— Эрни!

Дан вылетел в пустой двор, добежал до конюшен — нет, ее лошадь была на месте…

— Кого ты ищешь, Высокий Владетель?

Дан всмотрелся в смутно знакомое лицо.

— Уж не свою ли госпожу? — продолжал человек. — Она ушла, и нам, смертным, не догнать ее на этой дороге…

И тут Дан узнал его:

— Гнор? Что ты тут делаешь?

— Вернулся домой, как вы мне велели. И был счастлив, что ты привез назад мою госпожу, мою Владетельницу… Я видел, вы любите друг друга, а сегодня утром она ушла к богиням. Как ты, Великий Владетель, отпустил ее? Чего испугался? Даже боги уступают любви… Теперь она действительно умерла для нас всех, Владетельница Эрнани…

И он смолк, увидев, как, сжав сильными руками голову, застонал Князь Серебра:

— О-о-о! Будь я проклят!..

Я отдала то, что принадлежало ему по праву, и теперь ни один долг не удерживал меня больше. Мои подданные сами выбрали новую Владетельницу, отец — единственный в мире человек, любивший меня, — давно мертв…

Почему же мне так страшно уходить от них? Пусть богини заберут у меня все человеческое, я не хочу, не хочу, не хочу жить с этой болью… С этим одиночеством.

Поднимаясь на холм, я в последний раз оглянулась. Осень опустилась над миром — золото лесов и голубизна неба… Так ли красива осень в горах? Довольно! Он человек, он заслужил своего, человеческого счастья. Хотя бы с Бейги.

Я подошла к святилищу и внезапно остановилась. Я увидела широкую спину, услышала гневный голос…

Оставив меч у входа в святилище, Данар опустился на одно колено, исподлобья оглядывая устремленные на него руки и лица.

— Я пришел, богини, — заговорил медленно, — издалека и ничего не знаю о вас. Быть может, сюда не должно входить мужчине, но я мужчина, пришедший из-за женщины… Великие богини, отпустите ее душу. Она изранена. Позвольте ей любить, позвольте не бояться вашего гнева — и она восславит вас и понесет ваш свет и силу через жизнь. Позвольте ей быть тем, кто она есть или кем хочет стать, потому что я люблю ее всякую: женщину, колдунью, пантеру. Я знаю, мое тело, мои руки могут исправить то, что сделал наш общий враг… ведь он и ваш враг, богини, иначе бы вы не отпустили ее воевать… Мое сердце заставит забыть ее все и наконец вздохнуть свободно, наконец улыбнуться… Услышьте, богини, поймите, ведь и вы сами женщины… Если она принадлежит вам по старой клятве, так ведь она принадлежит и мне! Вы сделали так, чтобы мы встретились, узнали друг друга, и вы не можете разлучить нас! Я не откажусь от нее, слышите?

Данар вскочил, окинул гневным и вызывающим взглядом безжизненные лица.

Он угрожал им! Я рванулась вперед: пусть сделают что угодно — но только со мной…

— Простите его, Великие богини! — крикнула, кружась по площадке, чтобы видеть их лица. — Он сам не понимает, что говорит, он… Это я виновата!

Сильные руки подхватили меня, я увидела смеющееся лицо Дана.

— Эрни! Эрнани!

Его близкие, сумасшедшие, непохожие глаза, шепот:

— Эрнани… наконец моя Эрнани.

И отбросив все страхи, сомнения, я бросилась к нему, прижалась, зажмурившись. Будь что будет, пусть они накажут нас обоих… Дан наконец отстранился, разглядывая меня с гордостью и нежностью.

— Они все-таки вернули тебя!

Не понимая, что происходит, я боязливо огляделась. Богини Мести и Смерти стояли со слепыми глазами, зато светились яркие лица Жизни и Любви. Первые получили свою дань, настала очередь других…

— Так будет, — шептали мне на ухо, — ты только не бойся ни гнева, ни любви. Живи — и не оглядывайся на запреты молодых богов. Живи и неси свою силу и их славу другим. Ты заслужила это.

— Но я… кто я теперь?

