– Не беспокойся! Ты ведь уже знаешь, что я не похожа на твою мать и не стану донимать тебя ревностью и дурацкими придирками.

Себастьян стал раздумывать над собственной реакцией на эти слова. Мальчишеская радость – ну, это само собой – по поводу того, что он один будет владеть ею вечно. Облегчение – ведь она поняла, что яд ревности и придирок может проникнуть в семейную жизнь. Однако где-то в глубине души его все же терзало раздражение, вызванное тем, что Одрианна вообще заговорила на эту тему.

– Не думаю, что можно всерьез принимать такие решения, да еще на будущее, – промолвил он. – Вот если бы ты заговорила об этом лет через десять…

– Нет, не заговорю, – остановила мужа Одрианна, заглядывая ему в глаза. – Не заговорю, – повторила она.

Себастьян не собирался противиться такой уверенности. Уж если она решила быть верной, не в его интересах просить ее об обратном. Однако…

– Это из-за того, что я пообещал убить их? – спросил он.

Одрианна рассмеялась:

– Нет, конечно. К тому же я знаю, что ты бы никого не убил.

И снова не в его интересах было говорить жене, что на это он как раз был вполне способен. Поэтому своим решением Одрианна спасла его от дуэли-другой. Так что для него все складывалось вполне благополучно. Но все же…

– Ведь мне и без того известно, что ты не похожа на мою мать, когда дело касается ревности и придирок.

– Неужели это так очевидно? Я ведь, кажется, не показывала склонности ни к тому ни к другому, – заметила Одрианна.

– Нет, но… – Вероятно, все дело в том, что у нее просто не было причин придираться к чему-то или испытывать ревность, решил Себастьян. Впрочем, вполне возможно, что ему стоит быть благодарным за то, что с самого начала их брака жена приняла особенности мужского характера.

Здравый смысл подсказал Себастьяну, что ради мира и гармонии в предстоящие годы ему следует прекратить разговоры на эту тему. Раз и навсегда.

Но опять-таки…

– Но почему же, черт возьми, ты решила, что у тебя была хоть какая-то причина ревновать? Я ни разу не отвернулся от тебя. Черт возьми, да уже в течение месяца я ни одной ночи не спал спокойно!

Одрианна замерла, а потом села. И опустила на него глаза.

– Признаться, твои слова меня поражают, – заметила она. – Я набралась смелости сказать тебе, что решила хранить тебе верность, а ты почему-то разозлился.

– Вовсе я не разозлился, – возразил Себастьян.

– Не знаю, во всяком случае, разговариваешь ты сердито, – ответила она. – И я не понимаю почему. Более того, я бы сказала, что все это к тебе не имеет никакого отношения.

– Как это – не имеет? Как раз имеет! – возмутился Себастьян. – Ты же собираешься быть мне верной, не так ли?

– А ты бы предпочел, чтобы я была неверна?

– Разумеется, нет, – отрезал он. – Но я хочу знать, почему ты решила, что я уже был неверным?

– А почему нет? Вступив в брак, распутник не превращается в степенного семьянина, – заговорила Одрианна. – Говорят, распутники остаются верны себе независимо от того, с кем свела их женитьба. Когда ты не приходишь домой до раннего утра и не говоришь мне, где ты был, я не задаю тебе вопросов. Однако я в состоянии сделать некоторые выводы. И я не настолько невинна, чтобы не знать, какими бывают подобные браки.

Взяв жену за плечи, Себастьян уложил ее на кровать, а затем склонился над ней, чтобы заглянуть в глаза.

– Ты сделала неправильные выводы, – прошептал он. – Уже очень давно у меня не было другой женщины. Много месяцев. – Конечно, речь шла не о месяцах, но с тех пор, как они познакомились, он действительно не вступал в близость с другой. Однако объяснять это Одрианне явно не стоит.

– Правда? – удивилась она. К удивлению в ее голосе примешивалось недоверие. Расслышал Себастьян и нотки неуверенности, словно ответ на этот вопрос много для нее значил.

