«Служащий» поспешно выбегает из поезда, он видит, как удаляется Сара — и вот их уже разделяет расстояние в три вагона. Тратить силы на погоню бесполезно. Преследователь достает оружие, мастерски прицеливается. На лице проступает улыбка: на удивление легкая мишень, даже неинтересно…

Человек нажимает на курок. В этот миг Сара как раз направляется в сторону одного из вагонов. Выстрел теряется в темноте туннеля.

Нужно немедленно снова выбираться наружу, но двери уже заперты, состав набирает скорость. Когда поезд оставляет станцию Сент-Джеймс-парк далеко позади, на лице незнакомца появляется выражение досады. Через несколько секунд он подносит ко рту руку и что-то говорит. Связывается с центром.

По щекам Сары бегут слезы. Она еще не успела отдышаться, но понимает, что нельзя терять ни минуты. Поезд вновь останавливается. Едва раздвигаются створки двери, как девушка вновь стремительно выскакивает на платформу.

Лучия

11 июля 1977 года

За рельефным, каменной резьбы, фасадом и зелеными деревянными дверьми царила атмосфера таинственная и благолепная.

Спроектированный братом Педро-де-Энкарнасьон, кармелитский монастырь Святой Терезы в Коимбре открылся 23 июня 1744 года. Наверное, тогда было столь же нестерпимо жарко, как и в этот июльский день 1977 года. Под палящим солнцем двое посетителей терпеливо дожидались, когда перед ними распахнутся двери.

Едва скрипнули державшие створку петли, как перед гостями возник силуэт «терезиньи» — так португальцы называли сестер-кармелиток. Монахиня встретила посетителей очень приветливо. Она была польщена тем, что эти двое наконец-то решили наведаться в ее монастырь. Белое одеяние и темный головной убор, «ток», обрамлявший лицо, придавали ей вид заботливый и кроткий. Эта женщина, с юности посвятившая себя служению Богу, казалась почти святой.

— Сеньор патриарх, как мы рады вашему решению посетить нас!

— Премного благодарю вас, сестра. Мне тоже очень приятно. Позвольте представить вам моего помощника: падре Диего Лоренци.

— Как поживаете, падре Лоренци? Прошу вас, заходите, заходите, не задерживайтесь.

Венецианский иерарх намеревался отслужить мессу в часовне кармелитского монастыря. Они с настоятельницей давно собирались провести обряд вместе, и вот теперь случай представился. Наконец-то кардинал Венеции прибыл в Португалию.

Навстречу посетителям вышла улыбающаяся настоятельница.

— Ваше преосвященство, вы не представляете, какую честь оказываете нам своим визитом! — произнесла монахиня; ее неловкие замедленные движения говорили о том, как редко ей приходилось здороваться с посетителями-мужчинами за руку. — Сестра Лучия ожидает вас. Она призналась мне, что была бы рада поговорить с вами и попросить благословения после мессы.

— Разумеется. Для меня это станет великой честью, сестра.

А потому сразу же после богослужения Альбино Лучиани и Диего Лоренци вновь прошлись монастырскими коридорами следом за встретившей их послушницей. Миновали громадную решетку, огораживающую от пола до потолка нишу в коридоре. В этом непроницаемом узилище кармелитки принимали родственников и друзей мужского пола. Но и венецианский кардинал, и его помощник общались с настоятельницей и монахинями без барьеров. Дон Альбино Лучиани станет говорить с пожелавшей видеть его сестрой без железных прутьев, которые едва позволяют собеседникам разглядеть лица друг друга, и оттого придают встрече двух христиан не столько религиозное благочестие, сколько горечь отчуждения, уныние и грусть.

Дон Альбино Лучиани и падре Лоренци укрылись от летнего пекла под сводами монастыря.

— Барокко, дон Альбино, — заметил Лоренци, чтобы избавиться от тягостной тишины в коридорах.

— Да, — с улыбкой согласился Лучиани, — здание возводили без помощи архитекторов, по замыслу монаха кармелитского ордена. Построили более двух веков тому назад.

