Томми хотел обнять безутешную вдову, глаза которой оставались сухими, но Ребекка уклонилась, ограничившись рукопожатием. У него отвратительно пахло изо рта. Как ни странно, это подбодрило ее. Настоящий скунс — снаружи и изнутри. Не отпуская ее руки, Хардин повернулся к камерам.

— Добро пожаловать под землю, мэм! Вас приветствует земляк из Техаса! — проревел он. — У нас тут не растет голубой люпин, [18]а до Остина неблизко. Но я убежден, что вы оцените наше гостеприимство. И соус к сегодняшнему барбекю.

Его глаза блестели. Как он этого добивается?

— От имени своих соратников, — ответила Ребекка, — я благодарю за прием, поддержку и помощь.

— Если жители Тревиса могут еще чем-то вам помочь…

Он скромно склонил голову. На самом деле он мог многое. Официально его должность называлась «губернатор», в реальности Хардин был настоящим диктатором. Его силы безопасности — некоторые называли их эскадронами смерти — прекрасно вооружены, хорошо оплачивались и не знали жалости. И не годились для поиска детей.

— Ребекка! — крикнул кто-то из журналистов. — Еще до инцидента в Сан-Франциско, когда человека избили до полусмерти и чуть не сожгли, критики называли ваших сторонников толпой линчевателей. Вы не боитесь того, что ваша армия может здесь натворить?

Микрофоны рванулись к ней, словно намереваясь изнасиловать. Ребекка почувствовала, как ее пальцы кто-то сжал, и посмотрела на маленькую белокурую копию Сэм. Толпа испугала девочку. Ребекка могла бы отправить ребенка к отцу или матери, ждавшим где-то внизу, однако после секундного размышления наклонилась и взяла девочку на руки.

— Ну, так лучше? — шепнула она малышке, и та молча кивнула. — Тогда давай поговорим с людьми.

Отвратительно, подумала Ребекка. Но политический спектакль входил в распорядок дня. Вооружившись белокурым эльфом, она повернулась к журналистам.

— Прежде всего, я доверяю этим людям свою жизнь, — медленно произнесла она. Подобно губной помаде и армейским ботинкам, цветистая речь превратилась в непременный атрибут ее появления на публике. — Боюсь ли я того, что может натворить моя армия? Вопрос не ко мне. Задайте его нашему врагу. Он проверит это на себе.

Конец реплики. Ребекка ухитрилась не коснуться склонности толпы к насилию, которая удивляла и беспокоила ее. Посыпались новые вопросы.

— Сколько вас тут, Ребекка?

Пытаясь вести подсчет, она каждый раз получала новую цифру. Добровольцы продолжали прибывать, хотя и в меньшем количестве, чем те, кто начинал скучать по дому и уезжал. Хантер называл таких дезертирами, а Ребекка смотрела на них как на парней с добрым сердцем, но лишенных мужества. Просто действительность оказалась сильнее тестостерона. Кроме того, начинались игры за Суперкубок.

— Сколько? — переспросила она. — Больше, чем хотели бы хедди.

— Вы представляете, куда идете?

— В логово врага. Мы преследуем их по горячим следам.

— Кстати, о горячих следах… — Вперед выступила женщина с твердым взглядом. — Вчера в передовице «Ю-Эс-Эй тудэй» ваша добровольческая армия была названа опасным прецедентом. Теперь любое государство может оправдать захватническую войну, отправив так называемых добровольцев в так называемую погоню за теми, кому приклеят ярлык врага.

— Прямо в точку, — вмешался Хардин. — Это вопрос, или вы работаете на «Ю-Эс-Эй тудэй»?

Послышался натянутый смех.

— Я бы хотела получить ответ, — настаивала женщина, — от самого генерала.

Медовый месяц закончился, подумала Ребекка. Удивляться не стоит. Пресса слишком долго щадила ее. Она прочла передовицу «Ю-Эс-Эй тудэй» и была готова подписаться под каждым словом. Но не могла позволить себе признаться в этом.

— Хорошо, я объясню, — сказала Ребекка. — Мы пришли, чтобы сражаться с врагом. Наш враг не Китай, не другое государство людей. Мы выступили против тех, кто похитил наших детей, принес смерть в наш дом. Если уж на то пошло, трагедия должна сплотить народы земли, а не разъединить.

