Теперь обстановка стала по-настоящему нервной. Уинтерс знал, что он может оказаться на линии огня этих «Слэммеров». Он посмотрел вниз и убедился, что его прибор «свой-чужой» светится ровным зелёным огнём. Система опознавания «свой-чужой» давала понять всем американским радиолокаторам и ракетам, что он был на их стороне, но Уинтерс не слишком доверял компьютерным чипам, особенно когда речь шла о его жизни. Поэтому он прищурил глаза, чтобы увидеть дымные следы, пролетающие рядом. Его радиолокатор мог теперь видеть АВАКС, он заметил, что самолёт летит на запад, совершая манёвр уклонения, но радиолокатор АВАКСа по-прежнему действовал, несмотря на то что китайские истребители находились на расстоянии… двадцати миль? Проклятье! Но в этот момент два отражённых всплеска на экране исчезли, и у всех остальных были дружеские отражения «свой-чужой».

Уинтерс проверил боезапас. Ракет не осталось. Как это произошло? Он был одним из лучших пилотов американских ВВС в наблюдении за окружающей обстановкой, но на этот раз он утратил представление о ходе воздушного боя. Он просто не помнил, когда выстрелил все свои ракеты.

– «Орёл-2», это ведущий «Кабан». Я Винчестер. Вам нужна помощь? – «Винчестер» означал, что у него не осталось боезапаса. Вообще-то дело обстояло не совсем так. У него все ещё оставался полный запас снарядов к 20-миллиметровой пушке, но внезапно резкие перемены курсов и стресс боя сказались на нём. Его руки были словно свинцовые, и он с трудом перевёл свой «Игл» на горизонтальный полет.

– Ведущий «Кабан», это «Орёл». Похоже, что мы сейчас в безопасности, но некоторое время ситуация была опасной.

– Понял тебя, «Орёл». У меня тоже. Что-нибудь осталось?

– Нет, «Кабан». У ведущего «Родео» две последних. Думаю, что мы должны поставить этому майору пару кружек пива.

– Не забудь об этом, «Орёл», – заметил ведущий «Родео».

– Дакки, где ты? – вызвал его Уинтерс.

– Немного занят, Бронко, – послышался напряжённый голос. – К тому же я ранен в руку.

– Бронко, это «Призрак». У Дакки пробоины в фюзеляже. Я собираюсь проводить его обратно в Сантар. Мне потребуется примерно тридцать минут.

– Скиппи, где ты?

– Позади тебя, Бронко. Мне кажется, я сбил четырех или пятерых в этой мясорубке.

– Боезапас?

– «Слэммер» и «Сайдуайндер», по одному каждого. Я присмотрю за тобой, полковник, – пообещал лейтенант Акоста. – А как действовал ты?

– Сбил двух, может быть и больше, я не уверен, – ответил командир звена.

Окончательный счёт поступит от АВАКСа, плюс запись на его собственной видеоленте. Сейчас ему больше всего хотелось выйти из самолёта и как следует потянуться, и теперь у него было время побеспокоиться о майоре Дэне Бойле – Дакки и его истребителе.

– Значит, мы хотим покопаться у них в головах, Микки? – спросил адмирал Дейв Ситон.

– Да, таков замысел, – ответил председатель Объединённого комитета начальников штабов главе морских операций.

– Разумно. А где у них головы?

– По мнению ЦРУ, китайцы считают, что мы намеренно ограничиваем объём военных операций по политическим причинам – чтобы не слишком обижать их.

– Ты это серьёзно? – спросил Ситон, не скрывая определённой степени недоверия.

Мур кивнул:

– Да.

– Ну что ж, тогда это походит на парня, у которого в руках тузы и восьмёрки, не правда ли? – произнёс начальник морских операций, имея в виду карты при последней игре в покер на руках у Джеймса Батлера – «Дикого Билла» – Хикока в Дедвуде, Южная Дакота. – Тогда выберем операцию, от которой у них закипят мозги.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы можем нанести по их флоту сокрушительный удар. Барт Манкузо хорошо знает своё дело. Подумай, чего они боятся больше всего… – Ситон откинулся на спинку своего вращающегося кресла. – Первое, что хочет сделать Барт, это потопить их подводный ракетоносец. Он сейчас в море, а за ним следует «Тусон», примерно в двадцати тысячах ярдов позади.

