя бы в Тампу.

— А что тебе понадобилось в Тампе? — поинтересовался Дэн, следя за телевизором.

— Я уезжаю туда… — упрямое слово никак не желало подчиняться, но, наконец, слетело с непослушных губ, — навсегда!

Он повернулся к ней, иронично вскинув брови:

— Я думал, у тебя действительно что-то серьезное.

— Да, серьезное! — Теперь слова лились непрерывным потоком, как будто ей удалось прорвать некую внутреннюю плотину. — С моей стороны нечестно занимать твое время, твою жизнь. Я уезжаю, чтобы ты был свободен, чтобы ты мог спокойно найти женщину, которая сделает тебя довольным и счастливым!

— Но я и так доволен и счастлив! — Он явно был ошарашен этой речью.

— Дэн, я уезжаю сегодня, сейчас, — упрямо повторила она.

Он смотрел на нее, не веря своим ушам. Синие глаза сверлили ее, словно желали проникнуть в самую душу.

— Я не могу больше откладывать! — Чувствуя, что ее голос поднимается до истерического визга, Эшли заставила себя замолчать и затравленно подумала: «Уехать нужно сейчас, немедленно! Еще минута — и я сдамся!»