— Безусловно.

Похоже на зыбучие пески. Хватит.

— Позвольте вас заверить, — сказала она, — что мистер Хантер не менее предан нашему делу, чем вы.

— Он вас использует, — настаивал Клеменс.

«А я его, — подумала Ребекка, но промолчала. — И тебя. Всех вас».

— Моего мужа убили меньше двух месяцев назад. Ребенка похитили. У меня нет ни денег, ни власти. Что тут использовать?

Они могли посоревноваться друг с другом в искусстве вызывать жалость: он — изуродованным лицом, она — рассказом о своих несчастьях. Как ни старалась Ребекка почувствовать, что Джейк рядом, становилось все труднее — вихрь событий заслонил память о муже. Закрывая глаза, она видит одно и то же — лицо Сэм. Живые вытесняют мертвых.

Клеменс ухмылялся. Эту песню он слышал не раз. Отлично смотрится по телевизору, действует на спонсоров и прихожан. Но у него иммунитет.

— Верить Хантеру — ошибка. Это все, что я хочу сказать.

— Значит, я должна верить вам?

— Вовсе нет, — ответил Клеменс. — Сомневайтесь и во мне. Сомневайтесь во всех, черт возьми.

— Не могу. Я и так слишком одинока.

— Это другой вид одиночества, Ребекка. Вы поднялись на вершину горы. Вот почему мы все пришли сюда. Чтобы отобрать вас у богов.

Вычурность его слов — абсурдная, старомодная, рыцарская — испугала ее. Ребекка попыталась придумать достойный ответ.

— Я надеюсь на вас, — просто сказала она.

— А я на вас, Ребекка.

— Чем еще я могу быть полезна, мистер Клеменс?

Он дотронулся до безобразного рубца, заменявшего ему губы. «Лягушачьи губы». Такое впечатление, что хейдлы, поработившие Клеменса, пытались превратить человека в животное. Ребекка в очередной раз задумалась, зачем они потратили столько времени на пытки. Или даже не так. Зачем его оставили в живых?

Клеменс утверждал, что бежал из города под названием Хинном, цели ее экспедиции. Однако, поговорив с другими людьми о трудностях и опасностях подземного мира, Ребекка перестала доверять рассказу «героя». Хозяевами тьмы были хейдлы. Казалось невероятным — абсолютная фантастика! — что покалеченный, истекающий кровью, полуслепой пленник смог убежать от этих существ. Значит, они его отпустили. Зачем? Для чего он им нужен?

— Да? — спросила Ребекка.

— Размазалось.

— Что?

Он дотронулся до уголка ее рта и быстро убрал руку. На искалеченном пальце блестел кусочек помады.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес Клеменс, отступая в сторону. Словно она его творение. — Думаю, теперь вы готовы для остальных мужчин.

Остров Гуам, на глубине одной мили

Ребекка спускалась под землю во главе своей армии, захватив с собой «глок» Джейка и Библию матери. Совсем недавно она считала обе эти вещи источником зла и делала все возможное, чтобы убрать их из дома. А теперь не знала, в какой из них находит большее утешение.

Система лифтов от поселка Агана на острове Гуам до подземного города Тревис была самой современной и самой длинной. Когда Ребекка училась в старших классах школы, детям рассказывали, что самое глубокое место на земле — Марианская впадина. Теперь кабина лифта везла ее в город, расположенный на восемьсот футов ниже.

Как только кабина нырнула в землю, Ребекка со страхом стала прислушиваться к каждому столкновению воздуха с металлом. «Семь миль в глубину». Казалось, стены сжимаются. Океан раздавит их.

Клеменс прервал ее мрачные мысли.

— Нам везет, — сказал он.

— Что?

От него пахло жвачкой с ароматом корицы. Он где-то добыл маленькие золотые сережки для своих изуродованных ушей.

— Семь лет назад мне и моей съемочной группе потребовалось восемь месяцев, чтобы спуститься туда, где мы будем сегодня после обеда. Восемь месяцев мы спускались на веревках по туннелям и сплавлялись по рекам. Восемь месяцев клаустрофобии и постоянного страха. Четыре тысячи миль пешком, на плотах и по веревкам — без возможности вернуться назад. А теперь достаточно откинуться на спинку кресла, немного вздремнуть — и ты там. А если станет страшно, можно взять обратный билет и вернуться на поверхность через… — Клеменс посмотрел в буклет. — Три часа и двадцать две минуты.

