— Я дремала, — сказала она, протягивая руку, чтобы взять пачку сигарет. Ее руки слегка дрожали, когда она зажигала сигарету.

— Простите, что мы нарушили ваши планы, — сказал Хикс. — У нас всего пара вопросов, и мы уйдем.

— Каких вопросов? Крейны собираются выдвигать обвинение? — раздраженно осведомилась она. — Дети иногда дерутся. Может, им лучше научить своего бесценного ангелочка стоять за себя?

Длинная фраза выдала ее. Она говорила невнятно. Была пьяна.

— Дело не в вашем сыне, мэм, — сказал Хикс. — Мы должны прояснить кое-что о местонахождении вашего мужа в прошлый четверг.

— Моего мужа? Фрэнка? Вы же вместе работаете, ради Бога, что же вы у него сами не спросили?

— Вопрос деликатный, — признался Мендес. — Дело в том, что ваш муж выписал штраф Карли Викерс в день ее исчезновения, и мы должны знать, что он делал после этого, чтобы официально не считать его подозреваемым.

Шэрон Фарман вмиг протрезвела. Выпрямила спину. Сигарета обожгла ей пальцы.

— Подозреваемым? Вы считаете, что Фрэнк имеет к этому какое-то отношение?

— Вообще-то нет, мэм, — ответил Мендес. — Репутация помощника шерифа Фармана говорит сама за себя. Просто неудачное стечение обстоятельств, вот и все. Это чистая формальность.

Трясущимися руками она положила сигарету в пепельницу.

— Мне это не нравится, — заявила она. — Мне надо поговорить с мужем.

— Здесь нет ничего страшного, — как ни в чем не бывало сказал Хикс. — Мы просто должны знать, где он был. Вы не помните, во сколько он пришел домой в тот вечер?

— Мы обедаем строго в половине седьмого, — ответила она. — Каждый день.

Она бросила взгляд на часы, и ее лицо побелело.

— Боже мой! Посмотрите на часы! Я и понятия не имела, что уже так поздно! Я даже не вытащила мясо из морозилки! Ну почему девочки не разбудили меня? Где они?

Она стала осматриваться, словно они могли откуда-то возникнуть.

Мендес заметил, что было девять минут шестого. Шэрон Фарман не на шутку разволновалась, а не просто делала вид, чтобы побыстрее выставить их.

— Вам не показалось, что Фрэнк как-то изменился на прошлой неделе? — спросил Хикс. — Что он нервничал?

— Еще бы ему не нервничать, — фыркнула она. — Вы только посмотрите, что творится: убийство, похищение, наш сын нашел труп. Мы все нервничаем, детектив.

— Да, мэм.

— А вы не помните, ваш муж был дома весь вечер или отлучался куда-нибудь после обеда? — спросил Мендес.

— Я не знаю, — раздраженно сказала она. — Это было неделю назад. К тому же у меня по четвергам встречи. Я знаю, что он был дома, когда я уходила и когда пришла тоже. Он всегда дома.

Женщина снова взглянула на часы и поднялась со своего стула.

— Мне надо готовить обед. У вас все?

— Да, мэм, — сказал Мендес, поднимаясь. — Спасибо, что уделили нам время. Мы найдем дорогу.

Не говоря ни слова, Шэрон Фарман развернулась и исчезла в другой комнате, оставив дымящийся окурок в пепельнице.

— Да, странно, — произнес Хикс, когда они двинулись к машине. — Как ты думаешь, что происходит, когда обед не готов ровно к половине седьмого?

— Не знаю, — сказал Мендес. — Военно-полевой суд? Спорим, я знаю, какие у нее встречи по четвергам.

— Какие?

— Она ходит к анонимным алкоголикам в пресвитерианской церкви на бульваре Пиэдра. Я там бегаю. Они обычно выходят покурить на лужайке, когда я пробегаю мимо.

— Она, видно, приняла малость перед тем, как мы приехали.

— Ага. Дремала, как же. Скорее ей надо было проспаться.

Хикс пожал плечами, когда они подошли к машине.

— Будь я женой Фрэнка, я бы тоже пил.

Фарман был в офисе Диксона, когда они приехали. Он выглядел недовольным.

«Добро пожаловать в клуб подозреваемых», — подумал Мендес, когда они с Хиксом вошли в кабинет.

— Это простая формальность, Фрэнк, — говорил Диксон.

— Это оскорбление, — фыркнул Фарман. — Сколько лет мы знакомы, Кэл?

— Много.

