— Они полезли за нами! — крикнул один из разбойников. — Скорее! Нам нужно оторваться от них!

Лучники уже осыпали удиравших разбойников стрелами, но струи газа из трещин вулкана мешали им прицелиться. Главаря гиксосы упустили. Он побежал по краю кратера, надеясь спуститься по противоположному склону и уйти от преследователей.

Ему это не удалось. Стрела вонзилась в бедро.

Превозмогая боль, он еще цеплялся за камни, но подоспевший гиксос повалил его наземь и придавил коленом.

— Не убивайте его! — приказал Яннас, с любопытством приглядываясь к огненному озеру в кратере вулкана.

Вместо воды его наполняла ослепительная ярко-красная кипящая лава.

— Пощадите! — взмолился разбойник. — Я открою вам, где спрятаны сокровища!

— И где же они?

— В пещере. Я укажу вам место, если поклянетесь, что отпустите меня.

— Отпустим! Отчего не отпустить?

— Ты клянешься?

— Говори скорей, негодяй, иначе будет поздно. Не зли меня.

— Иди по этой тропе, увидишь скалу, на ней нарисован круг, напротив — пещера. Там полно всякого добра. Ты станешь богатейшим человеком. Помни, это я помог тебе!

— Ты помог повелителю гиксосов, богатства поступят в его казну. Я не ищу сокровищ, мне приказано истребить мерзавцев, нападавших на наших торговцев.

— Так ты отпустишь меня?

— Отпущу, раз обещал, — медленно проговорил Яннас. — Но сперва тебе не помешало бы искупаться. Ты так грязен, что от тебя смердит.

— Искупаться? Где искупаться?

— Вон в том красном озере. Подходящее место.

— Нет! Нет! — завопил разбойник. — Лучше прирежь меня!

— Бросьте в озеро эту вонючую падаль, — приказал флотоводец.

Четверо гиксосов подняли раненого и швырнули его в кипящую лаву.

В военном лагере в Фивах царило сильнейшее возбуждение. Время жатвы прошло, множество новых кораблей было спущено на воду. Хранитель печати Неши предстал с подробнейшим докладом перед фараоном Камосом и царицей Яххотеп.

— Теперь у нас достаточно провизии. Молодые, сильные и отважные воины пополнили наши ряды. Их хорошо обучили. Они ждут лишь вашего приказа выступать.

— Высок ли у них боевой дух? — спросила Яххотеп.

Неши смутился и ответил не сразу.

— Все это храбрые решительные мужчины. Однако…

— Предстоящее сражение с нубийцами пугает наших воинов, верно?

— Верно, царица. Многих смущают слухи об их невероятной жестокости и кровожадности. Военачальники убеждают воинов, что мы лучше вооружены и в бою искуснее. Я говорю им то же самое, но победить страх перед нубийцами пока не удается.

— Каждый, кто сеет панику, будет казнен на глазах у всего войска! — воскликнул разгневанный Камос.

— Не торопись с казнями. Есть и другое средство исцелить людей от страха, вполне простительного, унаследованного еще от предков.

Паштет из печенки гусей, откормленных инжиром, жареные утки, запеченная говядина, пюре из лука, кабачков и чечевицы, пряное янтарное пиво, бесчисленные медовые пирожки — каких только блюд не прислали из дворцовой кухни на пир, устроенный в военном лагере перед походом.

Каждому воину предварительно выдали притирания с терпентиновым маслом для умащения тела: оно разогревало мускулы, придавало сил, изгоняло неприятные запахи и насекомых. Повсюду расстелили новенькие циновки, по две на человека.

— Яххотеп заботится о нас, как о родных детях! В жизни не пробовал такой вкуснятины! — невнятно пробормотал Усач, жадно уплетая свежие лепешки с гусиным паштетом.

— Готов согласиться, что иногда и Египет в радушии не уступает моей родине, — отозвался Афганец.

Сидевший по соседству от них бывалый вояка презрительно хмыкнул, отбросив тщательно обглоданные утиные кости.

— Ишь, растрогались! И впрямь наивные детишки. Нашли чему радоваться! Никак не возьмут в толк, что это не пир, а тризна. Мы едим вволю в последний раз. Потом на барках будем сидеть впроголодь. А там и вовсе помрем! Нубийцы нас ужо приголубят!

— Ну, я-то помирать не собираюсь! — заявил Афганец.

