Лаки очень хорошо помнила, как в девятнадцать лет упрашивала отца позволить ей возглавить семейный бизнес, но Джино долго не соглашался.

— Девочки должны выходить замуж и рожать детей, — говорил он ей.

— Только не я, — отвечала ему Лаки упрямо. — Ведь я не просто девчонка, я — Сантанджело, а это кое-что значит. Я могу сделать все, что угодно.

И она действительно могла. Когда Лаки показала отцу, на что она в действительности способна, он не только уступил, но и признал в ней делового партнера, который не уступает ему ни в уме, ни в решительности, ни в деловой хватке.

Открыв сейф, Лаки достала оттуда золотые сережки с бриллиантами, которые Ленни подарил ей на сорокалетие. На руку она надела широкий браслет с бриллиантами и изумрудами — подарок отца — и, бросив взгляд на часы, коротко вздохнула. Времени было двадцать минут шестого, а она была уже полностью готова.

Внизу Бобби, одетый в смокинг, стоял в картинной позе возле камина, красуясь перед братом и сестрой.

— Почему нам тоже нельзя поехать? — спросила Мария, завидев спускающуюся по лестнице Лаки.

— Потому что это не детский утренник, — ответила Лаки, любуясь дочерью. В пушистой байковой пижамке с портретом пса Снупи на кармане Мария выглядела очаровательно. — Сегодняшний прием только для взрослых, к тому же мама идет не столько развлекаться, сколько работать. Я должна сказать речь…

— И все будут тебя слушать?! — ахнула Мария.

— А ты как думала, маленькая? Конечно, будут.

— Если этот пли… плием только для взрослых, почему Бобби идет? — спросил маленький Джино.

— Потому что он выше, чем все мы, вместе взятые, — нашлась Лаки. Это был хороший ответ, к тому же она была недалека от истины: если бы Лаки посадила Марию к себе на плечи, то глаза девочки пришлись бы как раз вровень с глазами ее старшего сына. — Лимузин приехал? — спросила она у Бобби.

— Только что.

— Тогда идем, — сказала Лаки, целуя Марию и Джино-младшего.

— Послушай, дорогая, я никак не могу найти свой галстук! — пожаловался Стивен в телефонную трубку, неловко прижимая ее к уху плечом.

Обе руки он чуть не по локоть запустил в верхний ящик комода, но галстука не было и здесь.

— Ты соображаешь, что ты делаешь, Стив? — спросила Мэри Лу, с трудом сдерживая смех. — По-моему, только ты способен позвонить жене на съемочную площадку! Между прочим, ты запорол Ленни почти готовый дубль!

Она говорила по своему сотовому телефону, старательно отворачиваясь от своего партнера-актера, который никак не мог поверить, что Мэри Лу не отключила свой аппарат на время съемок сцены.

— Извини, родная, — сказал Стив, — но это срочно. Лаки вот-вот будет здесь.

— Твой галстук на вешалке за ширмой — там, куда я повесила его сегодня утром. Я тебе раз пять сказала, где он.

— Ах да, верно. Конечно! — воскликнул Стивен, вспоминая. — Ну точно, вон он висит.

— Ты когда-нибудь доведешь меня до сумасшествия, Стив, — сказала Мэри Лу, притворяясь сердитой.

— Серьезно?

Она негромко хихикнула.

— Совершенно серьезно, Стив.

— О'кей, крошка… — сказал он низким, бесконечно сексуальным голосом. — Сегодня вечером. Жди. Я приеду и попробую довести тебя до полного сумасшествия.

— О-о-о, Стив!..

Теперь уже оба они захихикали, как настоящие сумасшедшие, защищенные от вежливого недоумения посторонних сознанием того, что даже теперь они все еще без ума друг от друга и что с каждым новым проведенным в браке годом их сексуальные отношения становятся все лучше.

— Мэри Лу! — крикнул ей Ленни Голден. — Мы все хотели бы закончить фильм в этом году.

В этом, а не в будущем. Или у тебя другие планы?

— Извини, Ленни, — виновато откликнулась актриса. — Пока, любимый, — добавила она в трубку. — Увидимся вечером. Я должна сказать тебе что-то совершенно особенное.

