— Мой отец оттащил от тебя Вирджила, — сказал Райли. Его руки в такт словам перебирали волосы Кэт. — Потом он посадил его в машину и сказал не возвращаться на праздник. Мне всегда было интересно, что же случилось потом.

Мэтт засмеялся:

— А чего тут интересного, и так все понятно.

— Кэт, — позвала ее Нола.

— Да?

Нола выглядела так, словно вот-вот зарыдает, Кэт похлопала ее по колену.

— Со мной, правда, все в порядке, Нола.

— Ну да, ну да, — сказала она. — Просто я хотела извиниться за то, что спрашивала тебя, почему ты сбежала. — Нола потрясла головой. — Твой отец — плохой человек. Ты, вероятно, спасла жизнь себе и своему малышу, когда покинула свой город. И знаешь, что это тебе дало?

Кэт отрицательно покачала головой.

— Ты стала героем, дорогая.

Кэт почувствовала, как от этих слов по ее телу разлилось тепло. Может быть, Нола права.

Мэтт достал нож и начал открывать коробки.

— Я открою их, Кэт.

Вирджил чувствовал прилив сил. Он ощущал власть, она наполняла все его тело, разливалась по рукам, в которых переплавлялась в другую силу, силу, помогающую ему превращать камень в произведение искусства. Вирджил понимал, что процесс работы с мрамором противоположен отношениям с женщинами. Художник со всем уважением, прочувствовав внутреннюю красоту мрамора, помог ему раскрыться. А вот женщин, Вирджил знал это по собственному опыту, наоборот, надо гонять до седьмого пота, чтобы подогнать их под какой-нибудь идеал.

Мрамору нужно дать свободу. Женщину нужно обуздывать. И мужчина, который не понимает этого, просто дурак.

Даже через беруши Вирджил слышал стук долота по камню, и эти звуки ласкали его слух словно музыка, это была музыка создания произведения искусства. Сегодня он творил свободно, без карандашного эскиза на камне. Он инстинктивно знал, что не зря хранил этот твердый, розовый монолит из Каррара, старинного итальянского городка, более десяти лет, хотя не знал, для чего. Его руки летали, его фантазия безудержно била ключом, он высвобождал, высвобождал, высвобождал женскую форму от каменной оболочки. И это было не просто ваяние лица, глаз, губ. Он высвобождал все, что преследовало его долгое время.

Вирджил внезапно отступил, стащил защитные очки и бумажную маску, отошел к двери, чтобы получше рассмотреть то, что получилось. В воздухе витала пыль. В груди его стало тесно.

Нет, он не может умереть, только не сейчас!

Он натянул обратно защитные очки и маску и вернулся к работе. Он взял долото, напильник и увидел, как они все идут к нему — слабая Бетти Энн, энергичная Элеонора, дерзкая Кэтрин и много других лиц. Там же была и его докторша. Он мечтал о ней прошлой ночью. Все эти женщины расплылись в одно пятно. И он высекал красоту из этой каменной глыбы, пока все эти женщины плыли" у него перед глазами. Он балансировал между вымыслом и реальностью, однако смог сделать то, что хотел. Он был единственным скульптором, которому это удалось.

Вирджил снова остановился, страстное желание охватило его с такой силой, что он почувствовал слабость. Он хотел эту докторшу. Прямо здесь. Ее гладкую кожу и темные волосы. Ему нужно было увидеть ее грудь, ее ключицу, изгиб ее изящных плеч. Ему нужно было, чтобы она позировала ему. Он хотел положить на нее свои руки, смирить ее высокомерие.

Потому что ему нельзя прикасаться к Кэт.

Его грудь снова сдавило.

Он отказывался умирать до того, как познает жизнь в полной мере.

Мэтт раскрыл коробку и достал красный матерчатый мешок. У Кэт перехватило дыхание. Райли взглянул в ее лицо и понял: что бы там ни было, она ничего не захочет с этим делать.

— Остановись, — вдруг сказала она.

Мэтт удивленно посмотрел на нее, его нож застыл у второй коробки.

— Ты не хочешь, чтобы я открывал ее? — обиженно спросил он.

— Я сделаю это позже. — Кэт старалась, чтобы голос звучал обычно. — Просто сейчас я ужасно устала.

Мэтт пожал плечами:

— Так ты пока откинься на спинку и расслабься, а я тем временем…

— Нет, оставь все это.