— Дурачок! Сразу видно, не знаешь ты нубийцев!

— Зато ты с ними знаком, так?

— Положим, в Нубии я не бывал, но всем известно, что эти черные великаны непобедимы! Они в десять раз сильнее нас всех, вместе взятых!

— С чего же они тогда гиксосам кланяются? — усмехнулся Усач.

Вояка рассердился не на шутку.

— Нубийцы гиксосам наподдадут в два счета, вот увидишь! Они настоящие воины, не то что мы. Ни один египтянин не вернется из нынешнего похода.

— Если ты так боишься нубийцев, беги отсюда, пока не поздно, — посоветовал Афганец. — Возвращайся домой. Кто заранее смирился с поражением, тот наверняка погибнет.

— Ты что, иноземец, считаешь меня трусом?

— Нет, просто прошу поступить разумно.

— Да ты никак издеваться вздумал?

Усач уже приготовился разнимать драку, но тут все разом смолкли.

Царица Яххотеп обратилась к воинам:

— Нам с вами предстоит тяжкое испытание. Мы встретимся лицом к лицу с могучим противником. Нубийцы воевать умеют, это известно всем. Но, прежде чем вступить в Нубию, нам следует взять штурмом один из самых важных оплотов власти Апопи — крепость Гебелен. Иначе нубийцев не одолеть, ведь гиксосы пришлют им подкрепление! Так что разрушить крепость — крайне важно. Гиксосы захватили нашу землю, присвоили все ее богатства, а нас, исконных жителей, превратили в рабов. Пришло время доказать, что мы свободные люди и не потерпим притеснения! Свободолюбие — вот наша главная опора. Пируйте, веселитесь, чувствуйте себя хозяевами Египта!

Вояка взял себе еще мяса и налил побольше крепкого пива. Речь царицы его успокоила. Взять штурмом Гебелен — дело невозможное. Армия освобождения быстро вернется восвояси, осада крепости ни к чему не приведет. О походе в Нубию не будет и речи.

Тетишери уже много дней не вставала с постели. Яххотеп почтительно поцеловала руку матери.

— Камос отправится в поход без меня, — объявила она. — Я останусь тут и буду ухаживать за тобой.

— Нет, дочь моя. Твой долг — помогать сыну, быть рядом с фараоном. Он молод, не знает жизни. Без твоего совета Камос совершит непоправимые ошибки.

— Мой долг — выходить тебя. Ты больна. Без тебя, дорогая матушка, я бы ни за что не решилась продолжать борьбу.

— Нельзя поставить под угрозу судьбу Египта из-за какой-то больной старухи. Подумай о будущем, Яххотеп, сражайся за наше счастье, а мне предоставь самой сражаться с недугами.

— Покинуть больную мать недостойно царицы.

— Не поймешь, кто из нас упрямей. Помоги-ка мне подняться.

— Старший лекарь не велел тебе вставать с постели!

— Не волнуйся, я не собираюсь умирать. По крайней мере, дождусь твоего возвращения. У меня ведь полно дел. Ты поручила мне следить за порядком в Фивах в твое отсутствие и собрать со всего нома ополчение в случае, если на нас нападут гиксосы.

Хрупкая, маленькая, едва живая Тетишери вышла из своих покоев. Яххотеп все боялась, что та упадет, но старая царица ступала твердо, радовалась жаркому солнышку и, подозвав младшего внука, сказала ласково:

— Не беспокойся обо мне, Яххотеп, спокойно плыви на юг. Не беда, что я приболела. Яхмос обо мне позаботится. Правда, Яхмос?

Усач натирал рукояти ножей и бритв смолой, перемешанной с истертым в порошок известняком. Этот состав придавал дереву прочность. Афганец натачивал клинки и осматривал наконечники стрел.

Управитель царского дома Карис поспевал повсюду, добросовестно вникал во все мелочи. Заглянул в трюм каждого судна, заботливо ощупал каждый ящик и кувшин, поговорил с каждым кормчим. Назавтра египтяне тронутся в путь, важно проследить, всего ли в достатке и все ли на месте.

Хирей был озабочен совсем другим.

— Царица, я всех опросил, но никто не заметил лучника, стрелявшего в царя. Пока что розыски тщетны. Само собой, я удвоил число телохранителей, отобрав достойнейших. Все меры безопасности соблюдаются с особым усердием.