— Что? — спросил Стив, от души надеясь, что она не подписала новый контракт на съемку, не посоветовавшись с ним. Стив рассчитывал, что после съемок у Ленни Голдена они с женой устроят себе роскошные каникулы где-нибудь на Гавайях.

— Увидимся — тогда скажу, — лукаво проговорила Мэри Лу и выключила телефон.

— Ну что, можно продолжать? — с сарказмом спросил Ленни, давая знак светоустановщику и оператору.

— Да, пожалуйста, мистер Голден, — величественно отозвалась актриса, улыбаясь своей неотразимой улыбкой.

И ни один человек из съемочной группы даже не подумал на нее сердиться.

То, что девушка называла «прошвырнуться», не особенно понравилось ее темнокожему кавалеру. В глубине души он рассчитывал на сеанс быстрого секса на заднем сиденье своего джипа или, в крайнем случае, на минет, однако после того, как они побывали в двух закусочных и выпили по паре шоколадных коктейлей, ему стало ясно, что у его спутницы есть какая-то своя программа.

Эта девушка помыкала им всегда — с того самого времени, когда они были детьми. Сходи туда, сделай это — эти распоряжения она отдавала с восхитительной небрежностью, и он ни разу не посмел ослушаться. Сначала это был обычный диктат возраста — как-никак, она была на два года старше, но со временем покорность перешла в привычку.

Не то чтобы он не пытался вырваться. Напротив, временами он просто ненавидел ее, однако от попыток восстать его удерживало одно немаловажное обстоятельство.

Он постоянно хотел ее и надеялся, что рано или поздно она уступит, — уступит, хотя бы просто повинуясь собственному капризу или настроению минуты.

И тогда наступит его час. Юноша был уверен, что достаточно будет ему хотя бы раз обладать ею, и ее власть над ним кончится — он будет свободен. Пока же он позволял ей командовать собой.

В конце концов они заехали в супермаркет и купили там две упаковки пива по шесть банок в каждой. Девушка выглядела много старше своих восемнадцати лет , да и кассир был слишком взволнован, таращась на ее груди.

На стоянке девушка откупорила две жестянки и протянула одну своему спутнику.

— Кто допьет последним, тот какашка, — быстро сказала она, поднося банку к губам.

Юноша не имел ничего против того, чтобы посоревноваться. В свое время он клятвенно обещал отцу никогда не садиться за руль пьяным, но сейчас данное когда-то слово совершенно вылетело у него из головы, к тому же пиво оказалось вкусным и холодным. Ему удалось первым опустошить свою жестянку, и эта небольшая победа помогла ему почувствовать себя увереннее.

— И что мы будем делать теперь? — сказал он нарочито ленивым тоном, швырнув пустую банку под ближайшую машину.

— Не знаю. — Девушка пожала плечами.

— Как насчет того, чтобы закатиться в кино?

— Забава для малолеток, — отрезала она, играя серебряными кольцами, которыми было украшено ее проколотое в нескольких местах ухо. — Могу предложить кое-что получше. Давай что-нибудь украдем! — сказала она таким тоном, словно речь шла о каком-то пустяке.

— Как так? — опешил юноша. — Зачем?

— А просто для смеха. — Девушка была уверена в своей власти. — Нет, пусть это будет что-то вроде обряда посвящения. Если ты хочешь и дальше дружить со мной, ты должен сделать что-то такое, чтобы я могла в тебе не сомневаться.

— Дружить? — тупо переспросил юноша, гадая, что скрывается за этим словом.

— Да не трусь ты! — Девушка досадливо дернула плечом. — Делов-то — раз плюнуть. Мы зайдем в музыкальный магазин и посмотрим, сколько компакт-дисков ты сможешь украсть.

— Почему бы мне просто не купить их? — резонно возразил юноша. — Отец оплачивает мои счета без всяких разговоров.

— В чем дело, красавчик? — презрительно бросила девушка. — Папочкин сынок боится нажить неприятности?

— Нет. Просто…

— Что с тобой, цыпленочек? — продолжала она насмешливо, не слушая его слабых протестов. — Похоже, пока вы торчали в Нью-Йорке, папочка держал тебя под замком. Я-то думала, ты храбрее!

— Я ничего не боюсь! — ответил юноша вызывающе.