Гейджи растерянно смотрела на него. «Я произношу детскую дурацкую считалку, и Дракон поднимается ко мне из глубины храмового озера. Он молод, весел и любопытен. Он любит расспрашивать про людей и рассказывать про драконов. Он уверяет, что я тоже могу становиться Драконом, если только пожелаю… Ты это хочешь услышать, колдун?»

Фейхнер подался вперед, вперив свои черные глаза в ее. Странно, сонно подумала Гейджи, она не замечала, что у колдуна такой пронзительный горящий взгляд. Под его взглядом она словно оплывающая воском свеча — такая же теплая и податливая. Не надо было пить так много вина. Оно оказалось слишком крепким, вкрадчиво крепким…

— А давай ты мне расскажешь про твою магию, колдун! — предложила Гейджи, посмеиваясь. Села поудобнее, положив голову на сложенные на столе руки. Взгляд колдуна дрогнул — и, услышав тревожный возглас Саймона, она на мгновение выплыла из дремоты.

Но огромные зрачки вновь завладели ее взглядом. Казалось, она проваливается внутрь бездонных колодцев — с легким головокружением, с убаюкивающей качкой мирных морских волн. Какой… странный человек… но ему она могла рассказать все… потому что он мог понять все… ему можно доверять…

— Ты можешь доверять мне, девушка, — ласково сказал он. — Можешь рассказать мне все.

Конечно. Все. Очень добрый, хороший человек. Не обманет, не предаст. Она может доверить ему даже свой камень.

— Дай мне свой камень, — сказал он. — Просто подари мне его. Ведь тебе он ни к чему, правда? Ты и без того можешь говорить с ними.

«С кем?» — тупо подумала она. Посмотрела на камень на своей ладони. Почему…

— Смотри мне в глаза! — поспешно воскликнул он. Гейджи подняла глаза. И правда, к чему ей этот камень? А он так просит. Он ему так нужен. Такой хороший, добрый человек… так нуждается в камне… вон даже пот на висках выступил. Жалко, так волнуется. Жалко смотреть на него. Если отдать ему камень, он будет счастлив и спокоен. А ей он ни к чему… совсем ни к чему…

— …он тебе ни к чему, — услышала она вкрадчивое эхо своих мыслей. Гейджи заторопилась, сердито дергая застрявшую в волосах цепочку. Рука, протянутая ей навстречу, крупно дрожала. Даже тряслась. Бедный, жалкий старик… ему так плохо без этого камня… а ей не жалко, совсем не жалко… она отдаст его по собственной воле…

— …отдаешь по собственной воле?

Гейджи потянулась, чтобы положить на его ладонь такой совсем не нужный ей камень. Он что-то спросил?

— …ты даришь мне его?

Гейджи раскрыла было рот, чтобы сказать: конечно, дарю, да…

И услышала крик:

— Нет!

Что-то врезалось в нее, старик улетел куда-то в сторону, камень, захлестнув прочной цепочкой пальцы, удержался в руке. Ее схватили за плечо, выволокли из туманного пламени в ночь; где-то позади кричали:

— Стой, остановите его, держите, держите!

Гейджи стремительно волокли прочь, к обрыву, который оказался совсем рядом. Рывком развернули — и она на мгновение очутилась лицом к лицу с Саймоном. Его лицо было освещено луной, яростно — и испуганно.

— Убирайся! — мрачно выдохнул он. — Беги!

«Куда?» — не успела спросить она, как, оглянувшись на звуки погони, Ригерт сильно толкнул ее в грудь. Гейджи вскрикнула, взмахнула руками, теряя равновесие, — и полетела вниз со скалы. Почти в тот же миг Саймона сбили с ног, повалили, заламывая руки. Грож с колдуном и с моряками остановились на краю обрыва, заглядывая вниз.

— Не могу поверить… — потрясенно говорил Грож. — Он просто столкнул ее!

Колдун опустился на корточки, уцепился за край, напряженно вглядываясь в мирно светящееся море.

— Утонула?

— Ты ее видишь?

— Никого!

— Надо спуститься вниз, поискать на камнях…

— Утонула!

Грож развернулся и со всего размаху саданул торговца ногой под ребра.

— Сволочь! Подонок! Что ты наделал! Что ты сделал, а?

— Бери фонари, пошли искать…

— Да что там искать-то? Сразу потонула!

— Что ты сделал!

Саймону связывали руки. Морщась от рывков и боли, он вжимался щекой в каменную крошку и думал: «Они просто не знают, как она плавает…»

— Мне не нравятся эти люди! — заявила Гейджи.

