Флотоводец тоже преданно служил правителю и не собирался оставаться в тени. Хамуди ловко, одного за другим устранил всех соперников, но с Яннасом это ему не удастся. Нужно только вернуться в Аварис и поставить на место обнаглевшего выскочку.

Какое нынче безоблачное небо, какое тихое море!

Подходящая погода для нападения на остров. Пусть притворщики-критяне в последний раз вздохнут спокойно, приблизился час расплаты! Страшный час.

В каюту вбежал помощник Яннаса, он только что передал команде распоряжение готовиться к бою.

— Все корабли приведены в боевую готовность, ждут только вашего знака.

— Все ли в порядке?

— В полном порядке. Катапульты исправны. Кормчие в точности выполнили приказ.

Яннас снова вышел на палубу, настороженно озирая берег, к которому приближались теперь гиксосы.

— Ни единого воина. Можно подумать, они все-таки решили сдаться без боя.

— Возможно, это ловушка?

— Конечно, ловушка. Для начала обстреляем берег зажигательными ядрами из катапульт. Пусть займутся те заросли. Поджарим критян. Одни сгорят, другие разбегутся. Если найдутся храбрецы и попробуют сопротивляться, их живо перебьют наши лучники. Затем высадимся и прочешем остров. Вы знаете, чего я всегда от вас требую: никого не оставляйте в живых.

Воины приготовились стрелять из катапульт.

Обстрел остановило непредвиденное обстоятельство: к передовому кораблю стремительно подплывало небольшое судно, легко рассекая волны. Было заметно, что принадлежит оно гиксосам.

Яннас предостерегающе поднял руку. Он был в недоумении: кто вознамерился помешать ему?

Гонец правителя поспешно поднялся на борт корабля.

— Флотоводец, я привез тебе приказ от повелителя.

Яннас прочел надпись на крупном каменном скарабее. Апопи извещал его, что Анатолия охвачена восстанием, требовал прекратить преследование морских разбойников, немедленно покинуть архипелаг Киклады и двинуться на восток, чтобы как можно скорее уничтожить мятежников.

— Я и не надеялся, что так быстро разыщу тебя! — радовался гонец. — Удача, что ты оказался у берегов Крита.

Губы Яннаса искривила нехорошая усмешка.

— Удача, говоришь? Я никогда не полагался на удачу.

Он подал кормчему сигнал к отплытию и злобно глянул на огромный красивый остров.

Ничего, Крит еще получит по заслугам! Пусть пока подождет.

Комендантом крепости Гебелен был уроженец Ханаана, шестидесятилетний старик, верный сподвижник Апопи. В юности он сжег немало селений в Палестине и Дельте Нила, перебил множество стариков и детей, изнасиловал сотню женщин. Правитель, довольный его подвигами, щедро наградил бравого вояку, доверил возглавлять на старости лет гарнизон лучшего укрепленного города, главного оплота гиксосов на юге.

Продвижение фиванской повстанческой армии нисколько не встревожило старика. Захватили Кусы и радуются, дураки. Не понимают, что завтра же их раздавят. Сами загнали себя в западню. Не сунутся теперь ни на юг, ни на север, так и будут сидеть, пока правитель не соизволит вспомнить о них и не сметет с лица земли одним махом.

Зато нубийцы представляли серьезную угрозу. Утешало одно: нынешний правитель города Кермы был человеком неглупым и понимал, что выгоднее оставаться верным союзником гиксосов, нежели ссориться с ними.

Так что жизнь в крепости текла своим чередом, размеренная и однообразная. Опасаясь, что воины вконец обленятся, комендант установил жесточайшую дисциплину. Он неукоснительно следил за соблюдением всех правил и исполнением обязанностей по службе и в быту. Гарнизон был готов днем и ночью отразить нападение врага.

Впрочем, крепость Гебелен неприступна. Стоит египетским баркам подойти близко к городу, их сейчас же осыплют огненными стрелами, и они потонут.

У бунтовщиков-египтян остается единственная возможность: напасть на стражу, которая трижды в сутки обходит крепость снаружи. Но царица Яххотеп никогда не решится подойти к Гебелену так близко. Знает, что штурмом его не взять. К тому же лучники заметят со стен и убьют любого, кто дерзнет угрожать стражникам.

