— Я был бы рад дать вам ясный и четкий ответ. Однако, к несчастью, мне не известен характер ваших исследований и цели экспедиции, и потому весьма затруднительно ответить на ваш вопрос конкретно. Может быть, вы дадите какую-нибудь подсказку? И тогда я смогу помочь вам в выборе.

— Подсказку?

Альстер кивнул и пододвинулся еще ближе к Пейну.

— Ну, самую крошечную. Могу вас заверить: все то, что вы мне сообщите, останется строго между нами. Документы, собранные в этом шале, никогда бы не пережили войну, если бы не принцип строжайшей секретности. Мой дед всю свою деятельность основывал на ней и научил меня ценить ее. Поэтому будьте уверены, я никогда не оскорблю его память нарушением данного вам слова.

Пейн оглянулся по сторонам и заметил в одном углу комнаты телевизор с огромным экраном. Может очень пригодиться, подумал он.

— Петр, я вам говорил, что я бизнесмен, а не ученый. И как бизнесмен, перед тем как согласиться на те или иные условия, я должен разъяснить свои.

Альстер наклонился вперед.

— Ну что ж, я весь внимание.

— Видите ли, моей группе требуется не просто доступ к архиву. Пока мы здесь, нам нужен постоянный круглосуточный доступ, отдельная комната для проведения исследований плюс ваша помощь в качестве ассистента. Я полагаю, никто не знает документы лучше вас.

— Моя помощь? О Джонатан! Вы меня убиваете! Тем не менее, боюсь, подобные условия требуют серьезного обдумывания. Очень, очень серьезного. Давайте будем говорить начистоту. Что вы можете предложить в обмен на столь значительные затраты моего времени?

Петр Альстер начал отменять все свои запланированные встречи задолго до того, как завершился просмотр отснятых видеоматериалов. Он всегда твердо верил в реальное существование катакомб, и теперь, получив зримое подтверждение своей уверенности, сразу забыл обо всех остальных важных делах. Пейн и словом не упомянул о свитке, не намекнул на религиозную подоплеку их изысканий, а Альстер уже метался по комнате, словно разгоряченный козел.

— Скажите мне, — взмолился он, — что вы ищете? Это, должно быть, нечто чрезвычайно важное — в противном случае вы не стали бы замалчивать подобное открытие.

Бойд кивнул:

— Вы правы. Дело в том, что у нас есть определенные сомнения относительно целей строительства катакомб. Мы полагаем, что они знаменовали собой заключение тайной сделки между императором Тиберием и Пакцием, но у нас недостаточно доказательств.

Альстер вскочил с кресла.

— В таком случае чего мы ждем? Давайте посмотрим, что есть у нас!

Римская коллекция размещалась в самом большом зале шале. Общая конструкция помещения тем не менее мало чем отличалась от других хранилищ: полы из огнеупорной древесины — из панелей, покрытых смолой на водной основе, — белые стены и потолок обработаны огнезащитными спреями. Сами же тексты находились в массивных несгораемых шкафах за пуленепробиваемыми дверями.

Перед тем как подойти к пульту управления, Альстер попросил своих гостей сесть. Как только он ввел десятичный код, комнату огласил специфический сигнал, а затем раздался грохот раздвигающихся перегородок. Ручки на сейфах стали одновременно вращаться, и все они открылись.

— Вы уже решили, каким образом будете проводить поиск? Как я говорил, большая часть здешней коллекции не каталогизирована и не переведена.

— А та часть, которая все-таки была каталогизирована?

— Размещается в сейфах в зависимости от даты или темы, а из этих двух принципов я всегда выбираю тот, который в наибольшей степени соответствует моему настроению.

Бойд глубоко вздохнул. Поиск предстоит значительно более сложный, чем он первоначально предполагал.

Джонс в данный момент находился далеко от дома, тем не менее ему не составило труда войти в банк данных своего питсбургского офиса, чтобы получить информацию по Бойду и Марии. Прежде всего информацию, касающуюся связей Бойда с ЦРУ и семейной истории Марии. Если им с Пейном придется работать с ними бок о бок, необходимо располагать возможно большими сведениями.

