Дайал вошел в комнату с мрачным выражением лица и что-то прошептал на ухо охраннику, сопровождавшему Пейна и Джонса. Как только дверь за охранником захлопнулась, Дайал крепко пожал Пейну руку.

— Сколько лет мы не виделись? Пять или шесть?

— Наверное, больше.

— Выглядишь ты ужасно, скажу я тебе… Так же как и твоя сестричка.

Джонс расхохотался.

— Слышишь, что он говорит, детка?

И все трое стали вспоминать те годы, когда Пейн с Джонсом служили в «Маньяках», а Дайал работал в Интерполе. Американские бары разбросаны по всей Европе. Там соскучившиеся по дому туристы или бизнесмены могут ненадолго ощутить себя снова на родине. Чаще всего подобные заведения посещают солдаты, чтобы хоть как-то смягчить ощущение одиночества, к которому невозможно привыкнуть.

Как-то вечером Пейн с Джонсом резались на бильярде в заведении под названием «Звезды и полосы», когда до них донесся жаркий спор о футболе. Один из спорщиков — им был Дайал — упомянул, что его отец тренировал Питта. Пейн не смог остаться равнодушным к этому, и спустя несколько минут они уже вместе пили пиво, травили анекдоты — в общем, хорошо проводили время. В течение нескольких лет они старались не терять связи. Время от времени, когда оказывались в одном городе, вместе обедали. К сожалению, из-за особенностей деятельности «Маньяков» им нечасто случалось встречаться.

Как бы то ни было, их нынешняя встреча была чем-то почти сюрреалистическим. Для них всех. Дайал не представлял, зачем Пейн с Джонсом тайком проникли в Италию. А они — почему их задержал Дайал.

Закончив обмен любезностями, Дайал сделался чрезвычайно серьезен.

— У нас небольшая проблема, парни. В данный момент мы в этом аэропорту отслеживаем всех пассажиров с военным прошлым. И, насколько нам известно, вы принадлежите именно к названной категории плюс проникли в страну незаконным путем.

— У нас на то имеются основательные причины, — заверил его Пейн. — Можешь мне не верить, но дело в том, что двух наших друзей только что захватили в Вене и мы прилетели сюда, чтобы их вытащить.

— Ты прав, в такое поверить трудно. Почему вы просто не обратились в полицию?

— Не могли. Возникло бы слишком много вопросов.

— И почему же?

— Вы уже их ищете.

— Вот как? — Дайал наклонился вперед, еще больше помрачнев. — И как их зовут?

— Ник, я не могу назвать их имена. Мы не можем.

— Джон, если ты хочешь, чтобы они остались в живых, назови мне имена. В противном случае они погибнут, пока мы тут, в этой комнате, будем обмениваться загадками.

Доводы Дайала звучали логично, поэтому Пейн с Джонсом решили посвятить его в некоторые подробности своих приключений, опустив практически все, что касалось истории Христа и катакомб, но снабдив Ника всей остальной необходимой информацией. Пейн продемонстрировал ему заметки, касавшиеся адресов Пелати, и объяснил, почему они направлялись к озеру Альбано, а не в город.

— Итак, давайте расставим все точки над i. Значит, Пелати несет ответственность за все: за убийства, насилие, похищения, — а доктор Бойд всего лишь пешка?

— Да, — отозвался Пейн, — примерно так.

Дайал откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Его реакция была бы совсем иной, если бы они не были когда-то так дружны. Пейн видел, что Дайалу очень трудно поверить в то, что он только что услышал.

— Ладно, ребята, будем считать, что я вам поверил. Но и я в сложном положении. Я ведь не могу просто так позвонить в местное отделение полиции и заявить, что один из самых могущественных людей Италии виновен в столь серьезных преступлениях. Ведь у меня нет никаких доказательств.

— У тебя есть доказательство! — возразил Джонс. — И это мы! Мы свидетели.

— Свидетели чего? Вы ведь не видели, чтобы Бенито лично совершал какие-то преступления. Более того, ребята, вы проникли в Италию нелегально, и вас официально здесь нет. Вы персоны нон грата.

