Как манекен.
Поезд опять замедлил ход и остановился. Старушка открыла глаза, а потом выругалась. Бегом, если к ней применимо это слово, она подхватила с пола сумку, набитую одеждой, и испарилась в дверях.
Никто не вошел.
Двери с шумом захлопнулись. Теперь оставались только двое.
Она с итальянцем.
Одна остановка.
У Джованни тоже была голубая куртка «Генри-Ллойд».
Это я ему подарила. Мы дарили друг другу кучу подарков. Денег нам хватало…
Мужчина, который внезапно проснулся, встал.
Странная игра теней скрывала его лицо. Воротник куртки был поднят. Сверкнул черный глаз.
Франческа почувствовала, как подгибаются ноги. Внутри все сжалось.
Иностранец направлялся к ней. Решительно.
Поезд начал свое долгое торможение перед станцией. Стук колес стал менее ритмичным. Коридор за грязными стеклами посветлел. Лампы.
Франческа встала. Пульс бился в висках. Мышцы напряжены, как пружины.
Вот и станция, за раздвижными дверями. Вот и люди.
Поезд еще немного притормозил и остановился. Мужчина был меньше чем в метре от нее и подходил все ближе.
Чертовы двери, открывайтесь! Чего ждете?
Франческа не смотрела на него, но чувствовала, что он сзади впился в нее взглядом, словно крючком.
Ну же! Открывайтесь!
И двери с шумом распахнулись.
Франческа выскочила. Пробралась через толпу, толкаясь локтями. Побежала, открыв рот, по коридору, завешанному плакатами, который неторопливо выходил на поверхность. Побежала, как не бегала никогда в жизни. Бросилась на двери-вертушки так, что они заскрипели. Пробежала мимо кассы. Вскарабкалась, спотыкаясь, по лестнице.
И оказалась снаружи.
Среди сумрака, дождя и машин.
Опять побежала, согнувшись от боли в селезенке. Свернула налево, в первую попавшуюся улицу. Она не видела ничего, только свет витрин и колеса машин, поставленных вдоль дороги, и ноги людей. Снова свернула в переулок, потом в другой. Наугад.
Она больше не могла. Нужно было остановиться. Она замедлила шаг и оглянулась. В первый раз.
Вокруг никого не было.
Не было иностранца, не было итальянца, не было человека в куртке Генри-Ллойд. Только темный переулок. Задыхаясь, пошла дальше. Постоянно оборачиваясь и глядя назад.
Я схожу с ума!
Это, возможно, был просто какой-то тип. Один из многих итальянцев, наводнивших Лондон. Один из миллионов обладателей курток Генри-Ллойд.
Что со мной происходит?
Франческа, уже совсем промокшая, села на мраморную скамейку и заплакала. Она плакала от усталости и ужаса, который был у нее внутри. Плакала над своей несчастной жизнью.
«Девушка, с вами все в порядке?»
Франческа подняла голову.
Господин с зонтиком, в шляпе, шарфе, плаще смотрел на нее с беспокойством и сочувствием.
«Да, все в порядке…» — ответила Франческа прерывающимся голосом.
Поднялась и пошла дальше. Господин с зонтом, по которому хлестал дождь, смотрел ей вслед.
Франческа продолжала идти наугад по запутанным улочкам жилых кварталов с маленькими домами, одинаковыми, освещенными. И наконец вышла на улицу побольше, которая должна была находиться недалеко от студии Клайва. Холод взбирался по ее ногам, покусывая икры. В туфлях хлюпала вода.
До дома Клайва оставалось немного.
Она окинула назад волосы, падавшие ей на глаза. Распрямилась и замедлила шаг, все равно она уже вся вымокла.
Луна, заметная между черными облаками, круглая и бледная, освещала окрестность прозрачным неестественным светом.
И она снова увидела его.
Перед магазином электроники. На другой стороне улицы. Освещенного красным отблеском вывесок.
Он смотрел на нее.
Одетый в голубую куртку смотрел на нее. Привидение.
Что же еще?
Руки в карманах.
Нет, это невозможно! Он преследует меня…
Франческа опять побежала. Мужчина остался стоять. Он смотрел, как она в панике убегает, наступая в лужи.
Франческа, у которой в голове царил мрак, а стук сердца отдавался в ушах, пронеслась среди строений, скелетов из железобетона, подъемных кранов и грязи. Последний дом, самый большой, был дом Клайва. Она его сразу узнала.
Дверь была закрыта.