Настоящее имя Бойда было Чарлз Ян Холлоуэй, в начале шестидесятых годов он закончил Академию ВМС в Аннаполисе. С того момента его биографию покрывала пелена тумана. Он поступает на службу в Пентагон, откуда «командируется с рядом временных поручений», и с тех пор полностью исчезает из анналов академии. Больше никаких сведений. Никаких адресов. Ничего. Холлоуэй был полностью стерт из их системы. И, как заключил Джонс, именно тогда на свет и появился Чарлз Бойд, начавший свою новую карьеру в ЦРУ.

Чтобы удостовериться в этом, Джонс направил Рэнди Раскину в Пентагон фотографию Бойда из местной газеты, заключив послание вопросом: «С Чаком можно выпивать без опаски?»

Рэнди без труда поймет вопрос, истолковав его так: «Не представляет ли Бойд опасности для Соединенных Штатов?» Если бы Джонсу захотелось узнать о доступе Бойда к секретной информации, он бы спросил: «Безопасно ли с Чаком обедать?» Если бы в ответе Раскина упоминался «обед из одного блюда», такая формула означала бы, что с ним можно обсуждать документы первого уровня секретности. «Обед из двух блюд» значил второй уровень, и т. д. Впрочем, Джонса подобные вещи мало интересовали. Никаких государственных тайн он с Бойдом обсуждать не собирался. Ему просто нужно было узнать, в каких отношениях с управлением находится профессор в данный момент.

Джонсу также хотелось выяснить, почему Раскин не предупредил их о связях Бойда с ЦРУ, когда Пейн звонил ему из Милана. Это показалось Джонсу крайне нелогичным.

Ожидая ответа Раскина, Джонс решил заняться сведениями о Марии и нашел их быстро и без особых сложностей. Она родилась и выросла в Риме, затем еще в детстве ее отправили в закрытую школу для девочек в Англии, закончив которую, она поступила в Дуврский университет. В документах Интерпола говорилось, что Мария очень редко выезжала из Англии даже на каникулы, что могло означать только одно — ее отношения с отцом были весьма натянутые.

Единственным продолжительным визитом Марии в Италию за прошедшее десятилетие был нынешний, начавшийся две недели назад совместным с Бойдом вылетом из Лондона в Рим. Далее Джонс смог проследить их путь до Орвието и пребывание там с помощью наблюдения за операциями с кредитными картами. Оплата гостиничного счета там, покупки в универмаге здесь, весьма скромные, — ничто не указывало на то, что Бойд с Марией были охотниками за сокровищами, ожидающими крупной добычи.

Расследования Джонса были прерваны электронным письмом от Раскина. Открыв его, Джонс прочел:

Поначалу Пейн подумал, что доктор Бойд пошутил, когда попросил его выйти из помещения с Римской коллекцией, так как ему якобы не хватает пространства. Затем профессор стал говорить о своей клаустрофобии и о том, что для такого количества людей, рассевшихся за столом, явно недостаточно воздуха.

Пейн был потрясен. Однако поразмыслив над требованием Бойда, пришел к выводу, что профессор прав: в их исследованиях Пейн лишний. Он не знал ни слова по латыни и не мог заниматься каталогизированием древних рукописей. И у него не было тех блестящих умений работы с компьютером, которыми обладал Джонс. По сути дела, он способен был лишь стоять на страже у дверей и приносить коллегам сандвичи, когда проголодаются.

Тем не менее Пейн смирился со своей скромной ролью и решил не устраивать сцен. Он подошел к Альстеру и спросил, можно ли воспользоваться его кабинетом и поработать над собственным проектом. Альстер рассмеялся и сказал, что Пейн может распоряжаться комнатой по своему усмотрению, что было, вероятно, ошибкой с его стороны, так как Пейн решил снять отпечатки с тех пальцев, которые позаимствовал в Милане.

Процесс сам по себе был до предела прост. Опускаете палец в чернила, а затем ставите им отпечаток на бумаге. Примерно так, как делают малыши в детском саду. Только в данном случае Пейн использовал для игры чужие пальцы.