— Сто. Сто лет, и ты так со мной поступаешь? Это бред собачий.

— Я с тобой никак не поступаю, Фрэнк. Мы всего лишь следуем букве закона. Если бы я сам выписал штраф той девице, я бы попросил детективов сделать то же самое со мной. А если Мендес — то и с ним тоже, и ты бы первый сказал, что это правильно.

Фарман ничего не ответил, потому что это была правда. Он бы первый потребовал обращаться с Мендесом, как с любым другим подозреваемым. Но он был сбит с толку, а его самолюбие уязвлено, и это Мендес тоже мог понять. Такие люди, как Фрэнк, жили ради работы. Его репутация значила для него все.

— Ничего личного, Фрэнк, — сказал он. — Мы только расставляем все точки над i.

Фарман даже не взглянул на него. Мендес вздохнул.

— Ты выписал штраф Викерс в пять тридцать восемь в тот день, — произнес Хикс, беря инициативу в свои руки. — Нам нужно посмотреть твой журнал до конца дежурства.

Фарман скрестил руки на груди. Диксон кивнул в сторону стола, на котором лежал журнал. Хикс взял и пролистал его.

— Ты никогда не встречал эту девушку раньше? — спросил Мендес.

— Ты помнишь все штрафы, которые когда-либо выписывал? — осведомился Фарман.

— Нет, — спокойно сказал Мендес.

— Я не помнил о ней уже десять минут спустя. Это был всего лишь очередной квиток.

Мендесу в это не верилось, но он не стал спорить.

— Ты никогда не встречал ее?

— Нет.

— Я не хочу поднимать отчеты транспортного управления и обнаружить, что ты уже штрафовал ее раньше.

Фарман посмотрел на него.

— Ты урод.

— Фрэнк! — воскликнул Диксон.

— Я просто предупреждаю, Фрэнк, — продолжил Мендес. — Лучше, если ты скажешь сам, чем это узнаем мы.

— Пошел ты.

Мендес сдержал свои эмоции, вспоминая, что Винс говорил ему, как вытягивать нужную информацию из людей, даже из любого Фрэнка Фармана в мире. Уголком глаза он видел, как Хикс хмурится, читая журнал.

— Фрэнк, здесь указано, что ты в тот день обедал с пяти до шести.

— И что?

— Твоя жена сказала нам, что ты каждый вечер приходишь на обед к половине седьмого.

Фарман поднялся, его лицо побагровело.

— Ты говорил с моей женой? Ты был в моем доме и говорил с моей женой, не предупредив меня?

— Стандартная процедура, Фрэнк, — пожал плечами Мендес.

— А ты никогда не слышал о правилах хорошего тона, мелкий чертов пакостник?

Встал Диксон.

— Фрэнк, довольно.

Мендес сделал шаг в направлении Фармана, чувствуя, что настало время обозначить границы дозволенного.

— Я достаточно терпел тебя, Фрэнк, — сказал он спокойным и ровным голосом. — Я наизнанку выворачивался, чтобы сделать все как надо. Хочешь по-плохому? Будет по-плохому. Я могу отбросить церемонии и сделаю все по-плохому. Я вызову каждого твоего знакомого, каждого соседа, каждого, кто ходит с тобой в церковь, и расспрошу их о тебе. Он пьет? Гуляет напропалую? Лупит своего ребенка? Ты этого хочешь? — осведомился Мендес. — Или мы поступим по-другому. Вокруг тебя будет виться мелкий чертов пакостник, который, презирая все принципы морали, терроризирует твою жену. Ну так что?

Казалось, Фармана вот-вот разорвет на части. Мендес этого и добивался.

— Фрэнк, сядь, — приказал Диксон. — Давай покончим с этим.

Фарман сел и уставился на крышку стола.

— Тем вечером я засиделся допоздна, — сказал он. — Возился с бумажками. Жена ошибается.

— Ты был здесь? — спросил Хикс. — Ладно.

Но сказав это, он бросил на Мендеса настороженный взгляд.

Фарман заметил это и повернулся к Хиксу.

— Что?

Тому стало не по себе.

— Ты ушел в половине четвертого. Ты на окладе. Тебе не платят за переработку. Зачем писать в журнале, что ты ходил на обед?

— Привычка, — сказал Фарман.

Хикс посмотрел на Диксона.

— Можно я оставлю это у себя на пару часов? — спросил он, забирая журнал.

— Невероятно, вашу мать, — пробормотал Фарман, качая головой. Он встал. — Я закончил. Я иду домой.