Барака оцепенел. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

Затем Айше удалось выдавить улыбку.

— Привет.

— Что ты здесь делаешь? — процедил Барака, прищурившись.

— Прогуливаюсь. Твоя мать знает. А ты как здесь оказался?

— Не твое дело.

Айше показалось, что он испугался.

— Встречался с Хадиром? — спросила она, только чтобы ему досадить.

— А ты откуда знаешь? — Барака подскочил к ней. — Ты что-то слышала?

— Отстань от меня.

Он схватил ее за руку.

— Ты подслушивала, да? Подслушивала?

— Отпусти! — Айша пыталась вырвать руку, было больно. Цепочка выпала из пальцев, обезьянка визгливо закричала и рванулась прочь по проходу. — Я ничего не слышала! Отпусти!

Барака постоял еще несколько секунд, сильно сдавливая пальцами ее кожу. Затем отпустил и пошел дальше. Айша морщась терла руку, завтра будет синяк.

— Дурак, — негромко бросила она ему вслед.

Но Барака услышал. Он быстро вернулся и ударил со всей силы ее по лицу.

Айша отлетела к стене и застыла, схватившись за щеку. Из глаз брызнули слезы. Барака криво усмехнулся, радуясь, что причинил ей боль, и пошел дальше.

— Привет тебе, эмир Камаль. — Калавун улыбнулся. — Ты сегодня видел султана?

— Нет. Но слышал, что наш повелитель обратил стопы к мечети аль-Азар, — ответил Камаль. — Султан обеспокоен, не повредило ли храму вчерашнее землетрясение.

— Благодарю тебя, эмир.

Калавун двинулся дальше по коридору, перебирая бумаги в руках. Из Сицилии пришли донесения, которые надо обсудить с Бейбарсом. На границах пока все было спокойно. Зато при дворе продолжали бунтовать молодые эмиры. Конечно, не открыто, но Калавун это чувствовал. Поскорее бы начался поход в Анатолию, тогда они утихомирятся.

То, что Бейбарс в мечети, Калавуна не удивило. В последнее время султан сильно озаботился ее восстановлением. Ну что ж, это понятно. Он желает себя прославить в веках не только ратными подвигами. Его не будет, а мечеть останется стоять. Однако частые визиты султана в мечеть привели к нежелательным последствиям. На прошлой неделе на него там бросился один шиит. Швырнул несколько камней, выкрикивая имя Али, почитаемого шиитами зятя пророка Мухаммеда. Шиит попытался скрыться в толпе, но его вскоре поймали и распяли. А Бейбарс несколько дней ходил мрачный. Калавун понимал, что дело не в этом шиите. За последние месяцы на Бейбарса было совершено несколько покушений.

Размышления Калавуна прервала дочь Айша, спешившая по коридору. Увидев отца, она со слезами бросилась к нему. Он прижал ее к себе, потом отстранил, посмотрел в глаза. Выбившаяся из-под хиджаба прядка прилипла к мокрой щеке.

Поправляя дочке волосы, Калавун увидел на ее щеке алую ссадину.

— Что это, Айша? Скажи мне, что случилось?

— Отец, я потеряла… — проговорила она, заикаясь.

— Что?

— Мою обезьянку. Она убежала.

— Низам знает, что ты не в гареме?

Айша отвела взгляд.

Калавун тяжело вздохнул.

— Айша, ты не должна уходить без ее дозволения. Сколько раз я должен тебе это говорить? — Калавун завел дочку в пустую комнату и повернул ее к себе. По щекам Айши катились слезы. Он коснулся ссадины. — Что случилось?

— Барака, — всхлипнула она. — Он меня ударил!

Калавун стиснул зубы.

— Где это случилось?

— Там, — она махнула рукой, — недалеко от сломанной башни.

— Вы там гуляли вместе?

— Нет. — Айша отрицательно мотнула головой. — Наверное, он там встречался с Хадиром. И еще с одним атабеком. — Она смущенно пожала плечами. — Я думала, в башне никого нет, и пошла туда поиграть.

Калавун молчал. Он быстро прикинул, зачем Хадиру понадобилось встречаться с Баракой. Причем тайком. Ведь они редко разговаривали друг с другом. Тут же вспомнилась перепалка с прорицателем на прошлой неделе, после совета.

— Ты знаешь этого атабека?

— Да. На нем был желтый плащ. Я видела, как он разговаривал с тобой на свадьбе.