— Совершенно верно, — согласилась монахиня, — отрадно, что ваше преосвященство так много знает о нашем скромном монастыре.

— Прошу вас, сестра, не стоит преувеличивать…

— Ах, синьор кардинал, молва о вашей скромности дошла и до нас, — взволнованно произнесла монахиня и, рассмеявшись, энергично махнула ладонью.

— Вы смущаете меня, сестра.

— У меня и в мыслях не было ничего подобного, ваше преосвященство! К тому же история монастыря действительно насчитывает более двухсот лет. К сожалению, жизнь в этих стенах была нелегка; лишь сейчас мы можем активно работать и строить планы на будущее.

— Период Республики, — пояснил своему спутнику дон Альбино.

— В смысле? — уточнил Лоренци, чувствуя, что теряет нить разговора.

— Синьор кардинал имеет в виду установление республиканского правления. 10 октября 1910 года в монастырь ворвались чужаки и изгнали проживавших там монахинь, — пояснила настоятельница.

— Неслыханно! — возмутился Лоренци.

— В действительности, падре Лоренци, республиканцы всего лишь продолжали печальную традицию. Разграбление религиозных общин началось еще в период монархии, когда победили политические партии. Этот монастырь остался действующим лишь благодаря особому разрешению, выданному Марией Второй. И это разрешение действовало до 1910 года. Не то чтобы мне хотелось вмешиваться в политику, падре Лоренци, но раз уж я имею к этому отношение… Когда на нас обрушились эти бедствия, монахини нашли пристанище у родственников и друзей, а позже расселились по кармелитским общинам Испании. Позже, в 1973 году, в Португалии стало спокойней, а самое главное — утихла враждебность по отношению к верующим. Тогда трое из сестер-изгнанниц вернулись в Коимбру, чтобы восстановить кармелитский орден. В те времена монастырь занимали военные, так что сестрам пришлось арендовать дом и преодолевать множество трудностей. В 1940 году прошел слух, будто военные собираются покинуть монастырь, и сестры предприняли невероятные усилия, чтобы вернуть здание ордену. В 1947 году им удалось добиться своего, но до того времени из всех верующих дожили лишь двое; одна из них стала настоятельницей, получившей ключи.

— Трогательная история, сестра, — заметил Лучиани.

— Она наверняка уже известна его преосвященству.

— Разумеется, мне уже доводилось слышать об этих событиях… но впервые — от монахини коимбрского ордена… А для меня, сестра, это гораздо важнее.

Проникнув на территорию монастыря, все трое продолжали путь. На стенах еще сохранилось немного фресок, несмотря на беспощадный солнечный свет снаружи.

Вошли в келью, обставленную очень скромно и непритязательно. Дубовый стол, стеллаж с несколькими книгами, старые стулья… Чувствовалось, что все эти предметы — благотворительные пожертвования. Гости задержались перед распятием, целиком занимающим одну из стен. Крест словно излучал благодать, заполняющую всю комнату. Два простых деревянных бруска.

— Сестра Лучия вот-вот подойдет. Не желаете ли кофе или освежающих напитков?

— Если вы будете столь любезны, сестра, то я бы предпочел кофе, — ответил дон Альбино.

Падре Лоренци выбрал тот же напиток. Оба священника сели, дожидаясь появления сестры Лучии.

— Представьте себе, дон Альбино: сейчас мы встретимся с сестрой Лучией! Я так много о ней слышал… — произнес Лоренци, взволнованно и восхищенно.

— И мне тоже, Лоренци, доводилось слышать чудесные истории об этой женщине. Она одна из наиболее важных для церкви фигур, а Фатимская мадонна — одна из самых почитаемых католических святынь. Наука не в силах объяснить, как и почему это происходит, но видения сестры Лучии подобны божественным откровениям. Впрочем, третье пророчество до сих пор не оглашалось.

— Третья тайна?

— Да.

— Самая важная изо всех трех?

— Уверен, что и остальные два секрета тоже весьма интересны. В сущности, падре Лоренци, тайна едина, но сестра Лучия разделила ее на три части. В свое время были раскрыты два первых пророчества, о третьем же до сих пор ничего не известно.