Все шло по плану. Псалтыря и имени Оберона де Сентива было достаточно, чтобы перед ним открылись все двери. Охранник попросил подтверждения в миссии де Сентива, и тот ответил, что действительно ждет Чосера.

Навстречу Чосеру вышел монах, на его Голове был клобук из грубой шерстяной ткани.

Перед ними открылась дверь, и Козимо очутился в огромном зале, где он увидел военных, стоявших перед экранами с пультами. В обоих концах зала были большие окна — от пола до потолка. Свет как бы парил над головами людей и андроидов. Козимо и его проводник прошли вдоль платформы. Через несколько минут они попали в узкий коридор, каждый раз останавливаясь перед очередным тамбуром, который монах открывал с помощью специальной карточки.

— Меры предосторожности, — объяснил он.

— Понимаю.

— Как ни странно, отец де Солив, кажется, забыл, что пригласил вас.

— Правда? Мне бы не хотелось его беспокоить. Он, конечно же, занят и не сможет меня принять. Мне лучше уйти?

— Нет, нет, — прервал его монах. — Напротив. Как только он о вас вспомнил, он сразу же закрыл собрание и заторопился на встречу с вами.

Монах прошел через боковую дверь, охраняемую двумя андроидами. Козимо наконец оказался на личной территории Оберона де Сентива. В комнате перед экранами работали пять роботов. Они поздоровались, с посетителем. Монах открыл дверь, ведущую в кабинет святого отца, и пропустил туда молодого человека.

— Он скоро будет. Располагайтесь. Я вас оставляю.

Он закрыл за собой дверь.

И вдруг Козимо забеспокоился. А если Оберон придет не один? Если это ловушка?

Кабинет был по-монашески строго обставлен, без всяких украшений. Козимо заметил орудия самоистязания: плеть, власяницу и другие инструменты для умерщвления плоти. Зато он не увидел ни одного предмета культа — ни распятия, ни иконы. Он подошел к большому окну, выходившему в космическое пространство. Звезды двигались снизу вверх — казалось, что разворачивается свиток. Это было обычное смещение Азимов вращавшегося вокруг своей оси. Время от времени вдали показывалась луна, находящаяся вблизи красной планеты: это была система Тоннер, где предполагалось сделать первую остановку.

Открылась дверь, вошел Оберон де Сентив.

Он был один.

Монаху было около пятидесяти лет. Лысый череп, приплюснутый нос, щеки, такие же обвислые, как и его ряса. Он был толстым, бледным, болезненного вида, с мешками под глазами и бесцветной толстой нижней губой.

Он принял Козимо на первый взгляд радушно, был услужливым, но держался настороженно. Казалось, он чем-то смущен.

— Добрый день, отец мой, — сказал Козимо. — Я принес вашу книгу — псалтырь, как мы и договаривались.

— Я вижу. Хорошо. Очень хорошо. Вы один?

Козимо кивнул.

— Никто за вами не следил? Вам не задавали никаких вопросов?

— Ничего необычного.

— Хорошо.

Де Сентив подошел к входной двери, чтобы убедиться, что она закрыта. Знаком он показал Козимо, чтобы тот последовал за ним в самый отдаленный угол комнаты, и там попросил гостя говорить шепотом.

— Я не знаю, как вы сюда попали, но это должно остаться сугубо между нами. Как вы обо мне узнали? Кто вам говорил обо мне?

— Никто, отец мой. Мы встретились по воле случая. Достаточно быть немного наблюдательным. Вы сами себя легко выдаете, если мне будет позволено так выразиться.

— К несчастью, мне об этом хорошо известно!

Де Сентив вытер пот со лба.

— Если я могу чем-то помочь… — начал Козимо.

— Мне помочь? Вы уверены? Меня можно только пожалеть.

Глазки у монаха забегали.

— На вашем месте, — сказал он, — я бы не интересовался, чем я занимаюсь.

Козимо опустил голову.

— Я мог ууйти, спокойно произнес он. — Если я вам не нужен, я исчезну, и вы больше никогда меня не увидите.

— Нет, подождите. Я этого не говорил. Останьтесь.

Монах переступал с ноги на ногу, по-прежнему избегая смотреть в глаза своему гостю. Наконец он спросил:

— А девушка согласна?

Козимо сразу же посерьезнел.

— Как я вам писал, она просит вашего заступничества. Она согласна на все. От вас зависит, как повернется дело.

Лицо монаха озарила улыбка, но она тут же исчезла.

— Как зовут эту малышку?

— Лис.

— Лис. Великолепно. Это одна из тех девушек» которые раскаялись в том, что совершили в прошлом?

— Совершенно верно.

— Тем ие менее она согласна на… Вы понимаете?

Козимо поздравил себя с удачей. Оберон был уверен в непорядочности девушки.

— Я намекнул ей, что открытия, отбросив всякие предрассудки, перед таким набожным человеком, как вы, — значит сделать шаг навстречу своему спасению.

— И ей понятно, что это значит?

— Я думаю, что, поскольку вы ей заплатите благословением, а не деньгами, она будет считать, что ей простятся те маленькие радости, которыми вы ее одарите.

— О святое дитя!

Козимо, не поддаваясь священному трепету, согласно кивнул.

— Как все произойдет? — спросил де Сентив.

— Вас будут ждать за церковью под номером 42.

— Правда?

— Вас предупредят. Не волнуйтесь, эта девушка хитрее нас с вами.

— Эти чудовища все могут устроить. Ладно, значит, пусть будет так Но все должно оставаться в тайне. Не играйте со мной, я многое могу и я знаю, кто вы такой.

— Разве я выиграю, если погублю вас?

Козимо откланялся, собираясь уходить. Оберон остановил его.

— Подождите. Для ясности. Что вы требуете взамен?

— Не знаю, отец мой. Если вы хотите сделать мне одолжение, для начала прикажите вашим людям вернуть манускрипт моему соседу по каюте. Это молодой безобидный писака, его сочинения не представляют для вас никакого интереса.

— Посмотрим.

— Что же касается моего вознаграждения, я оставляю это на ваше усмотрение. Когда дело будет сделано, вы мне скажете сами, чем вы можете помочь такому скромному паломнику, как я.

— Хорошо. Я подумаю. Я подумаю… Но больше не пытайтесь увидеться со мной. В следующий раз я сам вас разыщу. Мне нужно время. Нас не должны часто видеть вместе.

— Как вам будет угодно.

Де Сентив позвал монаха, который привел Козимо.

— Проводи моего приятеля Чосера, — сказал он повелительным тоном, но с улыбкой.

И Козимо покинул сектор Робера де Крона.

Первый «Контакт» оказался удачным.

Когда он вернулся в каюту, Полибюс по-прежнему горевал из-за украденного манускрипта. Козимо же занялся составлением инструкций для Лис.

Через два дня Полибюс нашел свою рукопись, которая непонятно как очутилась у него на кровати.

— Чудеса! — воскликнул он. — Слава Богу! Можно продолжать…

А Козимо приготовился ждать вестей от де Сектива.

Анкс ехала в одной из крытых повозок, предназначавшихся для детей и женщин ирландской общины. Рядом медленно шли паломники, читая молитвы. Все направлялись к приходу Тоннер, где должны были остановиться на три дня.