И наверняка шёл все это время пешком, – подумал генерал. Ему довелось встретить немало ветеранов Великой Отечественной войны, теперь почти никого нет в живых. Этот старый солдат смотрел смерти в глаза и плевал в них, привыкший к этому, наверно, благодаря жизни в этих лесах. Он вырос с волками и медведями, как с врагами.

И какими бы жестокими ни были немецкие фашисты, они, по крайней мере, не ели тебя. Вот так он и привык ставить на карту свою жизнь, спокойно и бесстрашно. Ничто не может заменить это, никакая армейская подготовка. Самые способные – несколько человек – узнали, как бороться с врагами, и один из этих счастливцев сумел пережить войну. У Петра Петровича была тяжёлая жизнь. Солдаты могут восхищаться своими снайперами, могут ценить и мастерство, но вы никогда не скажете «товарищ» человеку, который охотился за людьми, как за дикими животными, – потому что на другой стороне фронта мог оказаться другой человек, который охотился за тобой. Из всех врагов это был человек, которого вы ненавидели и боялись больше всего, потому что, глядя в снайперский прицел, он видел живого человека, видел его лицо и забирал его жизнь в качестве намеренного акта убийства, даже видя в телескопический прицел, как пуля попадает ему в лицо. «Гоголь был одним из них, – подумал генерал, – охотником за людьми. И скорее всего ни минуты не думал об убитых им людях». Некоторые люди рождаются убийцами, и Пётр Петрович Гоголь был одним из них. С армией в несколько сотен тысяч таких людей генерал мог бы завоевать весь мир, но такие люди встречались очень редко…

«…и, может быть, это хорошо», – подумал Бондаренко.

– Вы не могли бы навестить меня в моей штаб-квартире, когда вам будет удобно? Мне хотелось бы поужинать с вами и послушать ваши рассказы.

– А это далеко?

– Я пришлю за вами свой персональный вертолёт, сержант Гоголь.

– А я привезу вам позолоченного волка, – пообещал охотник своему гостю.

– Мы найдём для него самое почётное место. Спасибо за чай. Сейчас мне нужно улетать и заниматься своей армией, но не забудьте про моё приглашение поужинать вместе, сержант Гоголь. – Последовали рукопожатия, и генерал уехал со своими спутниками.

– Мне не хотелось бы иметь такого противника на другой стороне линии фронта, – заметил полковник Алиев, когда они поднялись внутрь вертолёта.

– В нашей армии есть школа снайперов?

– Да, генерал, но она практически бездействует.

Бондаренко повернулся к полковнику.

– Пусть действует, Андрей! Мы пригласим Гоголя, чтобы он приехал и учил молодёжь, как это делается. Он обладает бесценным качеством. Люди, подобные ему, составляют душу армии. Наша работа заключается в том, чтобы командовать солдатами, говорить им, куда двигаться и что делать, но именно солдаты воюют и убивают. Так вот, наша задача подготовить их должным образом и снабдить всем необходимым. А когда они станут слишком старыми, они будут учить молодёжь, пусть молодые солдаты видят героев, к которым они могут прикоснуться и с которыми могут поговорить. Как, чёрт возьми, Андрей, мы смогли забыть об этом? – Генерал покачал головой, когда вертолёт начал подниматься вверх.

Грегори вернулся в свой номер отеля и принёс триста страниц технической документации, с которой нужно ознакомиться. Он доедал чипсы, запивал их кока-колой и думал. В этом уравнении было что-то неладно, но он никак не мог ткнуть пальцем в ошибку. Военно-морской флот испытал свою ракету «Стэндард-2-ER» против всех возможных угроз, главным образом на компьютере, но также и против настоящих целей на атолле Кваджелейн. Испытания прошли успешно, но ни разу не проводилось испытания против настоящей боеголовки межконтинентальной баллистической ракеты. Таких ракет было просто недостаточно. Использовались главным образом устаревшие «Минитмены-П ICBM», которые были давно сняты с вооружения. Ракеты запускали из испытательных шахтных установок на базе ВВС Ванденберг в Калифорнии, но их тоже почти не осталось. Россия и Америка утилизировали все свои баллистические ракеты, и это было реакцией на ядерный взрыв, произведённый террористами в Денвере[70], и угрозу ещё более ужасающих последствий, которых удалось избежать каким-то чудом. Переговоры о полном уничтожении ядерных ракет – последние были утилизированы в присутствии публики за несколько дней до того, как японцы исподтишка атаковали Тихоокеанский флот США, – прошли настолько быстро, что о множестве других малозначительных вопросов попросту забыли, и только позднее было принято решение использовать «запасные» стартовые установки, на существование которых как-то не обратили внимания, для испытания противоракетных устройств. Каждый месяц русский офицер проверял американские противоракетные установки в Ванденберге, и американский офицер вёл подсчёт русских установок в Плесецке. Велось наблюдение и за испытаниями систем противоракетной обороны, но эта сфера считалась в основном чисто теоретической. Как Америка, так и Россия сохранили значительное количество ядерных боеголовок, которые легко устанавливались на крылатые ракеты. Немало этих ракет обе стороны также сохранили по обоюдному согласию. Ядерные боеголовки можно установить на крылатые ракеты и запустить их за пять часов вместо тридцати четырех минут, но цели будут всё равно уничтожены.

