Поняв, что ничего не добьется, Бамбош, кипя от злости, но скрывая досаду под маской вежливости, церемонно поклонился и вышел.

По пути к себе он разразился проклятиями, мысленно произнеся целый монолог:

«Тебе, девка, повезло, что граф так в тебя влюблен, иначе не дальше чем нынешним вечером ты прошла бы чистку у Биби, то есть у меня, у Бамбоша! Хозяин мой сам из богачей и не знает, как укрощать бабенок вроде тебя! Если бы тебя разочка два прочистили с табачком у Биби, ты перестала бы драть нос перед мужиками! Березов раскошелился, мы хорошо поживились его добром, и я не хочу терять свои деньги из-за того, что какая-то сука мешает ими воспользоваться! Твой идиот-князь сам не застрелился, так я его прикончу, и скоро! А тебя мы схватим сегодня же ночью и тогда разбирайся сама с патроном».

Жермена в страшном беспокойстве ждала Бобино.

Теперь она боялась всего и всех: неизвестных ей жильцов, служащих отеля, прохожих за окном – и начинала ненавидеть всю Италию, о которой составила себе из литературы такое поэтическое представление.

У девушки осталась одна главная мысль – скорее бежать отсюда, увезти Мишеля, спасти от врагов, чьи преступные действия она теперь угадывала.

Из консульства Бобино возвращался с совершенно подавленным видом. Проходя мимо комнаты управляющего, он виновато согнул спину, и, когда тот напомнил о расплате, жилец скромно попросил отсрочки еще на двадцать четыре часа. Служака сказал высокомерно:

– Двадцать четыре? Ну ладно, но ни часом позже!

Когда же Бобино оказался у Жермены, он совершенно преобразился и радостно крикнул:

– Спасены! – и даже подпрыгнул, как истинный парижский мальчишка. – Получил монету! Хорошую сумму… Добрый консул дал мне ее просто так… в подарок для князя Березова.

– Я ему очень благодарна! – сказала Жермена с жаром. – Он спас всех, прежде всего Мишеля.

– Консул повел себя совершенно шикарно! Наш, французский, скорее всего послал бы меня к черту, даже если бы я попросил у него хоть сорок су. Но сейчас не время рассуждать о достоинствах дипломатов, надо быстрее бежать из проклятого отеля, из окаянной страны, где земля горит у нас под ногами! Мне хватит, чтобы расплатиться с кабатчиком, купить билеты на пароход и даже на поезд до Парижа.

Жермена, сияя, собиралась уже вызвать управляющего, чтобы рассчитаться, но Бобино удержал, сказав:

– Сперва соберем багаж и, когда все будет готово, тогда выложим денежки.

– Почему, мой друг?

– Надо, чтобы о нашем отъезде, похожем на бегство, не пронюхали шпионы – я их постоянно чувствую вокруг – и не доложили бы самому главному таинственному нашему врагу.

– Вы правы, совершенно правы. А как же с местами на пароходе?

– В этот сезон всегда бывает сколько угодно свободных мест на Марсель. Мы явимся на судно, не приобретая заранее билеты.

– А как перевезем Мишеля?

– Все беру на себя!

– Значит, остается только набраться терпения. Как я счастлива!

Все прошло так, как планировал Бобино.

Вчетвером они поспешно собрали, увязали и снабдили этикетками багаж. Действовали быстро, подгоняемые нетерпением. К двум часам ночи у них уже все было готово. Слуги отеля ничего не заметили.

Немного вздремнули, по очереди дежуря около князя, тот все время спокойно спал.

В шесть утра Бобино, никому ничего не говоря, вышел из гостиницы и вернулся с двумя экипажами, велел остановить их напротив дверей.

Один, большой и просторный, предназначался для людей, другой – грузовой фургон.

Парижанин попросил пригласить для беседы управляющего и хозяина. Первым, позевывая спросонок, явился управляющий.

С важностью вынув счет и банкноты, Бобино сказал:

– Расплатимся, через пять минут мы уезжаем.

– Уезжаете… Но, ваше превосходительство…

– Я не превосходительство, а типографский рабочий, и мне до черта надоела ваша коробка!

– Может быть, вашему превосходительству не оказывалось должное уважение? Или вас плохо обслуживали?.. Или разонравились ваши апартаменты?

