Подходя к моргу, Михаил, как научили, обогнул его слева и, зайдя с противоположной от обычного, предназначенного для торжественного выноса покойных входа, очутился перед замызганной дверью с табличкой «Бюро судебно-медицинской экспертизы». Рядом, напротив крыльца, словно ожидающий хозяина верный конь, притулилась знакомая «нива».

Ну наконец-то! Ратников уже взялся за ручку, но вдруг застыл. Из глубин морга явственно доносилась песня! Что-то типа «Скакал казак через долину» или «Ромашки спрятались, поникли лютики». Нет, все же это был «Батяня-комбат»!

Миша с осуждением покачал головой: ишь ты, затейливо люди отдыхают — еще и рабочий день едва закончился, а они уже дошли до песенной стадии. Впрочем, может быть, у них, у медиков, именно так и принято?

Ратников вошел в коридор, гулкий и темный, и громко позвал:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

— Нет, тут никого нет! — с веселым смехом откликнулись из-за выкрашенной белой краской двери. — А вам кого надо-то?

— Да мне бы участкового… Вроде машина стоит.

— А! — дверь распахнулась и в коридор выбежал Димыч.

Без галстука, в расстегнутой рубахе, красный.

— Заехал вот, за бумагами… А тут у них праздник! Григорьичу день рождения, главному. Неудобно отказываться.

— Дима, кто там? — закончив петь, гулко спросили из-за двери.

Такое впечатление, что прямо из прозекторской.

— Это приятель мой… заехал. Хороший человек.

— Так раз хороший человек, пусть заходит! Чего на пороге стоять?

— Пошли, Сергеич, а? — участковый умоляюще сложил на груди руки. — Посидим чуть-чуть и… Очень уж мне не хочется их обижать… да и вообще…

— Вот-вот, не надо нас обижать, Дима! Так вы идете там или нет?

Ратников ухмыльнулся и махнул рукой:

— Ладно, пошли, коли зовут. Посидим немного… «Оку»-то я отыскал, теперь на ней и поеду, тебя вот сопроводить просил бы — не захватил документов.

— Ничего! — довольно улыбнулся Димыч. — Не переживай, сопровожду… сопроводю… сопрово… В общем — поедем.

— Ну, тогда веди к столу… Харон, блин!

— Идем, идем, Сергеич, люди тут замечательные собрались, сам увидишь…

— Да я уж чувствую… Ну и запах здесь!

— Формалин… наверное… — перед самой дверью, участковый вдруг резко остановился. — Один вопрос. Сергеич — ты как к трупам относишься?

— В смысле — к каким трупам? — Михаил несколько опешил.

Димыч пожал плечами:

— К обычным, мертвым трупам.

— А-а-а… а я думал — к живым. Ты чего спрашиваешь-то?

— Да они там, за прозекторской, в кондейке засели…

— Кто засел — трупы?

— Да какие трупы — врачи! Григорьич, патологоанатом, ну, у кого день рождения, и прочий весь персонал… Там нам мимо трупов идти… Ничего?

— Да ничего, — Ратников пожал плечами. — Мне как-то до лампочки.

— Вот-вот, и мне до лампочки… я ж участковый… Пошли!

Димыч дернул дверь… Резко пахнуло формалином. В прозекторской стояли обитые железом столы, на двух из которых лежали уже препарированные трупы… в одном из них Михаил с ужасом узнал Артема… Маленький, голый, со вскрытой грудной клеткой и желудком, с аккуратно спиленной специальной дисковой пилкой верхней частью черепа. Понятно — взяли на исследование мозг.

— Сергеич, ты что встал?

— А чего с этим-то не закончили?

— Как раз и закончили — только зашить осталось.

— И что, уже заключение есть?

— Конечно! За ним и приехал. Да ты заходи, заходи, не стесняйся… Вот! Прошу любить и жаловать, мой друг — Михаил Сергеевич, частный предприниматель…

Ратников улыбнулся:

— Можно просто — Миша.

— Ну, тогда за знакомство! Давайте, давайте, по чарочке…

В кондейке был накрыт стол. Аккуратно порезанная — явно женской рукой — колбаска, банка огурчиков, даже чугунок с вареной, густо посыпанной укропом картошечкой. А еще — зеленый лук, огурчики-помидорчики, хлебушек — тоже не накромсанный кое-как. Только водки не было, а была какая-то колба… Ясно — спирт. Все-таки медики.

