Можно было заранее предположить, как будут освещаться события в «Гигантских шагах» средствами массовой информации. Передачи новостей начались с демонстрации видеозаписей, сделанных с пятидесяти ярдов, затем последовали одинаковые фразы, произнесённые всеми корреспондентами и одинаковые комментарии «экспертов» по терроризму и (или) другим преступлениям. Одна из телевизионных компаний даже совершила экскурс в историю, упомянув про убийство Авраама Линкольна, и то только потому, что в этот день не было других новостей. Все указывали на Средний Восток, как на гнездо терроризма, хотя правоохранительные органы отказались от комментариев, сообщив только о героическом поступке сотрудника ФБР и о том, что агенты Секретной службы защищали детей — в том числе и Кэтлин Райан — до последнего. То и дело повторялись такие слова, как «героический», «преданный своему долгу», «решимость», в результате чего произошла «драматическая развязка».

Бадрейн не сомневался, что объяснение неудачи окажется очень простым, но он не мог заявить об этом с уверенностью до тех пор, пока его соучастник не вернётся в Тегеран по маршруту Лондон — Брюссель — Вена, пользуясь на каждом этапе новым комплектом поддельных документов.

— В настоящее время президент с семьёй находятся в уединённом президентском убежище в Кэмп-Дэвиде, — сообщил телевизионный комментатор, — где приходят в себя после испытанного ими ужасного потрясения, нападения группы террористов на детский сад, расположенный в мирном Аннаполисе в Мэриленде. Это…

— Что значит «убежище»? — спросил Дарейи.

— Это слово имеет несколько значений, но происходит от слова «бежать», — ответил Бадрейн, исходя из того, что его повелитель захочет услышать именно это.

— Если он считает, что сможет убежать от меня, то ошибается, — мрачно улыбнулся аятолла, на мгновение утратив осторожность.

Бадрейн никак не отреагировал на это откровение. Ему удалось сохранить бесстрастное выражение лица, поскольку в этот момент он смотрел на экран телевизора, но теперь многое для него прояснилось. Значит, он практически ничем не рискует? Махмуд Хаджи способен убить американского президента, возможно, в любой момент, и всё это было подготовлено заранее. Неужели аятолла действительно так дальновиден? Разумеется, он видит далеко.

Система связи между экипажами намного усложнила действия силам противника. Впрочем, даже из этого положения можно найти выход. Полковник Хэмм вместе со своей «чёрной кавалерией» на этот раз сумел одержать победу, но всего лишь годом раньше они потерпели бы сокрушительную неудачу. Правда, победа досталась с немалым трудом. Все очень просто: главное на войне — это вовремя получить информацию. Урок Национального центра боевой подготовки всегда был одним: обнаружить противника и не дать противнику обнаружить вас. Разведка, разведка и ещё раз разведка. Система связи между экипажами, даже в руках плохо подготовленных танкистов, снабжала их информацией так быстро, что солдаты направляли свои боевые машины в нужную сторону ещё до того, как получали приказы от командиров. Это едва не окончилось неудачей для сил противника, что могло бы быть достойным гения Эрвина Роммеля[95], и когда полковник Хэмм в комнате «звёздных войн» прокручивал запись «боевых действий» на большом экране, он увидел, как близко к поражению были его войска. Если бы один из танковых батальонов «синих» выдвинулся вперёд всего на пять минут раньше, полковник проиграл бы и эту битву. НЦБП несомненно утратил бы свою эффективность, если бы части «красных» смогли регулярно одерживать верх над силами противника.

— Вы совершили отличный манёвр, Хэмм, — признался полковник бригады национальных гвардейцев Каролины, доставая из кармана сигару и вручая её командиру «красных». — Но мы непременно побьём вас завтра.