– Довольно разглагольствований… многое не понравилось!

И Бобино ушел, зажав в руке оплаченный счет.

Двое из фургона поднялись по лестнице и вскоре вернулись, нагруженные чемоданами и тюками.

В комнате Мишеля Бобино увидел Жермену и ее сестер, совершенно готовыми к отъезду.

– Что случилось? – спросил князь, потревоженный ходьбой людей туда и сюда.

– Ничего. Надевай халат и ложись, понесем на матрасе. Я возьмусь за углы, где твоя голова. А вы, месье, там где ноги, – сказал Бобино, обращаясь к прибежавшему лакею, прикрепленному к их апартаментам и вытаращившему глаза.

– Получите пять луидоров за труды. А ты, князь, спи, пока мы доставим тебя к лифту.

– В чем дело?! Почему вдруг вы меня куда-то тащите в ранний час и столь странным способом?..

– Для твоего блага… чтобы ускорить твое выздоровление…

– Я еще раз спрашиваю…

– Давай же спи! Слышишь? Спи… Я так хочу… Так надо для твоего блага.

И Березов спокойно заснул как ребенок. Ни Бобино, ни Жермена почему-то не обратили внимания на то, как покорно повиновался Мишель команде «спи».

Русский не заметил, как его спустили в лифте, положили в экипаж, как тот понесся по улице и как, наконец, князь оказался в просторной каюте парохода, уже готового к отправлению.

Прошло не больше получаса после того, как Бобино рассчитался с хозяином гостиницы.

Месье де Шамбое крепко спал и ничего не подозревал о ловко организованном побеге.

Граф-бандит, преследовавший ненавистью, равно как и преступной и опасной любовью тех, кому уже сделал столько зла, не мог видеть, как они исчезли.

Мишель продолжал мирно похрапывать, девочки сидели, прижавшись к старшей сестре, а Бобино сиял.

Жермена считала минуты до отплытия, те последние минуты, когда уже грузили багаж.

– Когда же мы отправимся? – шептала она в нетерпении.

Раздался долгий гудок.

– Наконец!

Корабль задрожал и начал медленно отходить от причала.

В тот момент к набережной быстро приближалось ландо, взмыленные кони неслись галопом.

Из коляски выпрыгнул человек, когда пароход уже удалился от берега.

Опоздавший в бешенстве сжал кулаки.

– Они убежали от меня… Но я их все равно найду! Тогда не пощажу никого! – И крикнул кучеру: – Быстро в отель! Взять там месье де Шамбое, а потом – на виллу… Гони, Лоран, гони вовсю, загони лошадей, если надо!

– Слушаюсь, хозяин, – ответил тот самый кучер, что правил лошадьми, когда ландо катило в монастырь Камальдолей.

Всего несколько минут потребовалось, чтобы возбужденные лошади домчали графа до гостиницы, откуда князя Березова так ловко увезли друзья прямо из-под носа его смертельного врага.

По дороге экипаж сбил нескольких разносчиков, но богач-седок и не подумал хотя бы деньгами вознаградить ушибленных.

Прикатив, Мондье в два прыжка поднялся по широкой лестнице, устланной ковром, к апартаменту месье де Шамбое.

Граф ворвался прямо в спальню, Бамбош спокойно почивал. Мондье в бешенстве тряхнул его изо всей силы. Приспешник главаря банды очнулся и мигом сообразил, что его дело плохо.

– Что-нибудь случилось?

– Скотина несчастная! Случилось то, что они удрали!.. Те, за кем ты, болван, должен был следить.

– Князь Березов?

Ну да!.. Этот блаженненький и с ним Жермена, ее сестры и проклятый Бобино!

– Не может быть!

– Заткнись! И действуй, чтобы исправить свой идиотский промах! Тебя разыграли как дурачка. Пока ты дрыхнул, скотина, Эмилио, управляющий, доложил мне о бегстве, но оказалось слишком поздно!

– Но, патрон, чтоб отправить телеграмму, все равно нужно время…

– Кретин! Неизвестно тебе, что гостиница имеет телефонную связь с виллой?

– Я об этом не знал.

– Быстро! Одевайся, собирай манатки и наверстывай упущенное! Даю пять минут.

Очень испуганный, Бамбош был готов через четыре.