— Я не привык сидеть на одном месте, ты же знаешь, — лениво возразил Драгар.

— Зачем ты отослал его? Зачем не привез сюда, не отдал мне?

— Север — все равно что верная гибель, — беспечно отозвался ее сын. — А теперь — не хочешь поздороваться еще с одной нашей родственницей?

Сельма словно впервые обратила на меня внимание — до этого меня не замечали намеренно.

— И что это за оборотень с волосами женщины и одеждой мужчины? Ты возишь с собой своих девок, сын?

— Ну, — сказал Драгар с усмешкой, — не заставляй меня думать, что ты ничего о ней не знаешь! Подойди, леди Ана!

Я сделала несколько шагов и остановилась на ковре у камина. Окинула взглядом окружавших Сельму женщин, заметила несколько знакомых лиц…

— Смотри на меня, высокородная принцесса!

Вздрогнув от хлесткости насмешки, прозвучавшей в слове «высокородная», я подчинилась. Сельма сидела в высоком массивном кресле, с укутанными теплым мехом ногами. За прошедшие месяцы она стала еще грузней, лицо заплыло, черные глаза в набрякших веках превратились в щелки. Пальцы, изуродованные ревматизмом, были унизаны перстнями и кольцами, поблескивающими в свете пламени камина.

— Итак, ты поймал и это отродье ведьмы и волка, — сказала Сельма, бесцеремонно разглядывая меня. — Что ты хочешь с ней делать?

— Еще не решил, — равнодушно сказал Драгар.

— Так отдай ее мне!

Я, не отрываясь, смотрела на эту обрюзгшую уродливую старуху, а видела молодую женщину, однажды ночью бежавшую из королевского замка, чтобы спасти себя и своих сыновей. Вряд ли она была старше меня…

— Что же ты оцепенела, принцесса? Или ты боишься меня? — Вкрадчивый хриплый голос ужасной старухи, а там, далеко внутри — яркость глаз и губ, лилейность шеи, счастливый смех…

— Мне жаль тебя.

Сказала я или подумала? Наверное, все-таки сказала, потому что Драгар вскинул изумленные глаза, разжал губы…

— Мне жаль, — продолжила я, словно про себя, — жаль ту, что была рождена для счастья, для любви, для поклонения — и потеряла все разом. Мне жаль твоих глаз, глаз ласковой лани, выцветших от горя и слез. Мне жаль твои нежные руки, что мыли, стирали, убирали, чтобы прокормить тебя и твоих сыновей. Мне жаль твоего младшего сына, умершего, потому что ты не смогла найти для него крыши и огня в дождливую ночь. Жаль твоего первенца, ставшего наемником и погибшего в чужой стране. Мне жаль того благородного лорда, что любил тебя и хотел сделать своей женой. Мне жаль тебя, потому что ты любила его, но отказала ему ради последнего сына. Ради короля. Да, ты сделала это! Ты вернулась и вернула на трон короля по праву. Но это не приносит тебе радости, ибо невозможно вернуться в прошлое, возвратить невозвратимое. И потому сейчас одно утешение твое — в мести.

— И мне — жаль тебя…

Взгляд в взгляд. Сверкающие, совсем не старческие глаза… Сельма резко встала и, неверно двигаясь на больных ногах, вышла. За ней, безмолвно и испуганно оглядываясь, поспешили женщины.

Я словно проснулась. И охнула, когда меня схватили за плечи и грубо, больно встряхнули.

— Что за представление ты устроила, ведьма!

Я с недоумением взглянула в близкие гневные глаза Драгара.

— Я не сказала ни слова неправды!

— Попробовала бы ты клеветать на мою мать! Зачем тебе вздумалось ее жалеть?

— Но мне действительно жаль…

— Ты понимаешь, что в несколько минут нажила себе смертельного врага? Ты заставила ее плакать! И откуда ты знаешь то, что знаем только мы двое?

— Н-не помню… слышала.

— А что ты слышала обо мне?

— Что сейчас тебя ожидает прекрасная леди… О, не смотри так, трудно было не заметить ее взгляды!

Драгар чуть отстранился, рассматривая меня с серьезным вниманием.

— Ого, ведьма, а ты вовсе не беззащитна! Пара-тройка таких фраз, и — держу пари — дворцовые сплетники оставили тебя в покое! Я должен бы наказать тебя за дерзость…

Я спокойно встретила его взгляд.

— Так сделай это.

