КНР сохранила свои межконтинентальные баллистические ракеты в шахтных пусковых установках, но их было не больше десяти, а это резко отличалось от полутора тысяч ракет, нацеленных Советским Союзом на Америку. У китайцев был один подводный атомный ракетоносец, но Грегори считал, что главнокомандующий Тихоокеанским театром сможет уничтожить его, если возникнет такая необходимость. Даже если такой ракетоносец будет пришвартован к пирсу, одна «умная» бомба весом в две тысячи фунтов покончит с ним раз и навсегда, а у ВМС имеется множество таких бомб.

Итак, – подумал он, – предположим, что КНР по-настоящему рассердится на Тайвань, а ВМС послали туда крейсер с системой «Иджис», который пришвартовался в порту к пирсу, чтобы дать возможность своим матросам разойтись по барам, напиться и подобрать по шлюхе. И в этот самый момент хмыри в Пекине решат нажать на кнопку пуска одной из своих межконтинентальных баллистических ракет. Как избежать того, чтобы американский крейсер не превратился в раскалённый слиток металла, и, между прочим, сохранить в живых население Тайбея?..

Ракеты SM-2-ER имеют почти достаточно необходимых ингредиентов, чтобы предотвратить эту угрозу. Если ракета нацелена на то место, где стоит крейсер, расстояние не будет проблемой. Вам нужно всего лишь послать перехватчик по тому же направлению, потому что, по сути дела, траектория снижения боеголовки не меняется ни на йоту, и вам требуется только сделать так, чтобы ракета класса «корабль-воздух» оказалась в том же месте – точке X, – в которой окажется боеголовка в момент Y. Компьютер системы «Иджис» может вычислить, где и когда будет находиться эта точка, а ведь вам совсем необязательно попадать пулей в пулю. Боеголовка имеет диаметр примерно в метр, а зона поражения при взрыве боеголовки ракеты «корабль-земля» равняется… трём метрам в поперечнике? Пяти? Может быть, даже восьми или десяти?

Предположим, зона поражения равняется восьми метрам, рассуждал Грегори. Является ли ракета «корабль-воздух» достаточно точной? В абсолютных цифрах, пожалуй. У неё значительные по размерам контрольные поверхности, и запуск для пересечения полёта реактивного самолёта – для чего ракета и предназначена – должен принять во внимание манёвренность самолёта. Пилоты предпринимают самые отчаянные манёвры, чтобы избежать попадания ракеты, так что восьмиметровый шар поражения будет, вероятно, достаточно большим, чтобы перехватить летящую боеголовку, если исходить из соображений чистой геометрии.

Но вопрос заключается в скорости. Грегори достал ещё одну банку кока-колы из мини-бара гостиничного номера и снова сел на кровать, чтобы вычислить, насколько сложной является эта задача. Снижающаяся боеголовка на высоте сто тысяч футов будет лететь со скоростью примерно шестнадцать тысяч миль в час, 23 тысячи 466 футов в секунду, 7 тысяч 150 метров в секунду, то есть в восемь раз быстрее пули. Это огромная скорость. Примерно с такой же скоростью распространяются раскалённые газы при взрыве бризантного взрывчатого вещества. Можно расположить летящую боеголовку рядом с тонной тринитротолуола в тот момент, когда произойдёт взрыв ТНТ, и раскалённые газы не смогут догнать летящую боеголовку. Такова скорость боеголовки, приближающейся к цели.

Таким образом, боеголовка ракеты «корабль-воздух» должна взорваться до прибытия в точку встречи с боеголовкой баллистической ракеты. Насколько раньше – это простое математическое уравнение, заключающееся в том, на каком расстоянии должен сработать взрыватель боеголовки ракеты-перехватчика при сближении с боеголовкой баллистической ракеты. В этом простом математическом уравнении самым важным переменным является взрыватель сближения, решил Грегори. Он не знал, что ошибается в этом, не видел, что упустил нечто важное, и продолжал расчёты. Запрограммированный момент для срабатывания взрывателя на расстоянии от цели, измеряемой лазерным лучом, кажется менее сложным, чем он думал прежде. Ну что ж, это хорошая новость.