Ребекка пыталась отвлечься от головной боли. Она не спала уже несколько дней. Что ему нужно? И как ему удается сохранять спокойствие?

— Но удобства — это ненадолго. Пещеры довольно быстро пустят нам кровь.

Клеменс явно пребывал в хорошем настроении.

«Чудовище возвращается домой, — подумала Ребекка. — Неужели он осмелится вернуться после того, что с ним сотворили хейдлы? Что их всех ждет? Где мы найдем детей? И что от них останется?»

Она закрыла глаза и представила Сэм. Все закончится как в доброй сказке. Держась за руки, они поднимутся в кабине лифта к солнцу и цветам и будут жить долго и счастливо. Зароют кошмар в ту самую землю, откуда он вышел.

Казалось, это проклятое место терзает ее уже целую вечность. Ребекке было шестнадцать, когда открыли неизвестный мир в глубинах земли. Человечество утратило невинность одновременно с ней — так формулировала сама Ребекка. «Ад существует», — мрачно объявил по телевизору президент Соединенных Штатов. Ребекка отчетливо помнила, что в тот момент она грызла морковку и что дом словно съежился вокруг нее, а ночь придвинулась к окнам.

Власти на месяц отменили занятия в школах, объявили комендантский час и, несмотря на протесты местных защитников летучих мышей, взорвали входы в пещеры Бартон-Спрингс. По ночам жилые кварталы патрулировала национальная гвардия. Однажды отец зачем-то принес в дом штурмовую винтовку.

Прошло три года, прежде чем эпидемия уничтожила врага в его логове. Но к тому времени дьявол уже успел разрушить ее мир. Отец умер от инсульта, брат записался в армию, спустился под землю и не вернулся, а мать утратила остатки разума на курсах по изучению Библии. Затем пришел Джейк, женился на ней, родилась Сэм, и Ребекка поверила, что несчастья остались в прошлом.

Кабина лифта остановилась.

Они прибыли на обратную сторону Луны. Ребекка представляла себе субтерру как недоступное место на расстоянии миллионов миль. Отстегивая ремень безопасности, она ожидала, что ее встретит темнота и глубокая тишина.

Когда дверь открылась, на Ребекку обрушился поток света: лампы, фотовспышки, имитирующие солнечный свет прожектора. И рев голосов. Корреспонденты. Весь этот цирк, казалось бы оставшийся наверху, ждал ее здесь, под землей.

Ребекка вздернула подбородок. Скоро здесь будет просто тьма.

Приветствуя прессу уже привычным жестом, она чувствовала необычность этого места. Сила тяжести тут сильнее, тьма гуще, воздух… что-то странное? Сделав глубокий вдох, она ощутила запах машинного масла, пота, электричества — как на старинной фабрике. Ничего похожего на серу.

Стена камер и прожекторов раздвинулась. Вперед вышла маленькая девочка. У Ребекки перехватило дыхание. Золотистые волосы ребенка заплетены в косы, отсвечивавшие, словно нимб.

«Сэм?» — мелькнуло в голове.

Конечно, это не Сэм. Сходство было поразительным, до мельчайших деталей, и Ребекка поняла, что появление девочки не случайность. Кто-то хотел вызвать у нее шок прямо перед телекамерами, использовать ее слезы. Но кто мог опуститься до такого грязного трюка, кому выгодны ее слезы?

— Добро пожаловать, — поприветствовала ее девочка и протянула стерлицию, или райский цветок.

Ребекка опустилась на одно колено, обняла и поцеловала ребенка, не переставая высматривать в толпе того, кто все это устроил. Долго искать не пришлось.

— Ребекка, — послышался мужской голос. — Ребекка Колтрейн!

Сквозь толпу пробирался крупный мужчина.

Никогда прежде она не встречалась с бывшим членом Конгресса США, но белозубую улыбку и тяжелый подбородок Томми Хардина узнать было несложно. Ребекка сразу же поняла, что именно этот негодяй устроил представление с копией Сэм. О его политических спектаклях ходили легенды. Лишившись кресла конгрессмена из-за нарушения этических норм, Хардин обратил поражение в победу, послав своих неверных избирателей к черту и заявив, что отправляется… в преисподнюю. Он переселился в субтерру и довольно быстро добился избрания на губернаторский пост.