Усы и был человеком, которого он называл своей целью. Он не был даже человеком, этот ренегат перед лицом Аллаха, не задумываясь оскверняющий ислам, преступник такого масштаба, что заслуживал персональное место в аду, где был бы обречён на вечные муки. Издалека Усы выглядел могучим и непобедимым, но не вблизи. Его телохранители знали это, потому что они знали все. Они видели страхи и сомнения, мелочную жестокость, которую он вымещал на провинившихся. Полковник видел, как Усы убивал просто ради развлечения, может быть, просто чтобы убедиться, что сегодня его «браунинг» работает исправно. Он видел, как Усы, глядя в окно одного из своих белых «мерседесов», замечал молодую женщину, указывал на неё, отдавал команду и затем использовал несчастную одну ночь. Те из них, кому везло, возвращались домой обесчещенные, но одарённые деньгами. Те, кому везло меньше, плыли вниз по течению Евфрата с перерезанным горлом, причём часто Усы делал это сам, если сталкивался со слишком ревностной защитой добродетели. Но хотя он обладал огромной властью, хотя был умён и хитёр, хотя был дьявольски жесток, он не был, нет, не был непобедим. И вот настало для него время предстать перед Аллахом.

Усы вышел из здания на огромную лестницу, сопровождаемый телохранителями, и поднял правую руку, приветствуя стоящую перед ним толпу. Народ, поспешно собравшийся на площади, ревел от восторга, питающего Усы подобно тому, как солнечный свет питает цветок. И тут в трех метрах позади полковник достал из кожаной кобуры свой автоматический пистолет, поднял его и сделал один выстрел — в затылок своей цели. Те, кто находились в толпе в первых рядах, видели, как пуля вырвалась из левого глаза диктатора и затем наступил один из тех моментов в истории, когда кажется, что земля перестала вращаться, сердца замерли и даже те, кто кричали о своей преданности уже мёртвому человеку, запомнили только внезапно наступившую тишину.

Полковник даже не подумал о том, чтобы выстрелить ещё раз. Он был искусным стрелком, вместе с товарищами почти ежедневно практиковался в тире, и его открытые пустые глаза видели, куда попала пуля. Он не повернулся и не сделал безнадёжной попытки обороняться. Нет смысла убивать товарищей, вместе с которыми он пил и насиловал детей. О нём и так сейчас позаботятся. Он даже не улыбнулся, хотя было очень смешно:

Усы только что смотрел на площадь, полную народа, который он презирал за преклонение перед ним же, и тут же заглянул в лицо Аллаха, не понимая, что произошло. Эта мысль занимала полковника считанные секунды, пока его тело не дёрнулось от первой пули. Он не чувствовал боли. Все своё внимание он сосредоточил на цели, которая лежала теперь на плоских ступенях, заливая их кровью, которая ключом била из изуродованной головы. В тело полковника попали новые пули, и ему показалось странным, что он чувствует их, но не испытывает боли от того, что они вонзаются в его тело. В свои последние секунды он вознёс молитву Аллаху, умоляя о прощении и понимании того, что все его преступления были совершены во имя Бога, милосердного и справедливого. До самого конца он слышал не звуки выстрелов, а крики толпы, ещё не успевшей понять, что их вождь мёртв.

— Кто это! — воскликнул Райан и посмотрел на часы. Черт побери, как хорошо было бы поспать ещё сорок минут.

— Господин президент, меня зовут майор Кэнон, я из корпуса морской пехоты, — ответил незнакомый голос.

— Очень приятно, майор, кто вы? — Джек моргал, забыв о вежливости, но офицер, наверно, понял, что это спросонья.

— Сэр, я дежурный офицер службы связи. Нам сообщили с очень большой степенью вероятности, что десять минут назад убит президент Ирака.

— Источник? — тут же спросил Джек.