В этот день Фанг снова приехал на работу раньше обычного. Накануне вечером ему позвонили домой, и потому он решил приехать для этой встречи пораньше. Это удивило его персонал. Девушки только начали располагаться на своих местах, когда вошёл министр. Он не выглядел раздражённым из-за того, что нарушена раз навсегда установленная рутина. В конце концов, они не виноваты, и вели себя тихо. Это не стало для него причиной недовольства и не вызвало искусственной ярости.

Минг печатала статьи, скачанные ею из Интернета. Она выбрала материалы, которые, по её мнению, представят интерес для министра, особенно статью из «Уоллстрит Джорнэл» и ещё одну из «Файненшиэл Ныоз». Обе статьи говорили о том, что, как подумала Минг, могло быть причиной раннего приезда министра. В 9.20 он должен был встретиться с Рен Хи-Пингом, промышленником, к которому министр относился дружелюбно. Худой пожилой мужчина выглядел расстроенным – нет, решила она, – обеспокоенным чем-то.

Она подняла трубку телефона, чтобы спросить разрешения у министра, затем встала и проводила промышленника во внутренний кабинет. Потом она быстро вышла, чтобы принести утренний чай, который ещё не успела приготовить для своего босса.

Минг вернулась в кабинет меньше чем через пять минут, держа в руках изящный поднос с чашками из тончайшего фарфора. Она поставила утренний чай перед обоими мужчинами с элегантностью, за которую её поблагодарил министр, затем вышла из кабинета. Она заметила, что пребывание с её министром не улучшило настроение Рена.

– В чем твоя проблема, Рен?

– Через две недели я буду вынужден уволить тысячу моих рабочих, Фанг.

– Вот как? Почему, мой друг?

– У меня деловые отношения с американской фирмой, её название «Баттерфляй». Они продают модную одежду богатым американским женщинам. Моя фабрика недалеко от Шанхая изготовляет текстиль, а другая фабрика в Енченге шьёт одежду. Затем мы посылаем товары в Америку и в Европу. У нас были отличные деловые отношения с фирмой «Баттерфляй», обе стороны удовлетворены бизнесом, выгодным как для нас, так и для них.

– Тогда почему возникли трудности?

– Фанг, «Баттерфляй» только что разорвала контракт стоимостью в сто сорок миллионов долларов. Они сделали это безо всякого предупреждения. Всего неделю назад они говорили нам, что довольны нашей продукцией. Мы вложили большие деньги в контроль качества производства, чтобы быть уверенными, что они и дальше будут торговать с нами, – но теперь они бросили нас, как собаку на улице.

– В чем причина такого поведения американцев, Рен? – спросил министр Фанг, боясь услышать ответ.

– Наш представитель в Нью-Йорке сообщил нам, что причиной является гибель двух священников. Он говорит, что у фирмы не было выбора. Перед магазином «Баттерфляй» в Нью-Йорке проходят демонстрации, и демонстранты никого не пускают внутрь. Он говорит, что «Баттерфляй» не может торговать с нами, опасаясь разорения.

– Разве у вас нет контракта с ними? Разве они не обязаны выполнять оговорённые в нём условия?

Рен кивнул.

– Теоретически да, но бизнес – это практическая вещь, министр. Если они не могут продавать наши товары, то не смогут и закупать их у нас. Банки откажут им в финансировании – ведь банкиры дают им деньги, надеясь получить их обратно, правда? Контракт содержит пункт, освобождающий стороны от обязательств в случае форс-мажора. Можно обратиться в суд, но потребуются годы, и мы скорее всего проиграем иск. Кроме того, это оскорбит остальные фирмы в этой промышленности, и тогда мы не сможем продавать наши товары в Нью-Йорке. Так что в практическом смысле наше положение безвыходно.

– Но ведь это, наверно, лишь временное затруднение? Пройдёт время, и все уладится.

– Фанг, у нас деловые отношения и с Европой, с домом мод д'Альберто, его тенденциями руководствуются остальные европейские дома мод. Они тоже разорвали контракт с нами. Оказывается, итальянский кардинал, которого убил наш полицейский, принадлежал к могущественной и влиятельной семье. Наш представитель в Италии сообщил нам, что в течение некоторого времени ни одна китайская фирма не сможет торговать на Аппенинском полуострове. Иными словами, министр, этот «неприятный инцидент» со священниками будет иметь весьма серьёзные последствия.