— А кого похоронили? — тупо спросил я.

Гива робко смотрела на меня. В ее громадных глазах был испуг.

— Ашура, конечно… — шепотом сказала она.

У меня в мозгу что-то щелкнуло, и я, наконец, понял. Безо всякого почтения к своим родным-предкам, я опустился на холодную плиту и взялся за голову.

— Гива! Ты хочешь сказать, я…

Гива быстро облизнула губы. Молча ждала.

— Я — Асмур?

— Конечно! — воскликнула сестра. Я взглянул на свое надгробье.

— И был убит Ашур?

— Да.

Я потер лоб. Новая ловушка? Но зачем… как… кому это выгодно?

— Кто еще знает об этом?

— Никто.

— И за все эти годы ты никому не проговорилась?

— Нет. Сначала я просто очень испугалась и спрятала камень, а потом подумала, что если Асмур жив, значит, ему это зачем-то надо, и он придет когда-нибудь и вознаградит меня за молчание.

— Да. Конечно. Вознаградит. И чего же хочет маленькая Гива?

— Ты разрешишь мне выйти замуж за моего пажа?

— Валяй! — криво усмехнулся я. — Если я когда-нибудь стану королем.

— Но ты ведь и есть король!

— Иди, девочка, — сказал я устало, — мне надо подумать.

— Да, король Асмур! Но знай — я за тебя!

Я сидел, опершись затылком о собственную гробницу. Слишком неожиданно. Слишком, слишком, слишком, чтобы не быть правдой. Много прояснялось, но многое становилось еще запутанней. Я уже привык быть Ашуром. Ашур меня вполне устраивал. О господи, как я устал от этого семейства, где никто и никогда не говорит правды безо всякой выгоды для себя!

— Король мой, Асмур, господин…

Не было нужды оглядываться, чтобы узнать, чей это голос. Я исподлобья посмотрел на Габи, прислонившуюся к углу гробницы принца Арамея. Не сводя с меня насмешливых глаз, она подняла руку, взлохматила свои пышные волосы.

— И ты знала.

— Недавно узнала.

— Но, как всегда, ты хоть на полшага, но впереди меня. Куда я ни прихожу — там уже ты или только что побывала. Ты все узнаешь хоть на минуту, но раньше меня. ТЫ меня ведешь по этому пути. Чего ты хочешь от меня, Элджгеберта?

— Чтобы ты убрал Габриэллу, — не задумываясь, ответила она.

Вот так. Я сказал вкрадчиво:

— Габи, детка, а что если это положение меня вполне устраивает? Я сыт, пьян, любим красивой женщиной, и на трон, и на тебя, и на мое прошлое мне теперь глубоко плевать! Да, кстати, Габи, а ведь твой сон сбылся! Асмур жив. А мне тогда приснилось, что ты целуешь меня. Этот сон тоже сбудется, да?

Я поднялся, шагнул, подхватил ее, ощущая узкую гибкую спину, запрокинул ей голову, впился в прохладные губы — грубо, жестко. Мне хотелось сделать ей больно, но губы у нее оказались удивительными, и я легко преодолевал сопротивление ее гибкого тела, все глубже погружаясь в безумие, называемое поцелуем… Габи вдруг обмякла в моих руках, и я невольно ослабил хватку…

Удар был страшен.

Я лежал на полу, корчась от боли. У Габи, стоявшей надо мной, на лице было отчаяние.

— Га-аби… — простонал я.

Она оглянулась на меня, убегая, — последний раз блеснуло бледное лицо, сверкнули золотые глаза…

С трудом переводя дыхание, я сел, скорчившись.

Так сидел король Асмур, раздавленный своим королевским величием.

Я не мог ничего вспомнить об Ашуре, потому что мне просто нечего было вспоминать. Я не подстраивал ловушки Ганелоне, потому что сам в нее попал. Я был Асмуром и потому в глазах Альберта, который меня сразу узнал, — убийцей его любимой и главной причиной всех будущих раздоров.

Но как могла обмануться Габриэлла?

Или она не обманулась?

Тогда зачем рассказывала мне об их с Ашуром планах? Неужели надеялась, что память ко мне так и не вернется, и что я никогда не пойму — кто я на самом деле?

Или… Я вспомнил слова Альберта о том, что мне надо еще дожить до совета. Она надеялась, что я не успею вспомнить…

— Асмур! — позвали гулко. — Асмур! Мы пришли за тобой!

Похоже, сегодня фамильный склеп — одно из самых оживленных мест во дворце. Они стояли в двух гробницах от меня — трое гигантов, светящихся в полумраке призрачно-синим светом, со слишком короткими для их огромных рук мечами — зелеными языками пламени.