– Так далеко?

– Это даже слишком близко. Рядом с китайским ракетоносцем находится ещё одна атомная подводная лодка, чтобы защитить его. Так вот, «Тусон» возьмёт их обеих – разом. – Мур не понял терминологию, но Ситон говорил о китайских кораблях, называя их «они», имея в виду врага, который заслуживает только уничтожения. – В Пекине могут даже не узнать об этом, если только они не держат на парусе буй «Я мёртв». Их надводный флот намного примитивней. Китайские корабли являются главным образом целями для морской авиации, их потопят ракетами «воздух-корабль», чтобы успокоить наше надводное сообщество.

– Ты имеешь в виду ракеты, запускаемые подводными лодками?

– Микки, нельзя потопить корабли, делая в них пробоины, в которые войдёт воздух. Корабли топят, делая в них пробоины, куда хлынет вода, – объяснил Ситон. – О'кей, если мы хотим достигнуть психологического эффекта, нужно нанести удары одновременно. Для этого понадобится множество участников, и может возникнуть опасность чрезмерного усложнения операции, если противнику удастся разнюхать, что мы для него готовим, прежде чем последуют удары. Это рискованное дело. Мы действительно хотим пойти на это?

– Райан говорит о «крупномасштабном мероприятии». Ему помогает Робби.

– Робби – лётчик-истребитель морской авиации, – согласился Ситон. – Он мыслит в масштабах драматических морских баталий.

– Робби умеет готовить операции. Не забудь, он был очень хорошим J-3, – напомнил ему Мур.

– Да, я знаю, вот только он любит драматические операции. О'кей, мы можем выполнить такую задачу, хотя это и усложняет дело. – На секунду Ситон посмотрел в окно. – Знаешь, что могло бы действительно потрясти их?

– Что? – спросил Мур.

Ситон объяснил свой замысел.

– Но для нас это невозможно, как ты считаешь?

– Может быть, но ведь мы имеем дело не с профессиональными военными, правда? Это политики, Микки. Они привыкли иметь дело с образами, а не с реальностью. Вот мы и дадим им образ.

– У тебя есть возможности осуществить это?

– Дай мне возможность выяснить.

– Это безумие, Дейв.

– А развёртывание Первой бронетанковой в России не безумие? – спросил начальник морских операций.

Полковник Анжело Гиусти был теперь убеждён, что больше никогда в жизни он не захочет ехать на поезде. Он не знал, что все спальные вагоны русских железных дорог используются для транспортировки русских Вооружённых сил – они никогда не посылали такие вагоны на запад дальше Берлина, не для того, чтобы отнестись к американцам с пренебрежением, просто потому, что никому не приходило в голову сделать это. Он обратил внимание на то, что поезд уклонился к северу, сойдя с главной железнодорожной колеи. Затем поезд остановился и медленно поехал назад. Похоже, что только они одни находились на сортировочной станции. За последние два часа они проехали мимо многочисленных поездов, направляющихся на запад, причём их локомотивы тащили за собой вереницы пустых платформ. Проводник, который то появлялся, то снова исчезал, сообщил им примерное время прибытия, но Гиусти не поверил ему, исходя из того, что железная дорога, по которой ездят вагоны с такими неудобными сиденьями, вряд ли придерживается разумного расписания прибытия. Но вот они оказались в том месте, куда и должны были прибыть, а разгрузочные рампы указывали именно на это.

– Парни, мне кажется, что мы наконец приехали, – сказал своим подчинённым командир «Квортерной лошади».

– Хвала Иисусу, – заметил один из них.

Через несколько секунд поезд остановился с резким толчком, и они получили возможность выйти на бетонную платформу, которая, увидели они, протянулась на добрых тысячу метров на восток. Не прошло и пяти минут, как солдаты штабного подразделения тоже вышли на платформу и направились к своим машинам, разминая усталые ноги и одновременно ворча.

– Привет, Энджи, – послышался знакомый голос.

Гиусти повернулся, увидел полковника Уэлша и пошёл к нему, приложив руку к фуражке.