А если враги осадят крепость, защитникам ничего не стоит попросить подкрепления: с помощью сигнальных зеркал предупредить дозорных на сторожевой башне, расположенной южнее, в нескольких днях пути отсюда. Те передадут сигнал дальше, и вскоре приплывут воины из Элефантины или из Нубии, от первого порога Нила. Да, любой отряд египетских мятежников они перебьют шутя.

— Комендант, прибыло судно с провизией, — доложил помощник.

Защитники крепости ни в чем не испытывали нужды: им привозили отменное пиво, овощи, разнообразные плоды, сушеную рыбу, мясо.

— Судно прибыло в положенное время?

— Да, как всегда.

Комендант смотрел с крепостной стены, как из трюма выносят пузатые хананейские кувшины с двумя ручками. Среди них были огромные, вмещавшие тридцать мер и больше.

Помощник облизнулся, предвкушая славную трапезу.

— Сегодня привезли мед, вино и оливковое масло, — напомнил он коменданту. — Еще я велел прислать побольше полотна, чтобы приодеть наших воинов. Если они поскупились, я им покажу!

Старик с неизменным удовольствием наблюдал, как сытые стражники в черных шлемах издеваются над египтянами. Гиксосы не скупились на побои и оскорбления, давая при каждом удобном случае понять, что теперь они хозяева Египта. При малейшей попытке сопротивления рабов убивали десятками.

Ворота распахнулись, впуская длинную вереницу людей, нагруженных тяжеленными кувшинами. Носильщикам не давали ни минуты роздыха, многие из них едва дышали от усталости.

Сняв с плеч непосильную ношу, невольники должны были скорее бежать назад, прочь из крепости: им запрещалось оглядываться и смотреть по сторонам.

Они сновали туда-сюда под прицелом двух десятков лучников, приложивших стрелы к тетиве. Воины особенно следили за тем, чтобы мерзавцы-рабы, воспользовавшись всеобщей суматохой, не проникли во внутренний двор.

Все правила безопасности соблюдались с предельной строгостью.

Довольный комендант поделился с помощником своими предчувствиями:

— Вот увидишь, вскоре к нам прибудет посол от правителя. Кусы отобьют, и тогда мы получим приказ напасть на Фивы, разрушить и разграбить подлый город. А в помощь пришлют гарнизон Элефантины.

Между тем на судне подняли парус, намереваясь отплыть обратно на юг.

— Выпьем винца вечерком? — предложил помощник.

— Какие попойки? Сегодня ранний отбой. Завтра еще до света вычистим и вымоем крепость сверху донизу, чтобы к полудню блестела. Я проверю. Если мне понравится, так и быть, попразднуем.

Помощник с трудом скрыл досаду, но поневоле смирился. Он бы охотно подкупил стражу и присвоил хотя бы один кувшин, но комендант все равно узнает. Тогда сиди месяц в яме, а потом служи дозорным на сторожевой башне. Лучше уж скрепиться и подождать. Придется поужинать всухомятку.

Поздно ночью Гебелен погрузился в сон. Бодрствовали лишь несколько часовых, но и у тех слипались глаза. Чего ради мучиться: стены неприступны, кругом все спокойно?

Тишину не нарушал ни единый шорох. Снаружи не было слышно, как в амбаре с хрустом разбился кувшин. Оттуда с трудом вылез Усач, растирая затекшие ноги. Как все-таки неудобно путешествовать в кувшине! Вот и Афганец выбрался на волю. Постепенно к ним присоединилось еще пятнадцать человек.

Дерзкий план царицы Яххотеп наполовину осуществился: им удалось захватить грузовое судно, направлявшееся в Гебелен. Воины повстанческой армии переоделись гиксосами, освобожденные рабы согласились в последний раз сыграть роль несчастных униженных носильщиков, семнадцать отчаянных храбрецов спрятались в огромных кувшинах.

Загляни защитники Гебелена в кувшины прежде, чем их отнесли в амбар, смельчакам бы не поздоровилось. Но уверенность в собственной безопасности и привычка к регулярным поставкам провизии сделали стражников легкомысленными.