— Вы стремитесь к достижению великой цели, — произнёс Бадрейн. Внешне он выглядел спокойным, однако в душе его бушевала буря. План аятоллы был грандиозен.

— Кроткие не унаследуют землю[52], — отозвался Дарейи, который впервые изложил цель своей жизни, своё предназначение в мире человеку, не входящему в узкий круг самых близких ему духовных лиц.

Обоим было нелегко вести себя подобно игрокам в покер, спокойно и бесстрастно, когда они обсуждали план, призванный изменить лицо мира. Для Дарейи это было замыслом, ради осуществления которого он трудился, думал и строил планы на протяжении жизни не одного поколения, это было кульминацией всех его деяний, воплощением мечты. В случае успеха его имя встанет рядом с именем самого пророка. Объединение ислама. Именно так называл он этот план среди своих ближайших последователей.

А вот Бадрейн видел в этом плане всего лишь мощь. Речь шла о создании новой сверхдержавы с центром в районе Персидского залива, государства с колоссальным экономическим потенциалом, огромным населением, способным удовлетворять все собственные нужды, государства, которое простирается на бескрайних просторах Африки и Азии. Возможно, на самом деле это было осуществлением замыслов пророка Мухаммеда, хотя он даже и не старался создать видимости того, будто знает, какими были замыслы основателя его религии. Пусть этим занимаются люди вроде Дарейи. Для Бадрейна смысл плана заключался в достижении мощи, только мощи, а религия или идеология всего лишь определяла внешний облик новой команды. Это была его команда, потому что он родился здесь и потому что он внимательно изучил марксизм и понял, что идеология марксизма не способна реализовать подобный замысел.

— Это вполне осуществимо, — подумав, заключил Бадрейн.

— Создалась уникальная историческая ситуация. Великий Сатана, — вообще-то Дарейи не любил прибегать к идеологическим штампам при обсуждении государственных вопросов, но иногда это было неизбежно, — слаб. Меньший Сатана уничтожен, и его исламские республики готовы встать на нашу сторону. Им нужна цель, а разве существует лучшая цель, чем Святая Вера?

Он совершенно прав, кивком молча согласился Бадрейн. Распад Советского Союза и его замена так называемым Содружеством независимых государств привели всего лишь к возникновению пустоты, которую ещё никто не смог заполнить. Южная цепочка «республик» все ещё находилась в экономической зависимости от Москвы, напоминая вереницу тележек, которую тащит подыхающая лошадь. Эти республики всегда были непокорными бунтующими маленькими государствами с религией, отделяющей их от остальной атеистической империи. Теперь они старались изо всех сил обрести экономическую независимость, чтобы раз и навсегда отделиться от центра мёртвой страны, частью которой они по-настоящему никогда не были. Однако они не в силах стать экономически независимыми — это неосуществимо для них в современном мире. Все они нуждались в новом покровителе, способном ввести их в приближающееся тысячелетие. Этот новый покровитель должен быть богат, располагать огромными деньгами, а также объединить эти страны под знаменем общей религии и культуры, которых на долгие годы лишил их марксизм-ленинизм. В обмен южные государства бывшего Советского Союза предоставят свою территорию и население, а также природные ресурсы.

— Главным препятствием является Америка. Впрочем, это вы знаете и без меня, — позволил себе напомнить Бадрейн. — Но Америка слишком велика и сильна, так просто её не уничтожить.

— Я встречался с этим Райаном. Но сначала скажи, что ты думаешь о нём?

— Он не дурак и не трус, — осторожно произнёс Бадрейн. — Райан проявил личное мужество, и он отлично разбирается в разведывательных операциях. У него хорошее образование. Саудовцы доверяют ему, израильтяне тоже. — В данный момент значение имели эти две страны. Но была и третья. — Русские знают и уважают его.

— Что ещё?

— Было бы ошибкой недооценивать Райана, равно как и Америку. Мы оба видели, что произошло с теми, кто совершили такую ошибку, — закончил Бадрейн.

— А каково состояние Америки в данный момент?

— Судя по собранной информации, видно, что президент Райан прилагает огромные усилия, чтобы восстановить правительство страны. Это исключительно трудная задача, но в принципе Америка — стабильная страна.