— Скажите, пожалуйста, какую часть ваших добровольцев составляют военнослужащие армии США?

— Среди нас нет солдат регулярных войск.

— Ни одного?

Эта женщина явно что-то знает о Хантере и «Зоне высадки», а возможно, еще о многих вещах, о которых догадывалась Ребекка.

— Ни одного.

— Вы имели контакты с офисом вице-президента? — спросила женщина.

Ребекка не стала ни подтверждать, ни отрицать это.

— Государственные учреждения всех уровней обращались со мной как с чокнутой тетушкой.

— То есть?

— Старались держать меня на чердаке, чтобы не увидели соседи. Но я спустилась сюда — в подвал.

На лицах расплылись улыбки. Им все неймется. Ребекка устала. Устала от их кровожадности. Устала от собственного лица на экране телевизора и обложках журналов. Устала жить в шкуре другой женщины, в которую она превратилась. Ей хотелось покоя — но сначала война.

Следующим был известный военный корреспондент с обвисшими щеками.

— Прежде чем сесть на борт судна в Сан-Франциско, некоторые из ваших сторонников сожгли Институт человека. Однако месяцем раньше вы встречались с директором института, Александрой фон Шаде, и просили ее о помощи. Значит ли это, что она вам отказала?

У Ребекки снова разболелась голова.

— Мы с Али пили чай и ели пирожные. Несколько лет назад она сама потеряла ребенка и поэтому понимает наши чувства. Кроме того, фон Шаде знает, как тут опасно. Али отказалась пойти со мной. Вот и все. Пожелала мне удачи. Хочется думать, мы расстались друзьями.

— Она не сообщила вам никакой информации?

— Просто сказала, что мы ищем не там, где следует.

— Намекала, что знает, где нужно искать?

Ребекка внимательно слушала. Он старается выудить нечто большее, чем просто причину беспорядков.

— Намекала, чтобы я возвращалась домой.

— И не сказала, куда направляется?

— Куда направляется?

— В экспедицию.

— Простите. О какой экспедиции вы говорите?

— Они спустились под землю три дня назад.

Сердце Ребекки замерло.

— Где они спустились, каков их пункт назначения, сколько их… — Репортер пожал плечами. — Она ничего не говорила?

Ребекка вдруг поняла, что может забыть о желтых лентах, наклейках на бампер, Белом доме и его тайных каналах, о денежных мешках из горнорудных, железнодорожных и нефтяных компаний, о фракциях в ее армии и обо всем остальном. Али на ее стороне. Она не одна в этом жестоком мужском мире.

— Ни слова.

— Леди и джентльмены, — прервал интервью Хардин, — нам пора закругляться, а гостям нужно отдохнуть перед началом похода.

Вечером Ребекка пошла на барбекю, которое устроил в своем особняке губернатор. Дом был построен из дерева и известняка в деревенском стиле. Расположенный на утесе, нависающем над городом, он был украшен ржавым флюгером и флагом штата Техас.

Хардин устроил Ребекке экскурсию. С тарелкой свиных ребрышек, капустным салатом и бутылкой пива «Черный бриллиант» производства местной пивоварни она бродила по участку искусственного грунта площадью четверть акра. Исторгавшийся из стены водопад давал начало ручью, кишевшему форелью, которая ловилась на наживку. При помощи фильтров и прожектора садовник создал золотистый «горизонт».

— Какой милый закат, — похвалила Ребекка.

— Вообще-то предполагался рассвет, — сказал Хардин. — Здесь начинается новый день, Ребекка. Шанс для тех, кто хочет им воспользоваться. Вы не думали о том, чтобы вернуться сюда, когда все закончится?

— Сюда?

— Вместе с дочерью. Вам следует подумать об этом.

Он тут же поведал о своем недавнем разводе и планах построения империи наподобие первой Республики Техас.

— Куда бы вы здесь ни отправились, везде ждет неизведанная земля, — разглагольствовал губернатор. — Человеку достаточно написать свое имя на любой вещи или любом месте, чтобы получить в собственность.