— Ладно, — разочарованно протянул Пейн. — Но сделай же что-нибудь. Ты можешь хотя бы послать на озеро каких-нибудь агентов Интерпола. Клянусь, Мария и Бойд в серьезной опасности.

— Джон, пойми, не могу. Помимо тех доводов, которые я уже привел, у нас так много дел, что мы не можем ввязываться еще и в ваше.

Дайала прервал телефонный звонок. Он раздраженно взглянул на аппарат, однако увидев, кто звонит, вскочил на ноги, извиняясь перед друзьями за вынужденную паузу в беседе.

— Дайал слушает.

— Ник, говорит кардинал Роуз. Извини за столь поздний звонок, но ты сам просил держать тебя в курсе всех последних ватиканских сплетен. И то, что я собираюсь тебе сообщить, действительно потрясающе.

В течение нескольких следующих минут Роуз пересказывал ему поведение Бенито Пелати на последнем заседании Верховного совета Ватикана. По крайней мере то, что ему во время совместной выпивки выболтал американский представитель, присутствовавший там. Роуз рассмеялся и добавил:

— Я бы, наверное, узнал и больше, если бы у меня не кончился бурбон.

Дайал поблагодарил кардинала и вернулся за стол совсем в ином настроении. Всего несколько минут назад он ворчал по поводу отсутствия доказательств и невозможности вовлечь в это дело своих агентов, а теперь улыбался и в глазах у него горел озорной огонек.

— Итак, ребята, — спросил он, — вы когда-нибудь бывали на озере Альбано?

Вертолет с ревом пронесся над спокойными водами озера и приземлился на выложенном каменными плитами дворе на расстоянии ста метров от главного здания виллы. Построенная в XVI веке, она располагалась на самом краю кратера доисторического вулкана, и из нее открывался замечательный вид на озеро, лес и виноградники.

Воспоминания детства нахлынули на Марию, когда она выглянула из окна вертолета и увидела то место, которое когда-то называла домом. Воспоминания о матери и детских играх на берегу Альбано вызвали в ней приступ ностальгии, тут же сменившейся отвращением.

— Сколько времени прошло? — спросил Данте, открывая люк. — Лет десять?

Мария сделала вид, что не расслышала вопроса. Ей не хотелось беседовать с человеком, силой возвращавшим ее в прошлое. По ее мнению, он уже однажды чуть было не разбил ей жизнь и теперь намеревался сделать это вторично.

Парадокс их отношений состоял в том, что в детстве Мария и Данте были очень близки. Несмотря на то что матери у них были разные и их разделяли двенадцать лет, у них было общее бремя непервородных детей в семействе Пелати: отсутствие внимания со стороны отца, холодность и постоянные разочарования. В то время как к Роберто все в доме относились как к наследному принцу, на Марию и Данте смотрели как на детей второго сорта, и они не получали и сотой доли той любви и тепла, которыми пользовался старший брат. Правда, со временем Бенито несколько смягчил отношение ко второму сыну, заметив, что Данте — способный юноша, и незадолго перед тем как Марию отправили в школу в Англию, сделал его компаньоном в семейной фирме. Неудивительно, что Мария, чувствуя глубокую обиду на отца, перенесла часть ее и на Данте.

По ее мнению, Данте отвернулся от нее, чтобы заслужить расположение отца.

Это был тот его грех, который она не могла ни забыть, ни простить.

Мария вылезла из вертолета и теперь ждала Бойда. Все время полета они молчали, что еще больше расстроило Данте. Он пытался расспрашивать их, но обнаружив, что они не желают говорить, отстал. Данте понимал, что средств воздействия на земле будет гораздо больше.

А пока они шли по роскошному саду к широкой аллее, вымощенной булыжником, что вела к дому. За деревьями мерцала озерная вода. Слева мраморные колонны окружали сверкающее озеро, а справа аллею обрамляла череда статуй. Широкая лестница вела в открытое патио, а оттуда к заднему входу в дом.

Данте ввел код.

— Отец до утра будет в Ватикане. Нам нужно кое-что обсудить до его приезда.