— Проверьте это. Узнайте, где она бронировала гостиницу, одна приезжала или эта поездка планировалась как романтическое путешествие.

Мендес посмотрел в зеркальце заднего вида, посигналил и неспешно перестроился в вечном заторе лос-анджелесского движения, съезжая с шоссе и выезжая на магистраль Говарда Хьюза.

Он подумывал о переезде в Лос-Анджелес, когда ему удалось стать детективом в Бейкерсфилде. Он мог бы пойти служить в полицию Лос-Анджелеса с перспективой работы в отделе краж и убийств, который находился в полицейском управлении Лос-Анджелеса в Паркер-центре. Но куда лучше быть большой рыбой в маленьком пруду и посвятить достижению этой цели многие годы, а потом переехать в большой пруд Лос-Анджелеса, уже имея солидную репутацию детектива.

Когда у него появилась возможность отправиться в Оук-Нолл и работать под началом Кэла Диксона, он ухватился за нее обеими руками. У Диксона за плечами имелся опыт работы в офисе окружного шерифа Лос-Анджелеса; у него были связи. Здесь Мендес и надеялся отличиться. Если бы он понравился Диксону, эта работа могла бы стать ступенью к возможностям гораздо большего масштаба.

Пока все шло по плану.

Когда день угас, Мендес въехал в международный аэропорт, следуя указателям, и припарковался в гараже напротив терминала «Американ эйрлайнс».

В толпе людей, прибывших рейсом из Далласа, он не приметил Леоне. Он искал человека необъятных размеров, одетого в эффектный костюм с ярким галстуком, с улыбкой во весь рот. Он медленно обвел взглядом толпу, заметив высокого худого мужчину, приближающегося к встречающим, с чемоданом на колесиках. Удлиненное лицо растянулось в знакомой улыбке.

— Тони! Рад тебя видеть!

Мендес ответил рукопожатием.

— Господи, Винс, я тебя не узнал. Ты сбросил фунтов тридцать.

Леоне отмахнулся.

— А, долгая история. — Он протянул руку Диксону. — А вы Кэл Диксон? Винс Леоне. Очень приятно с вами познакомиться. Брюс Вашингтон из офиса окружного шерифа Лос-Анджелеса — мой давний друг.

Леоне умел общаться с людьми. Любого незнакомца он приветствовал как старого приятеля. Таким способом он вытянул не одно признание из преступников, усыпляя их бдительность улыбкой и дружеским похлопыванием по спине.

— Давненько мы с Брюсом не общались, — отозвался Диксон.

— Пошел в частный сектор — начальником охраны. Он почему-то решил, что куча наличности принесет славу и уважение, как чиновникам. Поди разберись. — Он кивнул в сторону выхода. — Пойдемте, джентльмены? Не хочу откладывать шоу.

На самом деле Винс хотел одного: лечь и вырубиться после прохода по терминалу. Он хотел пойти и забрать свой багаж, прежде чем встретиться с Мендесом и Диксоном, чтобы перевести дыхание, но заметил их до того, как они увидели его. Почти шестичасовой перелет утомил его. У него было время, чтобы собрать свою энергию в кулак и изобразить улыбку, хотя он сомневался, что решение отправиться в этот городок было правильным.

Не показывай свою слабость, мысленно твердил он. Это первое правило в общении с людьми на местах.

Он предпочитал изматывать себя, делая что-нибудь полезное, чем лежать и думать о пуле в голове. Чтобы не думать о том, как стучит в висках, или что им овладевает раздражение и беспокойство. Все, что он должен был сделать, — это продержать себя в руках еще немного. Все, что он должен был сделать, — посмотреть аутопсию, затем поехать в Оук-Нолл, потом найти свою гостиницу…

Мендес ввел его в курс дела, когда они ехали через город к окружному коронеру Лос-Анджелеса на Норт-Мишн-роуд. Винс записал разговор на карманный кассетный диктофон. Расшифровку он сделает позже. Он уже начал составлять мнение о ситуации.

Диксон был слишком умен, чтобы ослаблять бдительность только потому, что у них имелся общий знакомый. Это дело — его добыча. Он правил бал, и ему не были нужны никакие фэбээровцы, чтобы нарушать баланс сил.