Райли заметил, как постепенно голос Кэт в разговоре с Мэттом стал мягче, и вскоре они уже оживленно обсуждали новую работу Нолы в офисе Ричарда Кифовера. Райли не знал, что ожидает Нолу и Мэтта, но Нола уже известила своего прежнего работодателя в Балтиморе, что уходит. Мэтт и Нола взрослые люди и сами разберутся. Да, Мэтт зачастую ведет себя как мальчишка, а у Нолы было по мужу на каждые десять лет ее жизни, он был уверен, что они найдут то, что их объединит. Одно он знал точно — он не имеет никакого права осуждать кого-либо за личную жизнь.

— Мне нужно отвлечься, — сказала Кэт. Она прошла в прихожую, недовольно распушила волосы. — Мне нужно привести в порядок свои мысли. Мне нужна встряска. — Она взглянула на Райли. — Есть какие-нибудь идеи?

— Конечно, — ответил он и повел бровью.

Кэт недоверчиво спросила:

— Секс? Как ты можешь хотеть секса со мной? Меня преследуют навязчивые мысли о Моем детстве. Я почти что сумасшедшая. Меня посещают видения. Не за горами время, когда я буду слышать голоса, и они будут говорить мне, что делать. Я бесформенная куча эмоций. У меня поехала крыша. И все это тебя заводит?

Райли подошел к Кэт и, смеясь, обнял ее. Он нежно поцеловал ее.

— Вообще-то я даже не думал о сексе, а ты, очевидно, думала. Есть один секрет, которым доктора обычно не делятся с пациентами: если человек говорит, что, должно быть, сходит с ума, значит, все в порядке.

— Хм.

— Но думаю, я все же могу сделать кое-что для тебя, — сказал он и снова поцеловал ее. — Тебе придется немного попотеть, ты будешь измотана, но узнаешь кое-что новое. Как тебе такая перспектива?

— Звучит так, будто ты говоришь о наших шалостях в «Черри-Хилл».

— Не совсем.

— Держу пари, мне нужно переодеться.

Райли оглядел ее — серые брюки, высокие каблуки и розовый мягкий свитер. Она выглядела сексуально, но это не подходило ситуации.

— Помнишь, как ты одевалась в восьмом классе? — спросил он.

Она взглянула на него с подозрением:

— Не самый лучший год в моей жизни.

Райли засмеялся:

— Думаю, все подпишутся под твоими словами, Скаут. Просто надень такие же джинсы и толстовку, хорошо? Тогда тебе не придется беспокоиться о твоей одежде.

Кэт улыбнулась, и это согрело его теплом. Самое лучшее зрелище для него — видеть, как улыбается Кэт.

— Сейчас вернусь! — сказала она.

Кэт взбежала по лестнице, Райли проследил за ней взглядом.

Он пошел к коробкам. Синие чернила сильно выцвели, так что едва виднелись, но все же на каждой коробке можно было различить написанное от руки: «Для Кэтрин». Холод пронизил его, когда он узнал почерк Бетти Энн. Райли остановился у первой коробки и осторожно запустил в нее руку. Ему показалось, что он понял, что там внутри. Он увидел черный кусочек вельветовой ткани и пуговицы. Никаких сомнений.

Кэт носила этот плащ в детстве. Он помнил это. Он помнил ее в этом плаще. Его сердце сжалось.

Не было смысла перебирать все остальное, но Райли решил пойти до конца. Он поднял тяжелый плащ, вслед за ним показались игрушечный кролик, несколько книг и несколько детских поделок. Райли тяжело сглотнул, думая о том, как воспримет эти вещи Кэт, и помогут ли они ей вспомнить что-нибудь еще.

Он услышал, как она спускается по лестнице, так что покидал все обратно в коробку и встретил ее в прихожей. Она надела оборванные джинсы и толстовку. Она выглядела так аппетитно, что ему захотелось съесть ее.

— Я еще не готова заглянуть в эти коробки, — сказала она обыденным голосом, открыла шкаф и стала искать флисовую куртку.

— Как они оказались у тебя, Кэт? Они от твоей матери?

Она кивнула.

— Мне их дала Рита. Я ездила повидаться с ней в школу сегодня и заехала к ней домой. — Райли помог Кэт попасть в рукава куртки. — Она сказала, что мама дала их ей для меня.