— Неужели это и в самом деле библиотека? — спросил Джонс, когда они подходили к воротам. — Что-то не похоже.

— Потому что на самом деле это не совсем библиотека, — ответил Бойд. — Цель данного заведения не в том, чтобы предоставлять книги для чтения, а в том, чтобы постараться хоть как-то заполнить все увеличивающуюся пропасть между учеными и любителями. Вам, конечно же, известно, что некоторые величайшие сокровища скрыты от публики их эгоистичными владельцами, не желающими никого подпускать к своей собственности. Кроме того, знаете ли вы, что даже обычный музей, располагающийся в крупном городе, как правило, выставляет всего пятнадцать процентов имеющихся в нем экспонатов? Сказанное означает, что б о льшая часть исторических сокровищ находится в глубоких подвалах в заколоченных ящиках.

Пейн тихо присвистнул.

— Восемьдесят пять процентов!

— Увы, и это только музеи. А если вы прибавите к ним еще и миллиардеров, коллекционирующих произведения искусства и развешивающих бесценные творения Моне у себя в ванных и туалетах, то общий итог далеко перевалит за девяносто процентов. К счастью, на свете еще есть учреждения, подобные этому. С момента его открытия Фонд Альстера исповедовал важнейший принцип обмена бесценными экспонатами между всеми, кто ими располагает.

— Простите, я не совсем вас понимаю, профессор, — признался Пейн.

— Предположим, вы преподаете в университете Аль-Азар в Каире и завершаете книгу. И тут вдруг понимаете, что вам не хватает очень важной информации о нубийских поселениях в Судане — данных, которые можно отыскать в архиве. Как вы должны поступить? Прилететь сюда и воспользоваться их источниками? Вовсе нет. С точки зрения здешнего фонда подобный подход был бы проявлением эгоизма. Вы одалживаете фонду какой-то артефакт, который может представлять интерес для других исследователей — ну, к примеру, нечто, найденное вами во время раскопок в Гизе, — а в обмен архив предоставляет вам доступ к необходимым материалам.

Джонс кивнул.

— Мне нравится этот принцип. Он очень справедлив.

— Думаю, — возразил Бойд, — что через несколько минут, когда мы войдем в архив, ваш энтузиазм по его поводу несколько ослабнет, так как нам нечего им предложить. Да, конечно, у нас сеть свиток, но я очень сомневаюсь, что в данный момент его безопасно предъявлять на всеобщее обозрение. Нам еще предстоит разгадать массу загадок, прежде чем мы сможем официально о нем объявить.

— А отснятые вами материалы? — предложил Пейн. — Наверное, не будет никакого вреда в их обнародовании?

— Материалы, отснятые в катакомбах? — Бойд несколько мгновений размышлял над предложением Пейна. — Увы, съемка делалась не мной. Поэтому мы должны обращаться к юной мисс Пелати. Дорогая, не хотели бы вы выступить в роли режиссера на премьере своего фильма?

Широкая улыбка осветила лицо Марии.

— Неплохая идея… А как вы на это смотрите, Дэвид?

Джонс взглянул на нее и подмигнул.

— В данном случае полностью полагаюсь на ваше решение, Мария.

— Блестяще! — воскликнул Бойд. От него совершенно ускользнули эротические нотки в голосах обоих. — Ну что ж, тогда идемте. Мне не терпится узнать, что мы сможем там найти.

— Мне тоже, — пробормотал Джонс, — мне тоже.

Группа вооруженных охранников проводила четверых гостей по заросшей деревьями территории в вестибюль шале, где их уже ждал директор архива. Петр Альстер, внук основателя учреждения — толстяк чуть за сорок, с густой русой бородой, покрывавшей бесчисленные подбородки, — несмотря на тучность, производил впечатление бойкого мальчишки. Вероятно, прежде всего благодаря юношескому блеску в глазах и страсти к познанию.

— Здравствуйте, — произнес он с легким швейцарским акцентом. — Меня зовут Петр, и знакомство с вами для меня большая честь. Чем я смогу быть вам полезен?