— Информация поступила одновременно из Кувейта и Саудовской Аравии, сэр. Передача шла по иракскому телевидению — какой-то митинг, — а у нас там находятся люди, которые следят за их передачами. Сейчас ведётся ретрансляция видеозаписи через спутник связи — мы получим её через несколько минут. В первом сообщении говорится, что его убили выстрелом в голову из пистолета, с близкого расстояния. — Судя по голосу офицера, он не слишком жалел о случившемся, скорее наоборот. Наконец-то прикончили этого засранца! — звучало в голосе офицера. Разумеется, говорить так своему президенту не принято.

К тому же ещё не известно, кем были убийцы.

— О'кей, майор, как следует теперь поступать?

Ответ последовал немедленно. Райан положил телефонную трубку.

— Что случилось? — спросила Кэти.

Джек опустил ноги на пол, прежде чем ответить.

— Убили президента Ирака.

Жена едва не произнесла «отлично», но вовремя удержалась. Смерть государственного деятеля такого масштаба теперь не была столь отдалённым случаем, как раньше. Как странно так думать о человеке, который сейчас совершил самый благородный для всего мира поступок, покинув его навсегда.

— Это действительно важно?

— Я узнаю об этом минут через двадцать. — Райан закашлялся и продолжил: — Ну и чёрт с ними, я и сам достаточно разбираюсь в таких вопросах. Да, потенциально это может оказаться очень важным. — Сказав это, он поступил так, как поступают утром все мужчины Америки, — пошёл в ванную, опередив жену. Что касается Кэти, она выполнила другую утреннюю функцию, которой обычно занимаются мужчины, — взяли пульт дистанционного управления, включила телевизор и с удивлением увидела, что компания Си-эн-эн не сообщила ничего нового, за исключением того, что аэропорты страны отстают от графика. Джек уже несколько раз говорил ей, как хорошо функционирует отдел информации и связи Белого дома.

— Есть что-нибудь? — спросил Джек, выходя из ванной.

— Пока ничего, — ответила Кэти, теперь наступила её очередь пользоваться ванной.

Джеку пришлось задуматься над тем, где находится его одежда, — интересно, подумал он, как полагается одеваться президенту? Он нашёл свой халат — его привезли из Морской обсерватории, после того как семья Райанов переселилась в Белый дом из казарм корпуса морской пехоты на углу Восьмой улицы и Ай-авеню, первоначально взяв в доме, где они жили раньше… так где же… черт побери — и Джек открыл дверь спальни. Агент личной охраны передал ему три утренние газеты.

— Спасибо, — поблагодарил его президент.

Увидев это, Кэти замерла на месте и с опозданием поняла, что за дверью их спальни всю ночь стояли люди. Она смущённо отвернулась, и на лице её появилось такое выражение, как будто она увидела что-то неприятное на полу кухни.

— Джек?

— Да, милая?

— Если я попытаюсь убить тебя когда-нибудь ночью, эти охранники с пистолетами арестуют меня сразу или подождут до утра?

Настоящая работа шла в Форт-Миде. Видеосигнал пролетел от одной ретрансляционной станции на границе Кувейта с Ираком и другой — в Саудовской Аравии, они носили названия соответственно «Пальма» и «След бури», причём последняя записывала все сигналы, исходящие из Багдада, а первая следила за активностью эфира в юго-восточной части Ирака, в районе Басры. С обеих станций информация поступала по световоду в обманчиво маленькое зданьице Агентства национальной безопасности, расположенное в Военном городке короля Халеда, и оттуда передавалась в космос на спутник связи, а далее её принимали уже прямо в штаб-квартире АНБ. Там, в специальном помещении, десять человек, вызванных одним из младших дежурных офицеров, собрались вокруг телевизионного монитора и следили за передачей, записанной на плёнку, в то время как офицеры более старшего ранга сидели в кабинете за стеклянной перегородкой и пили кофе.

— Вот! — воскликнул сержант ВВС, увидев момент выстрела. — Прямо в цель! — Остальные обменялись одобрительными взглядами. Старший дежурный офицер, уже позвонивший в Белый дом, кивнул более сдержанно, передал записанную плёнку и распорядился произвести цифровую обработку, на которую потребуется всего несколько минут — в конце концов, важными были только несколько кадров, а в его распоряжении находился мощный суперкомпьютер «Крей», способный сделать это с лёгкостью.