— Я уже говорила тебе, Нола. Эйдан и Райли знают друг о друге, и то, что происходит между ними, это их личное дело. У меня и Райли нет будущего даже, если бы я хотела этого. А я не хочу.

Нола прикусила губу.

— По крайней мере, ты услышишь, что он хочет сказать.

— Мы можем не обсуждать это прямо сейчас? Мы в отпуске.

— По правде говоря, дорогуша, можешь считать отпуском всю оставшуюся жизнь — Нола потянулась в шезлонге и застонала от удовольствия.

Презентация называлась «Проблема диабета среди сельского населения без медицинской страховки — четверть века провальной политики». Кэрри была в бешенстве. Что за несправедливость! Как такое могло произойти? Кэт Кавано за все заплатит.

Кэрри сидела в центре аудитории в здании законодательного органа штата. Через несколько мгновений ей надо будет выйти на сцену и прокомментировать то, что происходит. Но правда заключалась в том, что в данный момент она не могла сосредоточиться на проблеме хронической болезни. Пока выступающий жужжал что-то насчет общественных лекций и тренингов, посвященных правильному питанию, Кэрри была занята тем, что посылала всю свою позитивную, жизнеутверждающую энергию на Райли. Одновременно она представляла, как Кэт Кавано сбивает мусоровозка.

Кэрри слышала, как аудитория зааплодировала, так что она тоже начала хлопать в ладоши. Она огляделась, вежливо улыбаясь и пытаясь понять, сколько еще выступать докладчику. Оставалось еще минут десять.

Она нашла слабое место Кэт Кавано. У каждого есть такое слабое место. От Мэдлин и частного детектива, которого она наняла за три тысячи долларов в час, она теперь знала достаточно об этой девчонке, которая жила в Балтиморе под фамилией Тернер. Кэрри вдоволь повеселилась, когда узнала, откуда у Кэт оказалась такая сумма денег. Оказалось, что она была не просто девочкой по вызову, а профессиональной шлюхой. Кэрри представила себе, в какую хитрую бестию может превращаться эта наивная с виду женщина.

Мать ее, должно быть, и вправду умерла, но вот отец — вышедший на пенсию профессор «Маунтин лорел», оправившийся после операции на сосудах, все еще живет в Персуэйшн. Плюс неизвестный ребенок. Как сказал Райли, его зовут Эйдан, и он учится в университете Джона Хопкинса на спортивную стипендию. Он, видите ли, играет в лакросс. Это-то и взбесило ее больше всего. Она дважды пыталась туда поступить, но оба раза ей отказали. Должно быть, она была из другого штата. Ах да, а еще она не умела играть в лакросс.

Кэрри проверила, как наложен блеск для губ, и глубоко вздохнула. Нужно было обладать стальными нервами, чтобы назвать сына Эйданом. Если бы Райли не был таким сентиментальным, Кэрри настояла бы на том, чтобы он сделал тест на отцовство. Но она начинала понимать, что Райли хотел верить, что этот ребенок от него. У него такое доброе сердце. Он так много способен отдать другим. Он просто хочет быть отцом! «О, Райли, — подумала она. — Я открыта для твоей любви. Я говорю «Да! Да!» твоей любви. И я подарю тебе сына, о котором ты так отчаянно мечтаешь, ребенка, который будет без стыда носить фамилию Боланд».

Она припомнила ссору, которую затеяла сегодня утром с поваром, которого наняла для свадебного банкета. Этот недоумок сказал, что отказывается поливать своим соусом что-либо, кроме спаржи местного происхождения, которая была недоступна в декабре в Западной Виргинии. Кэрри просто остолбенела. Она невеста! Какую часть мероприятия он не понял?

Кэрри почувствовала, как кто-то толкает ее под руку.

— Проснитесь, — прошептал мужчина, сидевший в соседнем кресле. Он указал пальцем на сцену. — Они сказали, что сейчас будет выступать доктор Кэролайн Матис. Это ведь вы?

— Выходи, старушка.

Лоретта прыгнула на дорогу около каменоломни по приказу Райли и сразу уловила непривычный запах, ее нос уткнулся в дорогу, а хвост с белым пятном встал трубой, словно меховой перископ.

Райли взял рюкзак и захлопнул дверцу машины. Мэтт подошел к нему.

— Давненько я здесь не был. Наверное, с тех пор как однажды ночью оставил засос на шее Бренды Ли Ларсон. — Мэтт почувствовал раздражение. — Теперь я об этом жалею.