— Махмуд. — Калавун кивнул. — Пошли, я провожу тебя в гарем, ты повинишься перед Низам. — Айша хотела что-то сказать, но он ей не дал. — А потом я пошлю людей искать твоего Факира.

Айша опустила глаза.

— Спасибо, отец.

Посылать кого-то на поиски обезьянки не было нужды. Когда они пришли в дворцовый гарем, то обнаружили ее сидящей на постели Айши, к большому недовольству Низам.

Оставив дочку, Калавун направился обратно в главную часть дворца. Он терялся в догадках. Зачем Барака, Хадир и Махмуд встречались у разрушенной башни?

— Эмир Калавун.

Его окликнул Бейбарс, пересекавший двор в сопровождении двух воинов полка Бари. На мгновение у Калавуна мелькнула мысль, не рассказать ли все султану. Но пока говорить было не о чем.

— Мой повелитель султан, я искал тебя. Пришли донесения из Сицилии, надо обсудить.

Бейбарс кивнул.

— Мы можем сделать это сейчас. — Он сбросил перчатки из тонкой кожи. — Но вначале давай обсудим другое. Я хотел поговорить с тобой вчера, но случилось землетрясение. Хадир советует послать кого-нибудь дознаться у ассасинов, кто им тогда заплатил за убийство.

— Мой повелитель, — произнес Калавун, подавляя ярость, — ты считаешь, это разумно? Ведь поиски могут оказаться бесплодными.

— Хадир полагает, что для этой цели будет хорош Назир, — сказал Бейбарс, и Калавун по его тону понял, что он принял окончательное решение. — Я полагаю, ты сможешь обойтись без него.

— Твоя воля, мой повелитель, — ответил Калавун.

Бейбарс смотрел на него внимательно пару секунд.

— Я не стал бы этого делать, если бы не верил в необходимость. — Он резко замолк и отвел взгляд. — Гибель Омара так и осталась во мне глубокой раной. Я отомстил ассасинам, захватив их земли и крепости. Думал, что этого достаточно. — Его голубые глаза были такими же блеклыми и непреклонными, как небо в пустыне. — Но слова Хадира разбудили во мне затаенное до времени желание. Калавун, я хочу знать, кто это замыслил, кто виноват в смерти Омара. Скажи Назиру, чтобы он добыл для меня имена этих людей. — Бейбарс холодно улыбнулся. — А теперь давай обсудим донесения.

Они молча пошли рядом. В голове Калавуна метались мысли. Коварная гадина Хадир становится опасным, всюду сует свой нос. И самое главное, зачем ему понадобился Барака?

Вечером Калавун возвращался на Аль-Равду, остров на Ниле, где он жил и где стоял его полк. Долгое обсуждение с Бейбарсом деталей предстоящего похода его отвлекло, но теперь по пути на остров он снова вспомнил ссадину на щеке дочери и гнусную улыбочку Хадира.

Калавун пересек мост и пришпорил коня вдоль обсаженной деревьями дорожки. Она вела к дворцу, темная громада которого вздымалась к пурпурному небу. Стражники у ворот отсалютовали эмиру. Калавун въехал во двор, спешился. Подбежавший конюх повел коня в стойло.

Из внутреннего двора доносился звон оружия. Здесь упражнялись мальчики от девяти до шестнадцати лет. Сражались двое, остальные стояли кругом. Все в коротких шерстяных туниках и кожаных безрукавках. На головах аккуратные круглые тюрбаны, тафифы. Большинство мальчиков были тюрками. Рядом со сражающимися стоял их наставник Назир, высокий, стройный, в синем шелковом плаще полка Мансурийя. Повязка на руке обозначала его чин. С этими недавними невольниками он занимался уже два года. С молодыми было легче, чем со сломленными зрелыми мужчинами, которых взяли на поле битвы. Дети все легко воспринимали, быстро привыкали к строгому военному уставу, проще переходили в ислам.

Во дворе всегда было прохладно, высокие стены давали глубокую тень. Многочисленные окна смотрели своими темными глазами на сражавшихся мальчиков. Раздался громкий треск. Удар пришелся на большой круглый деревянный щит, какой носили пешие воины.

— Довольно. — Тяжело дыша, противники разошлись. Вперед вышел Назир. — Ты славно защищался, Шибан. — Он посмотрел на мальчика, на чьем щите в центре красовалась новая отметина. Увидев приближающегося Калавуна, он поклонился. Все мальчики синхронно сделали то же самое. Назир кивнул следующим двоим: — Давайте, готовьтесь. — И направился к Калавуну. — Приветствую тебя, мой эмир.