Франческа подбежала и принялась колотить по ней кулаками.
«Клайв. Клайв. Открой. Открой. Клайв», — заорала она.
Она пинала ее, оставляя вмятины, с ненавистью, так, что замки содрогались.
«Клайв, черт тебя дери. Открой. Это Франческа. Открой».
Она долго билась в дверь. Так долго, что заболели руки.
Никого нет. Прекрати! Прекрати!
Она упала на колени, прямо в лужи, и заорала. Заорала, потому что Клайв исчез. Заорала, потому что Джованни вернулся. Заорала, потому что этот дождь не прекращался. Заорала, и все.
Крик, в котором не было больше ничего человеческого. Вой умирающего пса. Потом опустила голову и сидела так долго, под дождем, стекавшим по ней.
Как это возможно?
Джованни в Лондоне. Что писали в газете? Задержан полицией. Задержан. Просто задержан. Что сказала мать?
«Его отпустили, я знаю только это…»
Но если ты под следствием, разве ты можешь улететь на самолете? Нет, не можешь. Разве у тебя не отбирают паспорт? Конечно, у тебя отбирают паспорт.
Это был не он. Ты просто впала в панику. Легкий приступ безумия. Ничего страшного. Ты просто стала психопаткой…
Она поднялась и машинально пошла в сторону дороги. Свет машинных фар скользил по мокрому асфальту, блестя в лужах. Она вытянула руку, пытаясь остановить такси. Проехали два. И не остановились.
Может, из-за ее вида. Мокрое пугало.
Наконец остановилось такси. Франческа залезла внутрь.
Водителем оказался молодой негр. В шапке из цветной шерсти и военной форме.
«Куда отвезти, красавица?» — спросил он.
«Домой», — дрожа, сказала Франческа. Ее знобило. Зубы стучали. Холод пробирал до костей.
«Ладно. Но скажи мне адрес…»
«Винсент-сквер».
«Ладно».
Было много машин. Они долго стояли. Шофер постоянно подглядывал за ней в зеркало. Франческа не обращала внимания.
«Что случилось? Похоже, что ты купалась в бассейне в одежде. Накройся. У тебя зубы стучат. Смотри, за тобой есть одеяло. Может, оно пахнет немного. Закройся им, если не хочешь заболеть», — сказал он вдруг с ямайским акцентом.
Франческа закуталась в одеяло.
И потом, зачем Джованни в Лондоне, зачем преследует ее?
У нее не было никаких соображений.
Она услышала внутренний голос, голос холодный и рассудительный, который говорил ей:
«Проще не бывает. У тебя есть доказательство. Доказательство того, что он убийца.
Спицы. Пропавшие спицы. Ты это знаешь, и он это знает. Он пришел заткнуть тебе рот. Заткнуть его навсегда».
Новый ужас, абсурдный до невозможности, воцарился в ней.
Это так. Это так.
Ты должна бежать. Прятаться. Не дать себя найти.
Надо только размышлять здраво.
Сейчас ты едешь домой. Как-нибудь входишь. Берешь деньги и уезжаешь.
А куда? Куда я уезжаю?
В гостиницу, в полицию, куда хочешь.
До дома оставалось несколько зданий.
«Останови. Останови», — приказала она таксисту.
«Но мы еще не приехали…»
«Неважно. Слушай, у меня нет денег заплатить тебе. Но я дам вот это, думаю, подойдет».
Франческа сняла с руки часы. Ролекс. Подарок матери на окончание школы. Протянула ему.
«Погоди… Это много!» — прокричал ей вслед водитель, но было поздно: Франческа уже вышла и побежала.
Дом был темным.
Ни одного освещенного окна, даже на нижнем этаже. Ренделл не вернулась. Франческа подняла с земли тяжелый камень. Огляделась. Прохожих нет. Разбила дверное стекло одним резким ударом. Просунула руку. Нашла замок. Потянула защелку. Дверь открылась.
Задыхаясь, она рванула вверх по лестнице. Внутренности скрутились в болезненный комок. Теперь было самое трудное. Дверь квартиры. Ее камнем не пробьешь. Она поднялась на чердак, где Ренделл сушила белье. Зажгла свет. За развешенными простынями отыскала то, что ей было нужно. Большой ржавый топор. Вернулась назад, дрожа. Встала перед дверью и подняла топор над головой. Глубоко вдохнула и со всей силы ударила по замку. Оглушительный грохот раздался по всей лестнице. Дверь все еще была закрыта. Откололся большой кусок, но замок держался.
