Она попробовала подняться.
Не получилось.
Ноги!
Ее ноги лежали на полу в метре от нее, в море крови и угля, полностью оторванные от тела.
Едва осознав, что она сохраняет непрочное равновесие благодаря эрекции Давиде Раццини, она начала опасно покачиваться.
Но тут Давиде открыл глаза.
Взрыв вывел его из гипнотического состояния. В то мгновение, как он пришел в себя, эрекция пропала.
Роберта Пальмьери рухнула лицом на пол.
67. ГАЭТАНО КОЦЦАМАРА
Делать нечего.
Гаэтано отчаялся.
Эта Анджела — настоящий флакон с духами. Добрейшей души, но по сути — флакон духов. Из тех, которые позволяют только ощутить свой аромат. И потом, что она так привязана к какому-то хаму из Нолы, когда перед ней — Мистер Танга Баньято'92.
«В общем, не хочешь пойти со мной… не хочешь отметить начало года в объятиях другого», — сказал он уныло.
Качество его ухаживаний падало.
«Я тебе сказала, я бы пошла… Но если об этом узнает мой парень…»
«Да что там у тебя за парень такой?»
«Вон он! Вон там!»
Гаэтано обернулся и увидел парня Анджелы Котиконе.
«Вот этот?» — он разинул рот.
«Да. Это он. Он — мой любимый».
Небеса обрушились на Гаэтано второй раз за вечер.
Парнем Анджелы Котиконе был Чертов Мастиф.
Гаэтано мгновенно стало ясно, что ни хрена он не понимает в жизни.
Как такая девушка может встречаться с этим переходным звеном от обезьян к лемурам?
Нет больше морали, справедливости, ничего не осталось.
Все усилия, которые он приложил, чтобы быть утонченным, развить свой вкус, стать лучше, он совершал именно ради них, женщин. Он мечтал стать образцом. Сексуальным объектом. Красивым он и так был. Теперь он стал образованным, умел себя вести, одеваться, однако… Однако правда заключалась в том, что он за небольшие деньги ложился в постель с этими проклятыми римскими аристократками, а девица, которая была прислугой в гостинице и не могла двух слов связать, которая должна была сама упасть ему под ноги, им брезговала и любила это животное.
«Да ты видишь, кто он такой?» — не удержался Гаэтано.
Мастиф был в стельку пьян. Просто-таки зомби. Он покачивался всеми своими ста десятью килограммами. Глаз не видно. Рот искривлен в чудовищной ухмылке. Он в майке. Весь в поту. Воняет, как кусок тухлого мяса. Когда он шел, все в ужасе расступались.
Мастиф выхватил у какой-то девушки бутылку водки и опрокинул ее в себя в один присест.
«Из дома напротив ведут ответный огонь. Это не иначе как болельщики Казалотти. Они нас ненавидят, потому что мы южане. Потому что мы бедные. Но сейчас мы им, козлам, покажем…»
Он недолго оглядывался, словно раздумывая, а потом набросился на огромный телевизор «Сони» с пятьюдесятью восемью каналами, подняв его с места и обрывая провода, как гнилые корешки. Взвалил его на плечи и двинулся на террасу в дым. Видеомагнитофоны и декодеры болтались у него за плечами, как эмбрионы на пуповинах.
«Видела? Это же зверюга ненормальный. Как ты можешь его любить?» — спросил Гаэтано, отчаянно тряся девушку за руки.
«Он мачо… Мне нравится».
«Да пошла ты! Я должен это остановить!» — сказал Гаэтано и бегом рванул на террасу.
68. КРИСТИАН КАРУЧЧИ
Кристиан и Рыбий Скелет лежали рядом на медвежьей шкуре, расстеленной на огромной дубовой кровати, смеялись и не могли остановиться.
Что же там такое было, в этом растворителе?
Что бы там ни было, оно действовало. Черт побери, действовало.
Котельная исчезла, и они находились на празднестве викингов, устроенном по всем правилам.
С больших темных деревянных балок свисали огромные цепи, на которых держались связки факелов. Грубый камин с мраморными подставками для дров дополнял освещение. Олень с огромными рогами подрумянивался на вертеле. На стене висела доска. На ней было написано готическими буквами: «С Новым 836 годом н. э. Желаем всем счастья».
