— Стоять! — раздается за спиной, и все оборачиваются. Помощник переводит взгляд на дверь — туда, откуда слышится приказ магистра. Тот по обыкновению опирается на трость и держит в руках черный чемодан.

— Да, синьор, — отвечает помощник, отводя оружие от головы девушки.

— Тихо, — приказывает Магистр. — Хотите со мной поговорить? — обращается он к Саре.

— Если именно вы и есть Джей-Си, то да, — отвечает девушка, широко распахнув глаза, по-прежнему ошарашенная неожиданным развитием событий.

Старик разворачивается и бросает через плечо, направляясь к выходу:

— Приведите девушку ко мне.

— Но синьор… — бормочет помощник.

— Я сказал, приведите, — доносится из коридора ответ старца. Тон его не допускает возражений. — А остальных не трогать до моих новых распоряжений.

Одной из основных радостей нью-йоркской жизни для Джеффри Барнса была еда. Впервые за несколько дней ему удалось отменно пообедать в хорошем ресторане, и теперь шеф разведуправления чувствует себя гораздо спокойнее; он понимает, что все, случившееся с Джеком просто издержки работы. Чем-то напоминает мастерски проведенную Джеком игру: тот заставил противника потерять голову. Несомненно, если бы Барнсу удавалось вертеть Джеком по собственному усмотрению, все было бы иначе. А так этот козел, этот хитрый лис, был себе на уме, и умело пользовался наиболее удачным моментом.

К черту этого итальяшку, или откуда он там… Тот факт, что он разговаривает на итальянском, еще не говорит о национальной принадлежности. Он по-прежнему оставался непреклонен: «Никто не умрет, не зная, что это я обрек его на смерть». Когда говорит начальство, остальные должны молчать и слушать. В такие моменты помрачения сознания смысл полученных распоряжений теряется. Было так просто попасть в расставленную Джеком ловушку. А упускать бразды правления было бы непростительной ошибкой.

Но лучше обо всем этом не думать. Джеффри переключается на еду, уже предвкушая десерт. И тут звонит мобильник, проклятый телефон, крадущий чудные мгновения, подобные этому. Джеффри нашаривает в кармане трубку и отвечает, не глядя на номер звонящего:

— Барнс.

В течение следующих мгновений шеф разведуправления только слушает, ограничиваясь редкими междометиями. «Да», «нет», «будет сделано»… Судя по беспокойству, с которым Барнс, ерзая на стуле, выслушивает обращенные к нему слова, с ним говорит далеко не рядовой собеседник. Следует еще несколько междометий, а напоследок — «до свидания».

Под конец разговора у шефа разведуправления резко меняется выражение лица. Со лба ручьем стекает пот. Вилка по-прежнему зажата в руке. Дерьмо плюхнулось в вентилятор, и если только немедленно что-нибудь не предпринять, оно неминуемо все забрызгает. Положив деньги поверх лежащего на столешнице счета, поспешно направляется к выходу. Набирает на мобильнике номер и уже на улице подносит трубку к уху. Идет быстрым, уверенным шагом.

— Стафтон, это я, Барнс. Пусть они ничего не делают, пока я не вернусь. — От напряжения голос дрожит. Шеф разведуправления говорит на ходу, торопясь. Но слова звучат по-прежнему уверенно и категорично: — Так, пустяки. Почему — не объяснил, сказал только, что расскажет все по приезде, — несколько секунд Барнс прислушивается, а затем продолжает: — Ни Пейна, никого. Да, пусть не трогают, пусть даже пальцем не шелохнут, и остальные пусть делают то же самое, иначе все пойдет прахом. — Не глядя, переходит улицу. Автомобили сигналят, но он продолжает говорить. — Почему? Я объясню, конечно, но только тебе, больше никому, понятно? И ни с кем не обсуждай причины, слышишь меня, Стафтон? — Подчиненный сидит у телефона в кабинете, расположенном в самом центре Манхэттена: — Я только что получил звонок из самых высоких сфер Ватикана, — Барнс вздыхает, — девчонка нас перехитрила!

