– Я предлагаю не такую протекцию, Мэджи, так что напускайте на себя этот надменный вид. Я имею в виду вот что: если мы будем появляться в обществе вместе, если я буду сопровождать вас на светские приемы с видом собственника, тогда Фитч оставит вас в покое или по меньшей мере поймет, что ему придется иметь дело со мной.

Это поймут также и все другие джентльмены, которые ею восхищаются.

Пропади они все пропадом, подумал он. Нужно признаться, эти джентльмены вызывают у него некоторую беспокойную ревность. Это значит, что Мэдлин не такая как все, но ведь он всегда знал это. Именно поэтому он ушел от нее тогда, год назад. К несчастью, это ничто не изменило в смысле его взглядов на брак.

Но он может хотя бы частично оградить ее если не от сплетен – он пришел к выводу, что эту тему они уже обсудили, – то от бессовестных мерзавцев вроде Фитча.

– Полагаю, мне следует склониться перед вашими знаниями в области безнравственного поведения, – прошептала Мэдлин с покорной улыбкой. – И поскольку именно я дерзко сделала вам предложение, мне следует взять на себя ответственность за сплетни, но я согласна принять вашу помощь теперь, когда моя жизнь так изменилась.

В их отношениях были такие стороны, в которых он еще не до конца разобрался, и это была одна из них.

– Вы можете снова выйти замуж.

– Я когда-то вышла замуж по любви, – сказала Мэдлин, устремив взгляд на мужнин дневник, кожаный переплет которого стал мягким как масло от того, что его часто открывали. – И я была счастлива, потому что муж отвечал на мои чувства полной мерой. Не думаю, что мне пришелся бы по душе какой-то другой союз. Наверное, это эгоистично с моей стороны, потому что Тревору нужен отец. Но с другой стороны, многие ли мужчины захотят растить чужих детей?

Люк сидел молча, не зная, что сказать. Его нежелание думать о женитьбе никак не было связано с ее сыном. Будь его положение иным, мысль о наличии ребенка в его жизни показалась бы ему привлекательной, что раньше не приходило ему в голову, но, может быть, ответственность за Элизабет и ее будущее открыла перед ним новые перспективы в смысле, отцовства. Мэдлин растит ребенка одна, и это вызывает у него восхищение.

– Вы, милорд, воплощенная снисходительность.

Легкая улыбка – женственная и манящая- изогнула ее губы, и он вспомнил, каково это, ощущать прикосновения этих нежных губ, наслаждаться ее вздохом, когда он целует ее, проводить пальцами по ее горячей атласной коже.

– Я могу сказать то же самое и о вас.

Он окинул ее хищным взглядом. Предстоящий вечер обещал чувственную награду после того, как они с небрежным видом появятся вместе в нескольких местах.

– А теперь, поскольку мы скорее всего имеем в мыслях одну и ту же цель, почему бы вам не подняться наверх и не переодеться? Я уверен, что мы с вами приглашены сегодня вечером в одни и те же места. Нужно воспользоваться этой возможностью, чтобы неофициально удовлетворить сплетников и отпугнуть Фитча, прежде чем он совершит какую-нибудь глупость – например объявит одного из нас виновным в нападении на его особу. – И он добавил с ужасающей небрежностью: – Мне не хотелось убивать его.

Она широко раскрыла глаза, услышав такое варварское заявление.

– Вы действительно послали бы ему вызов?

– Моя дорогая Мэджи, я уже сказал, что послал бы. Неужели он заслуживает вашего беспокойства?

Она встала в волнах смятого муслина, слегка опустив ресницы.

– А вам не приходит в голову, Олти, что я могу беспокоиться о вас?

– Нет, – честно ответил он, тоже вставая.

Он был метким стрелком и на двадцать лет моложе Фитча.

– Ох уж эти мне мужчины, – прошептала она, обходя письменный стол.

– Ох уж эти мне женщины,- парировал он, неторопливо поднося бокал к губам, но глядя ей в глаза. – Прошу вас, проделайте ваш туалет побыстрее. Мы просто появимся в одном-двух домах, чтобы общество заметило, что мы приехали вместе. Я с гораздо большим нетерпением жду того, что будет потом.