— Разве люди могут нравиться или не нравиться? — удивился он. — Они просто есть, как есть сам берег.

— Они хотели забрать у меня Слезу! — сообщила она, уперев руки в бока. — Думают, с ее помощью можно повелевать Драконами.

— Людское волшебство над нами не властно. А Камень — только усилитель Зова. Как и этот грот, — он повернулся, устраиваясь поудобнее. — У людей короткая память…

— Они хотели забрать Слезу! — возмущенно повторила Гейджи. — Ты бы обрадовался, если б у тебя забрали твой клад?

Он насторожился.

— Я не разрешаю.

— Ты сам говорил — у людей память коротка! Откуда они знают, что должны испросить твоего разрешения?

— Эти новые — тоже явились за моим кладом?

— Они собираются отобрать его у первых! Прогони их!

— Почему ты хочешь прогнать только новых? — резонно поинтересовался он. — Чем они отличаются от других?

Гейджи слегка растерялась. И правда — чем? Тем, что люди Ригерта не грабили искателей, а искали сами? Но откуда ей об этом знать? Ведь думала же она, что Ригерт убил Коранда…

— Я не знаю, — честно сказала она. — Но те, первые, хотя бы не обижали Морской народ! Больно видеть, как они работают на пиратов… под принуждением достают твои сокровища…

— Они всегда нравились мне, — задумчиво сказал Дракон. — Такие забавные и почтительные. Они любят море почти так же, как мы.

— Разве этого недостаточно, чтобы ты рассердился на пиратов? — требовательно спросила Гейджи.

— Рассердилась ты. Тебе их и прогонять.

Она рассмеялась:

— И как же ты себе это представляешь?

— Превращайся назад в Дракона.

Она топнула ногой. Ее даже затрясло от злости:

— Сколько раз тебе говорить! Я не могу! Я не умею! Я не знаю — как!

Он развернулся неожиданно легко для такого гиганта, мгновенно очутившись в воде. Дразняще оглянулся на Гейджи.

— Я вспоминал… Просто догони меня!

— Что?

— Попробуй догнать меня в воде! Или человечку это трудно?

— Еще чего! — Гейджи кинулась вслед за ним по пандусу в воду.

Конечно, она не могла его догнать — только плыла следом, смутно угадывая впереди очертания огромного тела. Хотя тоннель, по которому дракон являлся в грот, уходил глубоко под скалы, здесь почему-то не было темно. Причем чем дальше и глубже погружалась Гейджи, тем становилось светлее — как будто вода наполнялась голубоватым сиянием или сама превращалась в свет.

— Иди за мной, иди за мной! — поддразнивал дракон. — Где ты, человечек?

Ах ты… рыбина! У Гейджи испарились последние остатки почтения — сейчас Дракон был обыкновенным дразнившим ее мальчишкой, с которым они поспорили «кто быстрее». И она спешила и спешила вперед, пока не поняла, что тело ее не устает, а наоборот — наливается силой, что движется она все стремительней и легче, что уже почти догоняет его…

Дракон поджидал ее, ходя по кругу в огромном, освещенном издалека сверху, колодце.

— А ты не забыла, что надо дышать? — услышала она насмешливый вопрос. Гейджи, спохватившись, ужаснулась, забила руками…

Плавниками.

Она изогнулась, рассматривая себя. Ее новое тело было…

— Прекрасно, — сказал он. Та, что совсем недавно звалась Гейджи, обнаружила, что у его голоса есть свой тембр — приятно рокочущий, чуть насмешливый.

— Да, — просто согласилась она.

И он тоже (хотя с чисто драконьей точки зрения она уже не считала его прекрасным) был очень и очень… хорош. Он почти засмеялся — чуть смущенно и проказливо:

— Я рад!

И тут же добавил:

— Теперь понимаешь, как тебе раньше было тесно?

Воспоминание о крохотном, слабом, таком… странном прежнем теле быстро таяло, словно уносилось встречным течением.

— Легче, легче, — сказал он добродушно. — Не спеши. Тебе надо привыкнуть.

Море стало совсем другим. Море переливалось и искрилось цветами, которых она никогда не видела, и для которых в языке людей не было даже названия. Дно было четким, выпуклым, словно она смотрела на него сквозь изогнутую линзу, можно было сосчитать каждую песчинку, каждую чешуйку плывущей внизу рыбы, а если оглядеться — и на многие мили вокруг… что такое мили?… Она ощущала всей кожей своего великолепного тела малейшее колебание моря, слабейшее течение, которое облегало, обтекало, ласкало ее…