Командовал парадом именинник, Григорьич — седенький, с небольшой чеховской бородкой и усиками, мужичок в распахнутом белом халате, в компании, кроме еще двух мужчин — участкового Димыча и смешливого молодого парня-интерна, сидели и две женщины, вернее сказать — весьма симпатичные девушки-медсестры, темненькая и беленькая. Темненькую звали Верой, а блондиночку — Таней. Или наоборот, Ратников плохо запоминал имена.

— Ну, за именинника!

Тостующий интерн — звали его Игорем — лихо махнул стопку и закашлялся.

— Ну-ну, Игорек! — патологоанатом заботливо похлопал его по спине. — Не надо так спешить — сегодня мы никуда не торопимся, верно, девочки?

Медсестры весело засмеялись. Неплохие девчонки. И стол неплох — покушать есть что. Миша вот только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. Что он сегодня ел-то?

— Вы закусывайте, закусывайте, молодой человек! Картошечку вот берите, помидорчики. Хорошие, грунтовые — зять из Ростова привез.

— Спасибо! — Миша охотно захрустел огурцом, добрался и до картошечки, и до помидорчиков, и до колбаски, причем лежащие за перегородкой трупы его ничуть не смущали… как и всех здесь сидевших. Но у этих-то все было профессиональное, а Михаил просто такого за свою жизнь навидался, что… Что вряд ли его могло хоть что-то сильно смутить. Тем более, покойники не кусались, по крайней мере — пока.

Снова выпили, правда, больше уже не пели, разговор, как это обычно в подобных узкопрофессиональных компаниях и бывает, зашел на специализированные темы, быстро перескочив на коллег…

Хотя участковый сделал попытку его прервать:

— Николай Григорьич! А помните, вы мне как-то обещали реберный нож подарить?

— Обещал — подарю. Только не сегодня, лень искать-то! Приедешь еще, так напомни… Ты заключение-то по отравленцу взял?

— Взял, взял.

— Вот тоже — странный случай.

Ратников тут же насторожился:

— Почему странный?

— Да потому, — Николай Григорьич вдруг усмехнулся. — С одной стороны — да, типичное отравление. Передозировка снотворного, но с другой… Таблеток у него в желудке не так уж и много. Только перед этим ему укол сделали — тоже снотворное. А он еще таблеток добавил — вот и… Медсестре их надо на вид поставить — пущай получше за лекарствами смотрит.

— Что же? — встрепенулся участковый. — Это со стороны медсестры преступная халатность, что ли?

— А докажешь? — ухмыльнулся эксперт.

Димыч поник головой.

— Вот то-то же! Да и не будет здесь никакой халатности — кто его знает, где этот парень таблетки взял? Мог ведь и в аптеке купить…

— Да нет там аптеки!

— Или спросил у кого-нибудь…

— Не, вообще, Алия, медсестра тамошняя, женщина дотошная, — вступила в беседу блондинка. — Уж так она там все поставила — не придерешься. Иногда и чего не очень надо — делает!

— Как это — чего не очень надо? — Михаил поставил на стол недопитую до конца стопку.

— Ну вот, недавно кровь в лабораторию к нам прислала, четыре пробирки — определить группу. У них же там такой контингент, знаете… Вот, видать, и не было указано в карточках. Другая бы подождала до осени, а эта, видишь ты, не стала… Не поленилась, пробы взяла — дотошная!

Димыч вышел отлить, за ним на улицу потянулись курящие.

Михаил не спешил. Лишь потряс головой. Кровь! Снова кровь. Кровь на анализ, на группу…

— Еще позвонила, попросила побыстрее сделать, сообщить.

— А случайно не помните, чья именно кровь-то? — быстро спросил Ратников, покосившись на дверь — не вернулись бы все раньше времени, зачем их посвящать в… в черт знает что! Особенно — участкового. Пока ведь никаких зацепок, ничего конкретного.

— Да не помню, конечно… — блондинка задумалась, с явным интересом посматривая на Мишу. — Группы помню хорошо, там двое парней — у одного первая положительная, у другого — тоже положительная, но — третья… и две девчонки — у этих обеих — вторая. А кто там конкретно… Вообще-то я на память не жалуюсь… Вот если бы вы фамилии назвали, тогда, может быть…