Драгар задумчиво смотрел на меня. Пальцы его в последний раз сжали мои плечи. Я поморщилась: останутся синяки…

— Тебя проводят до твоих покоев.

Я все же не удержалась, бросила на прощание:

— Надеюсь, все было достаточно забавно?

Мне отвели мою же комнату. Здесь просто частично заменили обстановку. В гардеробе висело несколько новых платьев, на каминной полке стояла шкатулка с украшениями, на столе — вино и редкие для поздней осени фрукты. Позолотили клетку…

Я долго стояла у окна, задумчиво глядя на поливаемый дождем со снегом с детства знакомый сад. Было время, когда эта комната казалась мне тюрьмой — до тех пор, пока не стала убежищем от сплетен, высокомерного равнодушия одних и подобострастно-презрительных услуг других… В дверь постучали.

— Леди Ана, вас ждут в зале совета. Я провожу.

— Я не собираюсь никуда идти.

— Я все же провожу вас, — вежливо сказал невысокий плотный мужчина. Он смотрел на меня бесхитростным спокойным взглядом, и я вдруг поняла, что его тихое упорство непреодолимо. Если понадобится, он потащит меня силой.

— Зачем и кому я там понадобилась?

— Прибыл посол лорда Варна с Западного Предела. Король желает, чтобы вы присутствовали при встрече.

— Великая честь, — сказала я, не скрывая недоумения.

— Служанка поможет вам переодеться.

— Всю жизнь без них обходилась. Мне не нужны соглядатаи!

Мужчина коротко поклонился и вышел. Я примерила одно за другим свои старые платья; с досадой убедилась, что они стали мне тесны в груди и плечах. Зато самая скромная из обнов сидела идеально. Талант портного или наметанный взгляд Драгара?

Вздохнув, я решительно толкнула дверь.

Два часа спустя я вновь стояла у окна в своей комнате. За спиной пылал камин, а лицо обвевала ледяная морось непрекращавшегося дождя. Я сжимала пальцы, пытаясь понять, почувствовать, увидеть…

Легкий шорох. Я резко обернулась и, не веря своим глазам, уставилась на Драгара. Он спокойно усаживался в кресло у камина.

— Как… что ты здесь делаешь?

— Пришел навестить тебя.

— Это моя комната! Ты не смеешь…

— Позвольте напомнить, леди, что эта комната, этот замок и вы сами принадлежите мне. Но я пришел сюда не из-за ваших прекрасных глаз, как вы, видимо, решили. Я хочу знать, о чем вы говорили с гонцом Варна после совета.

— С гонцом… О, это Ганн, твой шпион, да?

— Твой телохранитель и верный слуга, — невозмутимо поправил Драгар. — Итак?

Я молчала. Драгар подпер голову кулаком.

— Достаточно необычно уже то, что пограничный лорд просит о помощи. Они предпочитают справляться сами, а теперь Варн согласился даже на постоянный королевский гарнизон в крепости. Это наполовину сдача… Конечно, участившиеся нападения Белых Всадников — причина достаточная. Вот только твоя беседа с гонцом… Мне напомнить? Ты спросила его: «Что произошло на самом деле?»

… и он обернулся круто, меряя меня испуганным взглядом.

— О чем вы, леди?

— Вы рассказали не все. Ведь было что-то еще?

Он сглотнул.

— Леди, вы, говорят, родственница королю, но ни вам, ни ему самому я не смогу сказать больше. Не могу.

Я смотрела ему в глаза.

— Не должен. Не… не смею.

— Но вам же очень хочется рассказать, правда? — мягко сказала я, по-прежнему не отпуская его взгляда.

— Хочется… — сказал он медленно, словно язык у него еле ворочался. — Рассказать? Я загоняю это внутрь. Далеко-далеко. Ужас, леди. Ужас и стыд — вот, что я чувствую. Вот, что я пытаюсь забыть. Леди, я солдат. Я видел кровь, я видел смерть. Но я никогда не видел того, что видел там… Мы бежали, мы бежали, леди, а ужас мчался по пятам и вгрызался в наши спины… Некоторые из нас сошли с ума. А многие уже никогда не посмеют вступить в бой с кем бы то ни было. А потому — не спрашивайте меня, леди! Не спрашивайте меня!

… Склонив голову, Драгар молча слушал.

— Я пошла за ним, потому что увидела это в его лице. Вокруг глаз, рта, в повороте головы, плечах… Что-то тяжело пережитое и не прошедшее… Страх.