— Да. Каждый школьник в округе Рандольф сделал здесь что-то такое, о чем потом пожалел.

Мэтт с минуту помолчал, потом сказал:

— Это было три месяца назад.

Райли засмеялся. Мэтт всегда был более беспечным, чем он. Брат всегда был уверен, что все будет хорошо. Даже когда умерла мать, он оправился быстрее, чем Райли. Иметь такую уверенность, наверное, даже хорошо для полицейского. Да, впрочем, любому. Жаль только, что Райли не унаследовал ген беспечности, вместо этого ему приходилось жить с геном напряженности. Он молил Бога о том, чтобы Мэтт так же быстро оправился от известия о том, что их дом заложен.

Райли задержал дыхание и произнес:

— Мэтт…

— Ты снова говорил с Эйданом? — спросил тот. Должно быть, Райли выглядел растерянным, потому что Мэтт нахмурился и спросил:

— С ним все в порядке? Что-то не так?

— О нет. С ним все в порядке. Мы разговариваем каждый день. — Райли помолчал и внимательно посмотрел на брата. — Я планирую на этих выходных съездить к нему в Балтимор.

— Составить тебе компанию?

Райли искоса взглянул на брата, такой энтузиазм показался ему подозрительным.

— Ты все никак не можешь забыть подругу Кэт?

Мэтт ухмыльнулся:

— Просто я хотел сказать, что могу взять выходной в пятницу, и мы можем поехать туда вместе. Я не буду мешать тебе и Эйдану общаться.

— Ну, конечно, Мэтт. Он будет рад встретиться с тобой.

— И раз уж я буду там, заодно приглашу мисс Д'Аглиано в кино.

— Все уже раскопал о ней?

— Нет, еще не все. Но я над этим работаю.

Когда они шли, слышно было гудение ветра, шлепанье ботинок по грязной дороге да как Лоретта продирается сквозь кусты. Взгляд Райли скользил по простиравшимся на сотни миль лесам и горам. Ему так понравилось наблюдать за природой, что он решил отложить свои откровения до следующего раза.

— Кэт знает, что ты приедешь в Балтимор?

Райли подобрал кусочек кварца с дороги, полюбовался, как он переливается в солнечном свете, и бросил его в сторону.

— Эйдан не разговаривает с ней, а она не отвечает на мои звонки, так что я думаю, что она не догадывается об этом.

— Хм. — Мэтт затолкал руки в карман джинсов. — Ты уверен, что семью еще можно воссоединить? Кэт не разговаривает с тобой. Эйдан не разговаривает с матерью. Кэт не разговаривает со своим отцом и не хочет, чтобы сын имел что-то общее с ним.

— А что, нормальное описание средней американской семьи, — пошутил Райли.

Мэтт засмеялся:

— Просто я боюсь, что не получится у вас сентиментальной встречи родственных душ.

— Справимся как-нибудь.

Мэтт несколько минут хранил молчание, и Райли сосредоточился на окружавшей такой знакомой ему красоте. Цвета природы этой осенью были непривычно яркими, возможно, потому, что поздним летом поровну было и дождей, и солнца. Райли нравилось это место. Хотя горы Мононгахила в Западной Виргинии были в его крови, и дня не проходило, чтобы он не думал об иронии судьбы — ребенком он мечтал уехать из Персуэйшн, и вот он уже взрослый, и все еще здесь. Он часто думал, как могла бы сложиться его жизнь, если бы Кэт не забеременела здесь, на этой дороге, ведущей к каменоломне, почти двадцать лет назад, на одеяле, расстеленном в нескольких сотнях ярдов от того места, где он сейчас прогуливался.

Райли вправду мечтал о домике на пляже, о двух ребятишках, и о том, что они будут вместе с Кэт, и о том, как они будут счастливы вместе. Но тем октябрьским вечером его слепое желание овладеть Кэт было так сильно, что он забыл и о мечтах, и об ужасном предупреждении отца. И потом, несколько месяцев, когда они познавали тела друг друга, он хотел быть с Кэт. Он любил ее.

Он никогда не забывал ощущения от их первого секса. И самым удивительным было то, что те же незабываемые ощущения он испытал от последней ночи с Кэт, пару недель назад. Он вспоминал ее голос. Как будто не было между ними двадцати лет расставания, как будто он всегда принадлежал ей, не важно, чем он занимался в своей жизни и где он был, словно он только и ждал ее возвращения.