При обычных обстоятельствах Хэмм просто улыбнулся бы и насмешливо сказал: «А как же, непременно побьёте». Но этот сукин сын действительно мог сделать, что обещал, и таким образом лишить чувства удовлетворения жизнь Хэмма. Полковник 11-го мотомеханизированного полка был обязан придумать способ, как нарушить эффективность системы связи между экипажами боевых машин. Он постоянно думал об этом и уже не раз за кружкой пива обсуждал проблему с начальником своего оперативного отдела. Но пока они не смогли ничего придумать и всего лишь признали, что это будет нелёгкой задачей. Возможно, придётся прибегнуть к бутафории… как это сделал однажды Роммель. Но на это нужно найти деньги. Хэмм вышел наружу и закурил сигару, которую выиграл заслуженно. Там уже стоял полковник бригады национальной гвардии.

— Для национальных гвардейцев вы здорово сражаетесь, — был вынужден признать Хэмм. Ещё никогда ему не приходилось так отзываться о частях Национальной гвардии. Да и вообще он редко признавал высокую боевую подготовку противника. Если бы не одна допущенная ошибка, план бригады «синих» был блестящим.

— Спасибо за эту похвалу, полковник. Вас действительно застигло врасплох, что мои парни владеют системой связи, а?

— Пожалуй.

— Парням это так понравилось, что многие приходили в свободное время и часами просиживали на тренажёрах. Знаете, меня удивило, что вы все равно сумели победить нас.

— Вы слишком близко подтянули резервные подразделения, — заметил Хэмм. — Вам казалось, что вы застали нас врасплох, и решили развить успех. А я успел нанести ответный контратакующий удар. — Это не было каким-то откровением. Старший контролёр-наблюдатель ясно дал понять опешившему командиру танковой бригады, в чём заключалась его ошибка.

— Постараюсь запомнить и впредь не повторить такого промаха. Вы слышали новости?

— Да. Какая подлость! — проворчал Хэмм.

— Напасть на маленьких детей. Интересно, награждают ли агентов Секретной службы за проявленное мужество?

— Думаю, да. Во всяком случае они совершили подвиг, защищая детей. — На том обсуждение этой темы закончилось. Пять агентов Секретной службы выполнили свой долг и погибли во время перестрелки. Должно быть, они допустили ошибки, но иногда просто не остаётся выбора. Это известно всем солдатам.

— Да благославит Господь их храбрые души. — Полковник повторил слова Роберта Эдуарда Ли[96], и его голос пробудил у Хэмма давно забытые воспоминания.

— Что у вас за солдаты в бригаде? Вот вы, полковник Эддингтон, вы ведь не должны… Я хочу сказать, какова ваша настоящая профессия? — Хэмм задал этот вопрос, потому что полковнику было за пятьдесят, слишком много для командира бригады, даже в Национальной гвардии.

— Я профессор военной истории в университете Северной Каролины. Вы спрашиваете о моих солдатах? Бригада должна была влиться в 24-ю механизированную дивизию в 1991 году, мы прибыли сюда, в Форт-Ирвин, для совершенствования боевой подготовки и потерпели сокрушительное поражение. Даже не успели как следует развернуться. Я был тогда заместителем командира батальона, Хэмм. Но мы хотели восстановить нашу былую славу. Полк получил знамёна во время революции, и поражение ущемило нашу гордость. Мы ждали нашей очереди, чтобы вернуться сюда почти через десять лет, молодой человек, и применение системы связи между экипажами танков предоставило нам благоприятную возможность. — Полковник был высоким худощавым мужчиной и смотрел на кадрового офицера сверху вниз. — Мы собираемся воспользоваться этой возможностью, сынок. Я хорошо знаком с военной теорией. Более тридцати лет я занимался ею и преподавал её своим студентам, так что мои парни не намерены лечь кверху лапками и сдаться, слышите? — Николас Эддингтон волновался и потому говорил с акцентом жителя южных штатов.

— Особенно перед янки?

— Совершенно верно! — Оба рассмеялись. Ник Эддингтон был преподавателем и потому имел склонность говорить без подготовки, с драматическим артистизмом. Затем его голос смягчился: