Освященная ткань с вышитым крестом, свидетельствующая о принадлежности к каравану ученых, открывала перед ней многие двери. Она могла, ничего не опасаясь, подходить к повозкам с книгами и даже просматривать реестры, в которых делали записи монахи. Там были сотни произведений, в основном великих арабских ученых последних пяти веков. Перевод всех этих рукописей был задуман Хьюгом де Шампань в 1110 году. Сейчас в распоряжении Анкс были горы исписанных страниц, а Фоддо-ар настаивал на том, чтобы она читала как можно больше. Ее неудовлетворенное любопытство не давало ей покоя после того, как она обнаружила четыре повозки, доступ к которым был строго воспрещен всем. Эти повозки были не просто накрыты» они были обшиты железом и досками и обвешаны замками. На их охрану было выделено двенадцать солдат. Никто об этом не говорил. Анкс не осмеливалась открыто спросить у Флодоара, что находится в этих повозках, но ждала подходящего момента, чтобы узнать об этом.

Хотя в их караване было мало священников, Анкс продолжала вести себя как прилежная паломница и часто молилась в одиночестве, к великому неудовольствию библиотекаря, которому почему-то именно в такие моменты нужно было продиктовать ей письмо или закончить объяснение урока. Почти полное отсутствие набожности у людей в этом караване беспокоило девочку так же, как и настораживающие намеки Игнагиуса по поводу истинных целей Милиции. Было ли это как-то связано? А этой ночью даже прибыло подкрепление от императора Константинополя!

— Все это странно, — сказала она неожиданно своему учителю, несмотря на то что была сосредоточена на работе.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Что?

— Мы везем с собой почти две библиотеки аббатства, передвигаемся под охраной, предоставленной нам врагами Рима, притом ночью! Я ни разу не видела, чтобы вы молились или шли пешком. Боже мой, с какой же целью мы совершаем это паломничество? Что тут происходит?

Лицо библиотекаря исказилось от гнева.

— Я не могу ответить одном фразой на эти вопросы, малышка, как бы я ни старался, поверь мне. Ты нетерпелива. Всему свое время. В нашем деле нет простых путей. Ты находишься здесь несколько недель, и я стараюсь научить тебя не торопить события. Всему свое время.

Флодоар снова склонился над картой.

Разочарованная этим ответом, Анкс сделала вид, что вернулась к своим занятиям. Она подумала о «Тимее» Платона и о странной сфере, являющей собой душу мира.

С тех пор как она попала к библиотекарю, он обучал ее азам наук, начав со странного постулата «Верить во все». Но это было только началом, каждый урок и доводы Флодоара вызывали у нее все больше удивления и растерянности.

Однажды он заявил ей:

— Наследие греческих мыслителей — это настоящая катастрофа. Христианская религия могла бы пойти по неизведанному пути, впервые после стольких веков, но вместо этого она была заражена и извращена ее греческими и латинскими Отцами. Какая потеря!

Анкс не могла принять такое объяснение. Античный мир? Вся западная культура зиждется на его наследии. Не хватило бы слов, чтобы вознести хвалу греческим философам за утонченность их мыслей.

Анкс возразила:

— Разве не грекам мы обязаны всем? Мы рассуждаем, мы учимся, мы вникаем в тонкости нашего мира, условия нашего существования так, как нас научили они. В античные времена это было светом, предшествующим появлению Христа!

Флодоар покачал головой.

— Греки сделали одно-единственное открытие, моя девочка: то, что человек получает удовольствиеот процесса мышления. Все исходит отсюда. Поэтому, естественно, греческие умы сделали предположение, что человек может все понять. Они привили нам мысль, что потенциально на этой земле не существует загадки, которую нельзя было бы разгадать. Ясно, что это льстит человеческому самолюбию, поощряет к рассуждениям, но это полностью ошибочно — человек не способен все понять. Самое интересное — некоторые философы того периода очень рано осознали эту очевидную истину. Но именно этот момент в развитии античной мысли упустили через столетия потомки. Они сохранили мысль, лишенную мудрости. Ты знаешь, кто такой Зенон?

