1993 год. В августе в подъезде своего дома в Лиховом переулке был убит Михаил Владимирович Седов, первый заместитель Юрия Никулина, коммерческий директор цирка. Он выходил из своей квартиры к лифту, когда раздался первый выстрел. Потом — второй, потом — еще один. На лестничную площадку выбежала его жена, закричала, соседи вызвали «скорую». Тяжело раненного Седова увезли в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Юрий Владимирович тут же приехал к нему в реанимацию, позвонил профессору Бронштейну, с которым тогда еще не был близко знаком, попросил его помочь с лекарствами. Тот помог, хотя как врач понимал, что спасти Седова уже невозможно. Через сутки тот скончался, преступника так и не нашли.

Заказное убийство главного финансиста цирка. Что тут скажешь? И так всё ясно… Цирк — коммерческое предприятие, а все структуры, так или иначе связанные с оборотом денег, в начале 1990-х проходили эпоху «передела собственности». Убийство Владислава Листьева — такая же страничка этой эпохи, просто для внешнего наблюдателя более заметная. Но в такой структуре и в такое время оказался Юрий Владимирович на посту директора — вот главное, что рисует это убийство. Легко ему было директорствовать?

Седов для Никулина был не просто крепким тылом (на нем многое держалось — финансы, гастроли, строительство, порядок), он был настоящим другом, которого Юрий Владимирович так страшно потерял, которого так предательски убили. Михаил Седов пришел в цирк совсем юношей, работал младшим администратором, потом вырос в коммерческого директора. Он любил и понимал артистов, те отвечали ему взаимностью. Отношения с Никулиным у Седова были практически сыновние, он искренне любил его. Юрий Владимирович тоже много лет всячески поддерживал Седова, помогал ему с получением квартиры, улаживал различные семейные трудности. Кто и зачем убил Михаила Владимировича? Сначала по подозрению в организации преступления арестовали одного из сотрудников цирка, но, продержав его почти полгода в СИЗО, отпустили. Вряд ли когда-нибудь настоящий заказчик убийства будет арестован, и не стоит на страницах этой книги вести расследование. Важно, что со смертью Седова в цирке наступили очень сложные времена. Юрий Владимирович остался один на один с кучей проблем, в которых он не очень разбирался. У него ведь была иная функция: Никулин представительствовал и своим именем и авторитетом создавал цирку режим наибольшего благоприятствования. Всё это видел его сын — и пришел помочь отцу, без претензий на директорское кресло.

Газета «Московский комсомолец» в те дни вышла с заметкой «Юрий Никулин взял на место убитого замдиректора своего сына». Хотя Максим Никулин тогда еще не собирался надолго оставаться на этой должности, он работал на телевидении. Но подумал: а действительно, почему бы и нет? И официально занял пост директора-распорядителя цирка [ 100]. Из интервью Максима Юрьевича Никулина: «Я увидел, как трудно отцу теперь в одиночку справляться со всеми проблемами в цирке. И пришел помочь. У меня был небольшой опыт работы в бизнесе. В начале 1990-х многие кинулись в бизнес, и я тоже. Так что кое-какие знания в этой сфере у меня были. Оставалось перенести их на новую почву. И потом я влился в команду, которая работала и продолжает работать, как швейцарские часы. Это если не лучшая, то одна из лучших цирковых команд в мире. Здесь собраны профессионалы экстра-класса. И в цирковом искусстве, и в бизнесе. К тому же я пришел в мир, который с детства знаю. Хотя и здесь все время приходилось и приходится учиться. Быть сыном великого артиста было бы тяжело, если бы я пошел по стопам отца. Но я выбрал себе другое ремесло. Поэтому мне никто не может сказать: "Тебе, мол, далеко до папы"».

Но даже несмотря на помощь сына, катастрофическая нехватка времени — вот с чем продолжал ежедневно сталкиваться Юрий Никулин в годы своего директорства. Раз — и нет дня! Да что там дня — недели летели стремительно, как часы. Стали совершенно понятными строчки Булата Окуджавы: «Вот и январь накатил-налетел, бешеный, как электричка». Правда, вот ведь только что встретили Новый, 1993 год, а вот уже и январь следующего, 1994-го, наступил. И 1995-го, и 1996-го. Правильно говорят: минуты тянутся, часы идут, дни бегут, а годы летят!..