С тех пор как Мэдлин снова появилась в обществе через четыре года после смерти Колина, она не испытывала такого волнения, входя в бальный зал. Конечно, теперь все было по-другому, потому что она впервые вступила в ненадежные воды светской жизни в качестве одинокой женщины, которой больше не требуется лицо, постоянно сопровождающее ее, и на этот раз, когда о них доловили, она опиралась о крепкую руку Люка.

Он наклон ил к ней голову, демонстрируя их близость.

– Настоящее столпотворение. Думаю, мы с легкостью достигнем нашей цели.

Его дыхание, горячее и мучительное, омывало ее лицо, губами он почти касался ее уха, темные ресницы затеняли порочную вспышку удовольствия, сверкнувшую в его серебристо-серых глазах.

– Пожалуй, вы правы, милорд, – прошептала она.

На них уже устремились десятки любопытных глаз, гул голосов вокруг стал громче, когда он и дошли до лестничной площадки и оказались в переполненном зале. Последствия их совместного появления не могли не беспокоить Мэдлин – она ведь должна считаться с возможным неодобрением со стороны Марты и ее мужа, и мать могла бы возразить против ее связи с таким человеком, как виконт Олти, хорошо известный своими мимолетными любовными интрижками, хотя этого было недостаточно, чтобы Мэдлин могла отказаться от связи с ним.

– Леди Бруэр. – Хозяйка дома, герцогиня Дебонне, вышла вперед с улыбкой на лице, ее темные волосы были уложены хитроумным завитком, запястья и шею украшали бриллианты, а откровенное декольте – медальон величиной с перепелиное яйцо. – И лорд Олти. Как хорошо, что вы тоже смогли прийти.

– Вара светлость. – Люк отвесил безукоризненный поклон и склонился над рукой герцогини; его ленивая утонченность соответствовала обаянию его утрированной улыбки. – Мы очень рады, что пришли сюда.

«Итак, он говорит от моего имени», – подумала Мэдлин, Ощутив приступ веселого раздражения, хотя и понимая при этом, что на самом деле она ничего не имеет против.

– Виконт был так любезен, что согласился сопроводить меня.

– Если это и любезность, в чем я сомневаюсь, то самого эгоистичного толка, – возразил Люк, с очаровательным видом слегка приподняв брови. – Вы сегодня особенно великолепны, Бесс. Бриллианты Дебонне вам к лицу.

Фамильярность этого обращения не укрылась от Мэдлин, и она с трудом удержалась, чтобы не бросить на него укоризненный взгляд. Герцогиня была старше ее, ей могло быть сорок с небольшим, но она обладала царственной красотой, и даже после рождения четверых детей ее фигуре могла бы позавидовать любая женщина.

Очевидно, они хорошо знали друг друга. Вопрос в том, насколько хорошо.

Комплимент вызвал снисходительную улыбку той, кому был адресован.

– А вы, как всегда, необычайно хороши собой, милорд.

– Как Джордж?

Герцогиня отмахнулась от вопроса маленькой изящной ручкой.

– Хорошо, я думаю. Он в своем клубе. Вы знаете, он презирает такие светские приемы, как этот.

– Но кажется, этот прием имеет сокрушительный успех и все жаждали получить на него приглашение. Здесь собрался весь Лондон, полагаю?

И Люк окинул взглядом зал.

– Похоже на то, не правда л и? – Улыбка герцогини была просто великолепна. – Если устраиваешь такие приемы, нельзя не радоваться, что на них приходит столько народу. Мы с вами станцуем вальс попозже, если только леди Бруэр не будет против, что я одолжу вас у нее на несколько минут.

Как все просто. Мэдлин не очень понимала, что должна чувствовать. Единственное, что от нее потребовалось, – это войти в зал под руку с Люком, и все сразу доняли, что у них роман. Так и было на самом деле, но все равно она пришла в замешательство. До этого вечера на ее репутации не было ни единого пятнышка.

– Как будто я могу не позволить ему то, что ему хочется, – сказала Мэдлин, надеясь, что улыбка у нее получилась строгая. – Поскольку вы, кажется, хорошо знакомы, я уверена, что вы знаете – он весьма неподатлив.