– Правда, – кивнул он. – А что касается того, какими бывают подобные браки… – Часть его существа умоляла Себастьяна замолчать, пока он не сказал чего-то, о чем будет потом сожалеть. Однако, проигнорировав эту мольбу, он продолжал: – Почему же ты все-таки сказала мне, что сделаешь все по-другому?

– Я хотела, чтобы ты знал это, – ответила Одрианна.

– Но почему? Если ты не ждала от меня подобного обещания, то зачем сказала мне это, почему захотела, чтобы я тоже знал?

Она подняла на него взгляд.

– Для меня было важно сказать тебе об этом, вот и все, – промолвила она. – Чтобы ты знал это и был во мне уверен, если, конечно, это для тебя важно.

«Если, конечно, это для тебя важно…» Эти слова отрезвили Себастьяна, вывели его из состояния нелепого возмущения. Как грустно ей, должно быть, было произносить подобное!

Одрианна такая чувствительная! Она ничего не ждала от их союза – лишь исполнения тех условий, которые они обговорили с глазу на глаз. И была готова согласиться с тем, что ее муж волен поступать, как ему заблагорассудится.

Но все же ее «если» повисло в воздухе. Потому что если ему не важно, есть ли у нее любовник, значит, она сама не важна для него. Себастьяна глубоко задевало, что она с благодарностью принимает то, чего принимать не должна.

– Разумеется, это очень много означало бы для меня, если бы я когда-либо заинтересовался этим, – сказал он. – Так что своими словами ты преподнесла мне великолепный подарок. – Одрианна имеет полное право знать это.

В конце концов он действительно ревнив. А еще из-за нее он превратился в осла. Себастьян поцеловал Одрианну и ощутил вкус солоноватой жидкости на ее щеке.

– А тебя это интересовало, когда ты думала о том, есть ли у меня любовница? – спросил Себастьян.

Одрианна кивнула, но не промолвила ни слова.

«Поцелуй ее, доставь ей удовольствие и замолчи наконец, сентиментальный дурак!» – наставительным тоном произнес его внутренний голос. Себастьян отлично понимал, что этот разговор следует прекратить. Однако ему было не по нраву думать о том, что она задается вопросами о его жизни, но не решается спросить о чем-то вслух, потому что боится скандала.

Брачные клятвы, которыми они обменялись, предполагали, что супруги будут говорить о таких проблемах. Однако обычно никто этого не делал.

– Полагаю, будет справедливо, если мы оба преподнесем друг другу дары, – проговорил Себастьян. – Думаю, я тоже не буду заводить себе любовниц.

У Одрианны был такой изумленный и растерянный вид, что он едва не рассмеялся. Однако что-то в ее глазах очень глубоко тронуло Себастьяна, и он подумал, что никогда не забудет, какой она была в это мгновение.

– Как хорошо, что мне не придется больше об этом думать, – тихо произнесла она. – Однако если когда-нибудь ты…

Он прикоснулся к губам жены, чтобы заставить ее замолчать. Себастьяну не хотелось, чтобы она освобождала его от обещания до того, как он поймет, что может сдержать его.

– Если когда-нибудь один из нас поймет, что сожалеет о своем выборе, мы поговорим об этом, Одрианна, и постараемся вспомнить, когда это было для нас важно, – промолвил он.

И почему.

Было еще утро, когда Одрианна вышла из своего экипажа. Весь день у нее был расписан по минутам, и она не могла отложить этот визит. К счастью, женщина может строго не придерживаться времени для визитов, особенно если надумала посетить собственную мать.

Мама была рада видеть ее. Пока они шли в утреннюю гостиную, Одрианна заметила, что в библиотеке новый ковер. Интересно, это Себастьян все еще кается в совершенных грехах?

Мать с восторгом рассказывала Одрианне о восстановленных дружеских отношениях и о вновь обретенных родственниках. Ее готовность оставить прошлое прошлому растрогала и одновременно огорчила Одрианну.

После того как Одрианна встретилась с Домино, мамино стоическое отношение к опале отца обрело какое-то иное значение и стало походить на то, какое в течение долгого и ужасного времени испытывала сама Одрианна.

– У Сары появился поклонник, – наконец выпалила мама. В ее глазах вспыхнули радостные огоньки. – И он джентльмен.