При других, обычных обстоятельствах доктор Бойд сразу бы ответил, подробно объяснил, кто он, откуда и зачем прибыл, но его нынешнее положение человека, находящегося в международном розыске, делало это крайне непрактичным, поэтому Пейн взял роль руководителя группы на себя.

— Приятно познакомиться с вами, Петр. Меня зовут Джонатан Пейн, а рядом со мной участники моей исследовательской группы: Ди-Джей, Чак и Мария.

Альстер всем по очереди пожал руку.

— И каков предмет вашего исследования?

— Он несколько конфиденциального свойства. — Пейн кивнул на охрану. — Здесь есть место, где мы могли бы поговорить наедине?

— Конечно. Следуйте за мной.

И Альстер энергично зашагал по коридору по направлению к своему кабинету. Почти все помещение в нем занимали книжные полки со старинными фолиантами в кожаных переплетах. Свободные участки деревянных стен были увешаны фотографиями альпийских пейзажей.

— Должен сознаться, — сказал Альстер, — меня сразу же очень заинтриговало ваше появление. Большинство ученых, как правило, перед приездом в Кюсендорф звонят. Крайне редко они появляются просто так, без предупреждения.

Пейн уселся рядом с Альстером.

— Простите, но я тоже должен вам кое в чем признаться. Я не ученый.

— О? В таком случае я вдвойне удивлен вашим приездом. Так что привело вас сюда?

— Дело в том, что я являюсь исполнительным директором американской компании «Пейн индастриз».

Альстер просиял:

— Значит, бизнесмен! Как чудесно! Прошло довольно много времени с тех пор, как нас в последний раз посещал американский коллекционер. Скажите мне, какая область вас интересует?

— По правде говоря, Петр, я не коллекционер. Я скорее спонсор.

— Потрясающе! Просто потрясающе! — Он похлопал Пейна по колену. — Мой дед преклонялся перед филантропами. Он встретил бы вас с восторгом.

Пейн не знал, как относиться к энтузиазму Альстера и к его явно избыточному употреблению наречий; американцу очень хотелось порекомендовать внуку великого коллекционера немножко убавить свои восторги.

— Какое интересное совпадение! — воскликнул Пейн. — Вы вспомнили своего деда. А ведь он, насколько мне известно, прибыл в Швейцарию в поисках того же самого, что теперь ищем и мы.

— В самом деле? И что это?

— Убежища. — Пейн наклонился почти вплотную к Альстеру и шепотом произнес: — Мы достигли критической ступени в своих изысканиях, и есть опасность, что, если слухи о результатах наших исследований просочатся в прессу, соперничающая группировка сможет ими воспользоваться против нас.

— Соперничающая группировка? — Альстер потер руки, предвкушая захватывающую историю. Было ясно, что подобные впечатления — редкость в его размеренной и однообразной жизни. — И какую информацию вы ищете?

Пейн кивнул на Бойда.

— Чак, объясни ему, пожалуйста.

— Мы ищем информацию об императоре Тиберии и его правой руке, Пакции. Преимущественно данные касательно последнего периода правления Тиберия.

— А, таинственный Пакций. Слава Богу, у нас имеется несколько документов времен империи, которые могут вас заинтересовать. Вам повезло: мой дед питал особую склонность к римским древностям, поскольку когда-то именно римляне оккупировали его родину — Австрию.

— Великолепно! Просто потрясно!

— К сожалению, определенные обстоятельства могут затруднить ваши исследования, ибо ряд документов из его коллекции так и не был переведен, а многие другие попросту не внесены в нашу картотеку.

— Не беспокойтесь, — заверил его Пейн. — Закончив работу, мы будем рады оставить вам свой перевод. По крайней мере ту его часть, из-за которой у нас не возникнут дополнительные неприятности.

Альстер громко фыркнул.

— О, Джонатан, вы чрезвычайно загадочный человек! Я, конечно, очень рад знакомству с вами, и тем не менее, прежде чем вы подниметесь наверх, боюсь, должен задать вам тот вопрос, который мы задаем всем нашим гостям.

— И какой же?

— Что вы можете предложить нашему учреждению в качестве платы за услуги?

— Не знаю. Мы, в общем, путешествуем налегке. В основном занимаемся полевыми исследованиями. А кстати, пожертвования какого типа вы принимаете?