— Автор «Парадоксов»?

— Это настоящее «греческое чудо», подтверждающее мои слова. Зенон Элейский родился в V веке до рождества Христова. Он прославился тем, что однажды доказал: стрела лучника никогда не сможет достичь цели. Если верить Зенону, чтобы попасть из лука в мишень, нужно, чтобы стрела в действительностипреодолела в воздухе первые десять метров, первые пять метров, первый метр, первый сантиметр, первые полсантиметра и так далее, до бесконечности бесконечного множества делений пространства. Для Зенона движения не существовало, и стрела всегда оставалась неподвижной в каждой новой точке. Лучник посмеялся над таким умозаключением, выпустил стрелу прямо в мишень и отправился восвояси. Высосанные из пальца «Парадоксы» Зенона сбили с толку целые поколения мыслителей. Это такая игра. Мы удивляемся, поражаемся железной логике, какой-то миг тревожимся, затем мы, прислушавшись к себе, поступаем, как лучник в легенде: достаточно самого простого обыденного действия, чтобы убедить нас, что все это — не более чем сказка, и мы успокаиваемся и продолжаем жить как ни в чем не бывало. Зенон отрицал и время, и пространство. Он утверждал, что для того, чтобы прошла секунда, необходимо, чтобы прошла ее половина, а до того четверть, треть, доли милисекунды и так далее, но не существует ни малейшей возможности перейти из одного момента в другой. Может ли это быть верным? Время существует, поскольку мы его проживаем? Не имеет значения! Это лишь отвлекает наше внимание. Это то, что я называю «комплексом Зенона». Он применим ко всем теориям, придуманным человеком с тех пор, как он мыслит масштабно. Мы мыслим, получаем от этого безумное наслаждение, создаем невероятные системы, но если вдруг эти системы, к несчастью, ограничивают возможности нашего ума, более того, если они ставят под сомнение сам факт нашего существования, тогда мы довольствуемся тем, что глупо улыбаемся и прибегаем к концепциям, более удобным для нас — Я не понимаю ваших рассуждений, — сказала девочка. — Еще немного — и вы заставили бы меня поверить, что правильно все: ритуалы египтян, язычников, кельтов, греков, индусов. А сегодня вы мне говорите, что нужно сомневатьсяво всем? Включая время?

— Не совсем так. Я могу верить, что Вселенная была сотворена за шесть дней или что солнце восходит каждый день, потому что Юпитер появляется на своей золотой колеснице, но я должен осознать невозможность узнать, почему эта Вселенная существует, невозможность объяснить существование мира! Человек стремится разгадать секреты Вселенной, как будто он наблюдает за ней извне и может постичь все. Ему кажется, что он способен изучить механизмы жизни. А он ведь является действующим лицом, проявлением этой жизни. Он ограничен. Он не располагает всей информацией по этому вопросу. Мы не можем объяснить явление, когда мы сами являемся выражением этого явления. Это абсурд. В любом случае, его представление о мире обречено оставаться фрагментарным, неполным.

Анкс нахмурилась.

— Значит… стрела никогда не попадет в цель? — спросила она.

Флодоар, улыбаясь, утвердительно кивнул головой.

— И секунда никогда не истечет, — сказал он.

Все еще находясь под впечатлением разговора, девочка задумалась.

— Время и движение не существуют? Пойму ли я эту «тарабарщину» до прибытия в Иерусалим?

— Я сделаю все, чтобы тебе в этом помочь, — сказал библиотекарь. — А пока что тебе необходимо разучиться думать так, как тебя научили подобные тебе. Остерегайся логических рассуждений. Как только мы хотим постичь суть вещей, она ускользает от нас. И то, что возмущает твой разум, как сегодня услышанное тобой о пространстве и времени, порой ближе к реальности,чем твои представления о самых обыденных вещах.

После этого странного урока Анкс поспешила обратиться к«Тимею», а затем и к другим произведениям, написанным в античную эпоху. Она постигала удовольствие мыслить, доводимое греками до высшей степени, и безумие, к которому приводит непоколебимая логика.