Работа над противоракетной обороной была перемещена на театры возможных военных действий с использованием против ракет малого радиуса действия, таких, как вездесущие «Скады», и русские, несомненно, сожалели, что произвели такое большое количество этих ракет. Ещё больше они сожалели о том, что продали их слаборазвитым странам, которые были неспособны даже создать один приличный дивизион для запуска этих ракет, но любили тем не менее показывать эти модернизированные ракеты V-2, спроектированные ещё в конце Второй мировой войны, у себя на парадах. Зрелище этих железных труб производило впечатление на зрителей, собирающихся на тротуарах.

Однако новые усовершенствованные установки «Патриот» и русские «С-300» практически ликвидировали угрозу со стороны «Скадов». Кроме того, системы «Иджис» на кораблях ВМС тоже были испытаны против них и показали хорошие результаты. Правда, подобно ракетам «Патриот», ракеты ВМС «Стэндард» являлись фактически оружием ближней защиты с чертовски небольшой площадью обороны, вместо важных двадцати квадратных морских миль. Короче говоря, приходилось сожалеть о том, что так и не удалось решить проблему мощных лазерных пучков, работающих на принципе свободных электронов. Такие установки могли бы защитить все побережье, если бы только… «Если бы у моей тёти были яйца, она была бы моим дядей», – подумал Грегори. Велись разговоры о создании химического лазера и его установке на борту модернизированного «Боинга-747», который, вне всякого сомнения, уничтожил бы баллистическую ракету в момент её запуска, но, чтобы осуществить это, «Боинг-747» должен находиться относительно близко к пусковой установке, а это был всего лишь ещё один вариант защиты театра боевых действий, и он не имел стратегического значения.

Зато у системы «Иджис» были многообещающие возможности. Радиолокационная система «СПАЙ» была первоклассной, хотя компьютер, управляющий ею, являлся верхом технологии 1975 года – существующий сейчас ноутбук «Эппл Макинтош» превосходил его на три добрых порядка во всех категориях тактико-технических данных. Но проблема перехвата боеголовки баллистической ракеты заключалась не в вопросе расчёта скорости приближающейся боеголовки, а в кинетической энергии, необходимой для её уничтожения. Для этого требовалась антиракета, способная оказаться в нужный момент в нужном месте. Но даже это не являлось великим достижением инженерной мысли. Настоящую работу проделали ещё в 1959 году, когда была создана ракета «Найк-Зевс», переименованная затем в «Спартан» и оказавшаяся весьма многообещающей. Однако после заключения договора с Советским Союзом в 1972 году эта ракета была снята с вооружения, так же как и система «Сейфгард», не достигшая даже начала испытаний. Дело в том, что появление технологии MIRV[71] сделало бесполезной всю концепцию противоракетной обороны. Для того чтобы уничтожить множество самонаводящихся боеголовок (что было почти неосуществимо), требовалось уничтожить саму ракету-носитель во время фазы запуска, и сделать это над вражеской территорией. В этот момент у межконтинентальной баллистической ракеты действует всего лишь примитивная система постановки на взвод, и взрыв ракеты-носителя в этот момент сожжёт все окружающее пространство на своей территории. Метод борьбы с этим был разработан в Национальной лаборатории Лоуренса – Ливермор и носил название «Сверкающие камешки». Хотя этот метод не подвергся полномасштабному испытанию, его технология была очень простой. Попадание даже простой спички, летящей со скоростью пятнадцать тысяч миль в час, полностью уничтожит ракету. Но это никогда не произойдёт. Попытка финансировать и развернуть такую систему скончалась вместе с пусковыми установками баллистических ракет. Об этом можно только пожалеть. Такая система стала бы огромным технологическим достижением – но сегодня от неё мало практической пользы.