Я медленно поднимался, вынимая шпагу. Надо отдать должное Габриэлле — она всегда верно оценивает обстановку. О, Габриэлла, Габриэлла… еще одно предательство — но ни боли во мне, ни сожаления… Асмур умер, Асмур будет мертв.

Они не дали себе труда соблюсти хотя бы видимость боя — просто пошли ко мне единой светящейся стеной, опустив сияющие мечи. Мой черный жемчуг был далеко, моя подруга-ведьма покинула меня, а братья и сестры выжидали — чем закончится эта жалкая пародия на схватку. Одним претендентом меньше… Я вздохнул и шагнул им навстречу…

И тут пол дрогнул у меня под ногами — плиты плавно повело в сторону, открывая перед носками моих сапог черную бездну. В самой глубине ее светилось багровое пламя. Гиганты замешкались на мгновение, но и этого оказалось достаточно, чтобы между нами пронеслась беззвучная золотая молния, и я увидел рядом с собой две рослые фигуры.

— Грудда?! — не поверил я. Сестра кивнула.

— Хоть это и семейное дело, я взяла с собой Хэмфорда. Берегись!

Гиганты тяжело шагнули через расщелину.

Я сидел на зеленой траве и внимательно смотрел на свои руки. Ладони были ободраны, словно их долго обрабатывали наждаком.

Меня потрясли за плечи и, подняв глаза, я увидел склонившуюся надо мной Грудду. Она что-то говорила мне, но я не слышал ни звука, хотя она повторяла это снова и снова. Хэмфорд лежал неподалеку, положив кудрявую голову на руки. Вместо одежды на нем были одни обгорелые лохмотья.

Кто-то хлопнул меня по спине, я с трудом обернулся и увидел Арона. Черные его волосы развевались по ветру, хищные яркие глаза блестели. Он смеялся. И я вдруг отчетливо услышал его радостный голос:

— Начался большой Королевский совет! — Он ткнул пальцем куда-то вниз. С трудом, словно заржавевший рыцарь, я поднялся, цепляясь за его протянутую руку. И вопрос — куда делись порождения тьмы и как мы выбрались из рушившегося склепа — вылетел у меня из головы.

Внизу, где был город и над ним — наш замок, шла битва.

— Хорошо хоть мы с Анкером захватили с собой отряды! — крикнул Арон. — Остальные явились, точно агнцы на закланье!

Арон наслаждался своей предусмотрительностью, и не вспоминал, какие планы он строил, когда приводил войска в столицу.

— А где остальные?

— Там, — Арон показал вниз. — Когда Габи заявилась на совет и сказала, что ты Асмур, и Гива подтвердила это, мы все с ума…

— Габи?

— Ну да! Ворвалась, как взбесившаяся кошка. Сестричка Габриэлла, услышав это, завопила не своим голосом, а мы с Анкером сразу смекнули, что будет дальше, но не успели — Габриэлла приказала перебить нашу охрану, и нам пришлось вызывать войска…

— Интересно только, для чего вы их приводили, — спокойно заметила Грудда. Ее длинные волосы были расплетены, из-под шлема виднелись покрасневшие, но по-прежнему спокойные глаза.

Арон метнул в нее горячий взгляд.

— Как бы то ни было, согласись, войска появились вовремя! На помощь нам и нашему королю! — Он склонил передо мной голову в полушутовском-полусерьезном поклоне. — А потом мы также вовремя вытащили вас троих из склепа! Если бы…

Что следовало за «если», я уже не услышал. Потому что услышал другое. Беззвучное и оглушающее, отчаянное и молящее «Асмур, Асмур, Асмур!»

Я резко обернулся. Но ее не было. Ее не было. Ни рядом, ни вдалеке. Ее вообще не было уже на этой земле.

— Габи! — крикнул я. — Габи! Где ты? Габи!

Они удивленно уставились на меня, что-то спрашивая, но, запинаясь, на ватных ногах, я уже бежал вниз по склону. С битвой что-то происходило. Чем ближе я был к сражавшимся, тем медленнее они двигались — я видел, как колышутся складки плащей, колеблются полотна знамен, взлетают и плывут копья и стрелы и комья земли под танцующими копытами лошадей, разевают рты в беззвучно-тягучем крике солдаты, мечи описывают в воздухе правильные дуги… Звуки битвы слились в один невнятный, растянутый до предела гул. Я проходил между воюющими, умирающими, мертвыми, легко уклоняясь от ударов, от стрел и копий: навстречу мне рвался крик, в котором не было уже ни разума, ни сознания — одна черная бесконечная боль, и я двигался все быстрее, быстрее, чем могла скакать самая быстрая лошадь, и замок был уже совсем близко…