— Как был убит папа Иоанн Павел I? — напрямик спрашивает Сара, едва сев в кресло, расположенное в том же зале, где находились Рафаэль и Барнс. Девушка кладет руки на столешницу, чтобы продемонстрировать свое спокойствие.

Магистр стоит у нее за спиной, в задумчивой позе. Услышав вопрос, поворачивается к пленнице и улыбается.

— Вы здесь не для того, чтобы задавать вопросы, синьорина Сара Монтейро. Вы потребовали у моего помощника личной встречи со мной, чтобы сообщить все, что вам известно. И только для этого вы здесь. — Сказанное произнесено старческим, хриплым, дребезжащим голосом, но острый и живой ум не скроешь.

— Между нами состоится небольшой обмен информацией. Вы расскажете мне то, о чем я спросила, а я расскажу ровно столько, сколько сочту нужным. Вы же понимаете, что я все равно не смогу использовать против вас ничего из услышанного.

— Не нужно недооценивать мой интеллект, синьорита. Я вам не какой-то злодей из дешевого бульварного романчика, а настоящий, живой человек, из плоти и крови.

— Не понимаю, для чего вы мне это говорите. — Ответ старика приводит девушку в замешательство.

— Пустяки, забудьте. Просто мысли вслух, — поясняет Джей-Си, усаживаясь в кресло по другую сторону стола. — На самом деле я бы все равно ничего вам не сказал.

— Так как же умер понтифик?

На долгое время в комнате повисает тишина, от которой Саре становится не по себе.

— Согласно официальной версии, Иоанн Павел I скончался от инфаркта миокарда, — отвечает старик поело длительного молчания.

— И вам, и мне известно, что в действительности все было иначе.

— Известно? — переспрашивает Джей-Си, — вот как? Вы оспариваете официальную версию?

— Официальной версии вовсе не обязательно быть правдивой. Недавно я узнала, что все мы — жертвы заговора, — отвечает девушка с таким вызовом, на который она даже не подозревала себя способной.

Джей-Си смеется сдавленным, но искренним смехом.

— Ну, что такая маленькая девочка, как вы, может обо всем этом знать?

— Так вы допускаете, что официальная версия может оказаться неверной?

— Какой бы она ни была, другой у нас все равно нет. — Голоса старика остается по-прежнему ровным.

Он никогда не теряет хладнокровия, не говорит ничего, о чем впоследствии можно было бы пожалеть.

Вместо ответа он принимается что-то искать в принесенном чемодане, оставленном возле стола. Наконец достает бумагу и протягивает ее девушке:

— Прочтите.

— Что это? — спрашивает она и смотрит на лист.

Наверху официальный заголовок: «Свидетельство о смерти».

— Читайте же, — настаивает Джей-Си.

Свидетельство о смерти выписано на имя Альбино Лучиани, папы Иоанна Павла I.

Причина: инфаркт миокарда.

Предполагаемое время: 23.30. Дата: 28 сентября 1978 гола.

Разборчивая подпись— вероятно, ватиканского врача.

— Вот это и есть официальная версия смерти Иоанна Павла I, — заключает Джей-Си и растягивает губы в улыбке.

Сара изучает документ. Интересно, зачем магистр таскает его с собой?

— Давайте перейдем к делу, — торопит старик.

Сара возвращает собеседнику сертификат и смотрит в глаза:

— Нет. Еще рано. Я хочу услышать вашу версию правды.

— О какой правде идет речь?

— Свидетельство составлено, но вскрытия тела понтифика не проводилось! — произносит Сара, вспоминая разговор со своим отцом в монастыре в Мафре. — Скажите мне, как все было на самом деле. Обменяемся информацией.

— Я располагаю и другим средствами получить от вас нужные мне сведения.

— Не сомневаюсь. Но это займет часы, а то и дни, и я не уверена, получится ли у вас… А я предлагаю провести равноценный обмен.

— Зачем вам это знать?

— Да так… Вполне уместное любопытство любого, чьи прежние представления неожиданно оказались разрушены.

Разговор обрывается на несколько минут. Магистр погружен в размышления. Девушка задает вопрос не только из простого любопытства; она старается тянуть время. Впрочем, даже ей не известно, как долго все это продлится.