Помимо цирка Юрий Владимирович в то время отдавал много сил телевидению и радио. С 1992 года он не раз появлялся на «Радио России» в передаче «В нашу гавань заходили корабли», посвященной собиранию и популяризации «дворовой» песни. А весной 1993 года он начал вести юмористическую программу «Белый попугай» на канале «РЕН ТВ». Кроме Никулина в ней постоянно участвовали Михаил Боярский и Аркадий Арканов, Лев Дуров и Эльдар Рязанов, Леонид Куравлев и Лев Оганезов — звезды российского кино и эстрады. За бокалом шампанского они острили, рассказывали анекдоты, вспоминали смешные случаи из жизни. Многих зрителей, боровшихся за выживание в разоренной, охваченной политической смутой стране, это веселье раздражало. Но даже им оно помогало пережить трудное время — во всяком случае, именно к этому стремился Юрий Никулин, чье сердце не раз сжималось болью от всего происходящего. Он до конца был верен главному клоунскому принципу: «Людям — радость, себе — всё остальное».

Незаметно подлетел 75-летний юбилей Юрия Владимировича. Его 18 декабря 1996 года праздновали в цирке на Цветном бульваре, который в тот зимний день стал в буквальном смысле Цветным. Это было настоящее море цветов: цветы в руках зрителей, цветы в корзинах у входа в цирк, на манеже, цветы в фойе. Уже звенел третий звонок, а по ступеням цирка всё плыла толпа с букетами. Ученые и бизнесмены, космонавты и знаменитые артисты, писатели, футболисты, студенты и государственные мужи… Вот и цирку уже присвоено имя «Московский цирк Никулина на Цветном бульваре». Вот и сборники анекдотов от Никулина читает вся страна. А он нет-нет да и скажет: «Я уже свой тайм отыграл, теперь — дополнительное время»…

Летом 1997 года у Юрия Владимировича участились сердечные приступы. К августу стало совсем худо: его мучили страшные боли в сердце. Только хирургу Александру Бронштейну и Людмиле Марковне Гурченко [ 101] он признался 3 августа, что если случится еще один такой приступ, то он, наверное, не вынесет, закончит жизнь… Из книги Людмилы Гурченко: «Не могу повторить этого слова, такого невозможного, несовместимого с Ю. В. И, как бы это почувствовав, Ю.В. спокойно, как будто не говорил этого слова, продолжал: "Я согласился на операцию. Около сердца какой-то сосуд сузился и не пропускает кровь. Возраст не тот, чтобы шунтировать как надо. Будут через пах тянуть шнур".

Дорогой, драгоценный, неповторимый Ю. В. Лишь бы выдержал, не дрогнул этот сосуд, этот мускул, который прячется в вашей доброй груди. Ну, выдержи, мускул, выдержи! Ты же выдержал и фронт, и непосильный труд, и беды, и победы, и успех, и славу! Безграничную славу и любовь всех. Абсолютно всех!»…

5 августа 1997 года Юрий Владимирович Никулин в последний раз рассказал анекдот — хирургам клиники эндохирургии и литотрипсии, которые везли его в операционную: «Депутат возвращается домой с заседания пьяным вдупель! Его мутит. А в квартире только что евроремонт сделали. Жена тащит тазик, подставляет к лицу, чтобы супруг не облевал квартиру. "Коля, ну давай, давай…" Депутат: "Кон-цеп-ция изменилась. Я обос…лся!"». Врачи смеялись от души. Ничто не предвещало беды: такие операции длятся 20–30 минут. Но… на операционном столе из-за закупорки коронарного сосуда остановилось сердце. Клиническая смерть в 75 лет! Когда 30 минут спустя врачам все-таки удалось «запустить» сердце артиста, отказали печень, почки… В общем, тот анекдот оказался последним в его жизни.