— Говорю тебе — твоя жизнь в твоей власти. Но кем бы ты ни была, хочу, чтобы ты была рядом. Ведь я спешил на нашу свадьбу…

Я смотрела на него, и он услышал мой ответ прежде, чем я его произнесла. Лицо Дана осветилось. Он поцеловал меня так крепко, что я задохнулась. Оторвавшись от меня, сдерживая горячее дыхание, Данар сказал медленно:

— По-моему, нам следует принести жертву…

Я закинула голову, чувствуя, как все крепче смыкаются его объятия. Увидела голубое небо и представила — какое оно будет в горах.

И наконец улыбнулась.

Женщина замолчала, и Санни как будто очнулась от волшебного сна. Тряхнула головой, приходя в себя, покосилась на Дайяра — не задремал ли тот во время долгого рассказа. Парень навалился на стол, упершись подбородком в положенные друг на друга кулаки. Темные глаза его блестели из-под низких бровей.

— И что — все это было на самом деле?

Гадалка, глотнув пива, пожала плечами:

— Может, было, может, только мои карты нашептали…

— А что с ними случилось дальше?

Гадалка улыбнулась Санни. В полумраке блеснули белые влажные зубы.

— Неужто еще не догадалась? Мешок денег, родной дом — и король сердечный!

Дайяр разбирал раскиданные по столу карты, старательно минуя расклад Санни. Со значением постучал по одной:

— Хочешь сказать, что и это — оборотень?

Девушка вытянула шею — разглядеть, — Дайяр двинул к ней карту.

— Дракон? Неужели у нас где-то еще водятся драконы?

— У нас — нет, — сказала гадалка. — Но вот на северном побережье…

— Я бывал там, — Дайяр потер крепкий подбородок, — и слышал легенды о Говорящих с Драконами. И о людях с драконьей кровью. Значит, это не просто россказни подвыпивших моряков?

Санни смотрела на него во все глаза. И она еще считала себя храброй, когда оставила разоренный дом и пустилась в неизвестный ей самой путь! Сколько же он увидел, услышал и где побывал? Ведь он ненамного старше нее!

Где бы там Дайяр не побывал, его, похоже, смутил пристальный удивленный взгляд девушки. Он опустил глаза, бесцельно передвигая по столу карту.

— В каждой сказке всегда есть своя маленькая правда, — гадалка отобрала у него дракона. Погладила осторожно, как живого. — Людей-драконов так мало осталось… Но они еще есть. Я видела Дракона. Он сиял между солнцем и морем, точно драгоценное сновидение. А потом он исчез, и из воды на берег вышел человек…

— Расскажи об этом! — в один голос потребовали молодые люди. Гадалка глядела на них, и серые глаза ее (почему они раньше казались синими?) сияли смехом:

— Когда же ты, Санни, наконец, возьмешься за устройство своей собственной жизни?

— Ночь длинная! — нетерпеливо возразила девушка.

— Не настолько длинная, как мне бы хотелось, — мягко возразила гадалка. — Но, может, кое-что я все-таки изменить успею…

Дайяр вытянул ноги, привалился к стене поудобнее, чтобы видеть одновременно лицо гадалки и лицо Санни. Распахнутые глаза, полуоткрытые нетерпеливые губы… Надо, как и тому несчастному Брону, быть слепым, чтобы спутать ее с мальчишкой. Что за злая судьба сорвала ее с места и погнала в странствия? Может, этот колдовской расклад и впрямь выход для девушки? Только не доверял Дайяр колдовству — верил лишь вовремя протянутой руке друга. А Санни, похоже, и боязно, да и не на кого опереться…

— Эта история произошла почти в то же самое время, но уже дальше к северу, на побережье… там, где не устают петь и рассказывать про Драконов, и потому даже небольшая гавань называется…

— Какие будут указания, леди Янга?

Я молчала, глядя в окно. Прошло уже полгода, как было послано сообщение о смерти Агнора, Владетеля Гавани Дракона, его родственникам — в столицу, брату лорда или его наследникам, и с помощью морской почты, столь же непредсказуемой, сколь и надежной, сыну Янгмаару (если тот еще жив). Сегодня мы должны перенести прах Агнора из временного пристанища в семейный склеп, но никто из родственников так и не появился. Значит, провести церемонию придется мне, его дочери — не по крови, а по крову, приютившему меня и ставшему моим единственным домом и единственным богатством. Надолго ли я сумею его сохранить? Перед смертью лорд объявил меня своей наследницей, но последняя воля, не скрепленная свидетельством ни одного благородного Владетеля, может быть оспорена любым наследником по крови. И то, что я женщина, придаст их притязаниям лишний вес.