Викинги лопали, сидя на лавках за столом. Ели они как свиньи. Хватали прямо руками жареных цыплят и отправляли их в рот целиком, и орали, и чокались, расплескивая из бутылок пиво «Перони», и громко рыгали. Говорили они на незнакомом языке, огромные и страшные, с длинными грязными волосами, заплетенными в косы и перевязанными полосками кожи. На головах — шлемы с рогами или крыльями сокола. На мускулистые тела надеты шубы. На ногах — сандалии, такие, что носят на Капри. Пара человек повоспитаннее пользовалась для резки сыра мечами, а один попросту наворачивал на свой клинок то, что выглядело как лингвине [7]… Девушки, прислуживавшие за столом, были прехорошенькие. С длинными светлыми волосами. Шведскими скулами. В мини-юбках из шерсти ламы. Кофты с лифчиками без бретелек, из которых выглядывали огромные груди.
«Черт, торкает эта штука!» — повторяли они по очереди.
«Черт! как настоящее! Видел, какая классная…» — говорил Кристиан.
«Кри, ты не поверишь! Это Обеликс во главе стола! Смотри!» — заорал Рыбий Скелет, вцепившись в приятеля.
«Чего ты фигню несешь? Это викинги, а викинги никакого отношения не имеют к Обеликсу. Обеликс — это галл».
«Ну ты убогий. По-твоему, Астерикс и Обеликс никогда не бывали у викингов?»
«Нет. Никогда».
«Знаешь, в чем твоя проблема? Ты тупой и самоуверенный. Ты что, не читал Астерикса в Америке? С кем, по-твоему, Астерикс отправился в Америку? С викингами».
69. АНСЕЛЬМ ФРАСКА
Ансельм Фраска был счастлив.
Ему казалось, что вернулась молодость. Война.
Когда он сражался с альпийскими стрелками. Он тогда не боялся гранат. А теперь, стоя одной ногой в могиле, тем более.
Он видел, как ракеты пролетали мимо и взрывались перед домом. Эти ублюдки, там, на балконе, хорошо подготовились. Огневая мощь вполне приличная. Но старик-то знал: для того, чтобы выиграть битву, недостаточно снарядов, нужны герои.
Рядом с ним упала петарда. Он схватил ее в тот момент, когда фитиль уже догорал, и швырнул вниз.
«Дедушка, ты супер!» — восхищенно сказал Микеле.
«Спасибо, внучек!» — ответил он, преисполнившись гордости, и вышел из укрытия. Прямо под прицел вражеских снайперов.
Спрятавшийся под столом господин Тродини кричал: «Дед Ансельм, не дури! Вернись обратно!»
Но дед не слышал.
У него был свой туз в рукаве.
Он побежал в свою комнату. Нагнулся с треском во всех суставах и достал из-под кровати старый военный карабин. Запыхавшись, открыл шкаф и вытащил патроны. Зарядил оружие.
И с криком «Савойя!» снова бросился на террасу.
70. ГАЭТАНО КОЦЦАМАРА
На террасе Гаэтано Коццамара пробирался сквозь дым в поисках Чертова Мастифа.
Он должен был остановить его. Помешать ему сбросить вниз телевизор.
Но Гаэтано ничего не видел. Различал лишь какую-то темную фигуру в дыму. Флаги клуба «Нола».
Эти психи были ультра. Банда хулиганов, возглавляемая Мастифом. Вечно устраивали потасовки на поле. Дрались с судьями.
Теперь они устроили на террасе базу для обстрела дома напротив. Он разглядел пятерых или шестерых, они с разбегу швырялись чем-то вроде бомб, бомбы взрывались внизу среди машин, на крыше и балконах соседнего дома.
Наконец среди облаков цветного дыма он увидел монструозную фигуру Мастифа. Тот влез на ограду и держал над головой огромный телевизор. Он выглядел как Мачисте [8]в копях царя Соломона.
Гаэтано подбежал к нему, забрался на карниз, хоть у него и кружилась голова, и схватил его за ногу.
Чудовище обернулось и злобно рявкнуло: «Чего надо?»
«Мастиф, я — Коццамара. Коццамара Гаэтано. Защитник. Заклинаю, умоляю, не бросай телевизор вни…»