Знакомая история. Копы радеют за свою территорию и всегда ее помечают. Одни больше, чем другие. И, без сомнения, Диксон хорошенько о нем разузнал. Наверняка он слышал сотни историй, как Винс Леоне пускает пыль в глаза и привлекает прессу, словно котлета мух.

У него была репутация колоритного и развязного балагура, неутомимого остряка с нисколько не извиняющим его чикагским акцентом. А вот чего Диксон скорее всего не знал, так этого того, какие усилия он предпринимал, чтобы завершить дело. Если для этого требовалось бросить убийце в лицо вызов или ядовитую насмешку, он так и поступал.

Они припарковались напротив приемного отделения и вышли из машины. Винс втянул ночной воздух, наполнив и опустошив легкие несколько раз. Это был последний глоток свежего воздуха до того момента, как завершится аутопсия.

— Ну ладно, ребятки, — сказал он Диксону и Мендесу. — Прежде чем мы войдем, я должен рассказать вам о своей компетенции. ОПР пока не может взять ваше дело. Пока что только с большой натяжкой можно говорить, что оно отвечает критериям, которые позволяли бы командировать сюда одного из погрязших в делах агентов.

Диксон посмотрел на него удивленно.

— Тогда что ты тут делаешь?

— Думаю, очередного трупа ждать недолго. Последнее убийство говорит о том, что у вашего НЕСа богатая и извращенная фантазия, в соответствии с которой он и действует. Развилось это все не за одну ночь. Он убивал и раньше. Он будет убивать еще. Я бы хотел помочь вам прищучить этого отморозка, пока трупов немного и прежде, чем вы собьетесь со счета, а не после этого.

— Если ОПР не берет дело, а ты приехал от лица основателей отдела, — сказал Диксон, — то…

— Я сам по себе, — признался он. — Чем смогу, помогу.

— Просто из добрых побуждений? — осведомился Диксон.

— Не совсем, — ответил Винс. — Я изучаю возможность продолжения обучения полицейских полевым методом в дополнение к тому, что мы делаем в Национальной академии.

Звучало неплохо, пока Диксон еще не задействовал свои связи и не проверил все это в Бюро.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал Винс, — но никто из вас пока не имел дела с таким типом убийц. А я таких встречал больше, чем кто-либо мог бы за три жизни. Я имею доступ к любой документации и любому контакту, на которые есть выход у ОПР. Просто я здесь как бы неофициально. И если вы опасаетесь, что я стану привлекать внимание, — сказал он, обращаясь к Диксону, — или попытаюсь отобрать у вас дело, расслабьтесь.

— Спасибо, что сказал, — ответил Диксон, решив попридержать пока вопросы и скептицизм.

И Винс это чувствовал. Шериф все отложил на потом. Винсу предстояло сосредоточиться на аутопсии. Он повернулся и направился к зданию.

Винс с Мендесом отстали на шесть шагов.

— Ну, что там за долгая история? — спросил Мендес. — Ты плохо выглядишь, Винс.

Тот засмеялся. Он уже смотрел на себя в зеркале мужского туалета.

— Я выгляжу дерьмово, сынок. У меня язва. — Это была правда. Язва у него была из-за того, что он вместо пищи поглощал болеутоляющие. — Самолетная еда, — сказал он, закатывая глаза. — Не о чем беспокоиться. Бог знает, как мне удалось не заполучить ее раньше.

Мендес смотрел недоверчиво.

— Ты в порядке?

— Вполне.

— Усы отпустил, — задумчиво сказал Мендес.

— Стараюсь не отличаться от вас, сельских, — сказал Винс. — Пошли посмотрим, что там у тебя.

Первое впечатление от окружного морга Лос-Анджелеса — запах. Система вентиляции морга была слабой, но никого в приемной это, похоже, не беспокоило.

Диксон болтал с помощниками коронера, сидевшими за большим белым столом в ожидании следующего «клиента». По прибытии его измерят, снимут отпечатки пальцев, сфотографируют, закутают в пакет и уберут в холодильник, где он будет ждать аутопсии, если таковую сочтут необходимой. А пока они воспользовались перерывом, чтобы попить кофейку и послушать шипение электронной ловушки для насекомых.

— Трудный день? — спросил Диксон, угощаясь молочными шариками с солодом с бумажной тарелки.