— Однако там возникла проблема перехода власти, не правда ли?

— Вот это мне непонятно, — признался Бадрейн. — Я ещё не собрал достаточно сведений из средств массовой информации, чтобы разобраться в этом вопросе.

— Я встречался с Райаном, — повторил Дарейи, раскрывая наконец собственные мысли. — Он способен лишь следовать за кем-то, выполнять чьи-то поручения, и не больше. Он кажется сильным, но это ошибочное впечатление. Если бы Райан чувствовал себя сильным, он без промедления справился бы с этим Келти. В конце концов, разве то, что делает Келти, — не государственная измена? Впрочем, это не имеет значения. Райан всего лишь один человек, а Америка — одна страна. Оба могут подвергнуться нападению, причём одновременно и с разных сторон.

— Лев и гиены, — согласился Бадрейн. Мысль так понравилась Дарейи, что он не протестовал против выделенного ему места в этой метафоре.

— Значит, не одно мощное нападение, а множество маленьких укусов? — покачал головой аятолла.

— В прошлом такое случалось и приносило успех.

— Что, если удастся осуществить множество чувствительных нападений как на Америку, так и на Райана? Между прочим, что последует за падением Райана? Что случится тогда, мой молодой Друг?

— При их государственной системе это приведёт к хаосу. Но я посоветовал бы проявить осторожность. Кроме того, было бы неплохо заручиться помощью союзников. Чем больше гиен и чем чаще они нападают с разных сторон, тем труднее придётся льву. Что касается покушения на самого Райана, — продолжил Бадрейн, стараясь понять, почему аятолла упомянул об этом, и думая, не совершает ли он ошибку, — президент Соединённых Штатов представляет собой трудную цель. У него отличная охрана и его постоянно держат в курсе происходящих событий.

— Да, мне говорили об этом, — ответил Дарейи. Его тёмные глаза были лишены выражения. — Какие страны ты рекомендуешь в качестве союзников?

— Вы следили за развитием конфликта между Японией и Америкой? — спросил Бадрейн. — Вам не приходила мысль, почему некоторые большие собаки даже не залаяли? — Большие собаки обладают странным свойством, подумал Бадрейн. Они всегда голодны. Однако Дарейи уже не раз говорил о Райане и его охране. Одна собака из всей стаи самая голодная. В результате сформируется интересная стая.

— Возможно, он просто вышел из строя.

Представители компании, выпускающей самолёты «гольфстрим», проводили обсуждение катастрофы в Средиземном море с сотрудниками швейцарской гражданской авиации. Тут же находился ответственный за лётные операции корпорации, которой принадлежали эти реактивные самолёты. В его распоряжении имелись письменные материалы, подтверждающие, что самолёт проходил надлежащее техобслуживание, которое осуществляла местная фирма. Все необходимые детали были получены от поставщиков, имеющих лицензии. На счёту швейцарской фирмы, занимающейся техобслуживанием, в течение десяти лет не было ни одного несчастного случая, и за её деятельностью следила та же государственная служба, которая руководила расследованием.

— Да, такое случалось и раньше, — согласился представитель фирмы-изготовителя. Рекордеры, записывающие полётные данные, известные как «чёрные ящики», изготовляли с высокой степенью надёжности, но они не всегда выдерживали авиакатастрофы — ведь каждая из них происходила при своих обстоятельствах. Самое тщательное обследование места предполагаемой гибели самолёта «Гольфстрим G-IV», предпринятое американским эсминцем «Рэдфорд», не позволило обнаружить подаваемые рекордером сигналы. Обшаривать морское дно при отсутствии сигналов локатора было безнадёжным делом из-за большой глубины, да и к тому же возникала проблема ливийцев, которые неодобрительно относились к тому, что чьи-то корабли ведут поисковые работы у их берегов. Если бы пропавший самолёт был авиалайнером, можно было бы настаивать на продолжении поисков, но гибель небольшого реактивного самолёта с двумя пилотами и тремя пассажирами на борту, причём одним из них, больным смертельной болезнью, не казалась достаточно важным поводом для международных переговоров.