При виде меня Фредди отсалютовал пивом, опрокинул в горло последний глоток, смял в кулаке банку и в довершение расплющил ее о прилавок. В его собственности находилось где-то с десяток акров земли вдоль лагуны, часть которых была отведена под рыбацкий лагерь, а часть под стоянку, на которой северяне за плату оставляли свои лодки, трейлеры и джипы до зимы, когда в этих краях расцветал туризм. Если день выдался обычным, то Фредди Де Квиснес сегодня уже собрал по пять долларов с каждой рыбацкой лодки на своих слипах, продал пару дюжин живых креветок на наживку, закачал чуток бензина и, вероятнее всего, уговорил с дюжину банок пива.

Он поднялся с табурета, подтянул обрезанные военные штаны и заглянул в ржавый холодильник. Извлек баночку пива и протянул мне. Я отказался.

— Ну, в какую на этот раз передрягу угодил? — не слишком любезно поинтересовался Фредди.

— Долго рассказывать. Мне бы в ванну.

— Сдается, тут одной ванной не обойтись, — буркнул приятель. — Тебе бы доктору показаться.

— Само пройдет.

Фредди кивнул в сторону и добавил:

— Аптечка под умывальником.

В ванной я увидел себя в зеркале. С лицом дела обстояли хуже, чем можно было предполагать. Я, конечно, не первый год живу на свете, и по голове получать приходилось, но вот лопатой приложили впервые. Справа, от скулы до самого подбородка, лицо рассекала широченная рана дюймов пять в длину. Челюсть приобрела нездоровую белизну и отдавала пульсирующей болью. На скуле красовалась шишка размером с яблочко-дикарку, под ней зияла дырища — не помешало бы наложить парочку швов. Мне вышибли дальние зубы, так что взглянуть на них не пришлось; эх, нелегкая, теперь еще на коронки раскошеливаться.

Я вытянул из держателя несколько бумажных полотенец, смочил их водой и утерся. Достал из аптечки пузырек с перекисью и щедро окропил рану на лице. Жидкость запузырилась, пробрало до слез. Я промокнул рану салфеткой, снова плеснул перекиси, опять приложил полотенце. Ножницами отрезал пару кусочков пластыря и крест-накрест пришлепнул их на рассеченную щеку, кое-как стянув рану. Шрам теперь останется — а, что там, не первый и не последний…

Потом стал прикидывать, что делать дальше. Если по-хорошему, надо копам звонить, да только за последние годы мои представления о добре и зле сильно поколебались. Виною тому — события, благодаря которым я оказался в Бейпойнте. Ну уж нет, премного благодарен, я теперь полагаюсь только на себя. Соблюдай закон, уважай стражей порядка — это верно, и все же провалиться мне на этом месте, если я еще когда-нибудь доверюсь им в поисках «правды и ничего, кроме правды». Тем более в отношении себя.

Позвонишь им — расхлебывай потом. Во-первых, у меня под ангаром труп плавает. То есть прежде чем докладываться властям, надо бы с адвокатом побеседовать, а мне было не до этой возни. Да и не будь трупа, с таким-то послужным списком меня сразу в чем-нибудь грязном заподозрят, даже если я позвоню доложить, что кошка на дереве вопит, слезть не может. А если учесть, что я без малого день как на свободе, дело обретает и вовсе подозрительный оборот. Про Харбор-Айленд тогда смело можно позабыть — с Менорки меня скоро не выпустят. Разлука с Барбарой затянется на несколько дней. Уж увольте, такой расклад не про меня.

Когда я вышел из ванной, «Кабз» вели два-ноль, а Фредди Де Квиснес вытащил из микроволновки пиццу и нарезал ее на куски, откупорив очередную банку «Будвайзера».

— Одолжишь тачку на время?

Знакомец склонил голову набок и смерил меня взглядом:

— А можно сначала поинтересоваться, во что ты влип?

— Лучше не надо.

Хозяин кивнул и спросил:

— Надолго?

— На недельку. Мне в Форт-Лодердейл, на самолет поспеть. На обратном пути пригоню.

Фредди откусил хороший ломоть пиццы, глотнул пива.

— Да ты не боись, денег дам, — добавил я. — Вроде как за аренду.

Приятель заметно повеселел.

— Сто.

Я достал из кармана мокрый денежный ком, отлепил от него сотенную купюру и протянул собеседнику.

— Извини, у меня только такие.

— Ничего, просохнет, — ответил тот.

Он встал с табурета и направился к большой квадратной доске, которая висела на стене возле холодильника. На ней болталось бессчетное множество ключей. Выбрав один, Де Квиснес протянул его мне.

— Белый «форд», старый «дом на колесах». Владелец в Мичигане обретается. Да только его удар хватил, так что пока он сюда не ездок, — пояснил Фредди. — Смотри, чтоб в целости и сохранности… А так мне не к спеху.

До Форт-Лодердейла я добрался за три часа с двумя остановками: в Титусвилле и Западном Палм-Бич — заскочил в магазин, льдом разживиться. Полотенцем, в котором лежал лед в пакетиках, я обматывал лицо, дабы охладить поврежденную челюсть. Щека больше не пульсировала, зато язык раздулся во рту и пылал как головешка. Дикарка со щеки почти сошла, обратившись в этакую синюшную сливину. Под одним глазом светился фонарь, под вторым тоже наклевывался здоровенный фингал.

На выезде из Форт-Лодердейла я остановился у телефонной будки и снова набрал номер «Кисок-Ирисок». На этот раз мне ответили.

— «Ириски», — гаркнул незнакомец, стараясь перекричать громыхающую на заднем плане музыку.

— Чипа Уиллиса можно позвать?

— Секунду.

Ждать пришлось минуты две. Закончилась песня, и зазвучал избитый гимн спортивных мероприятий «Уи уилл рок ю». Мне почему-то живо представилось, как девицы исполняют стриптиз на коленях клиентов и довольные хари жирных мужланов… Ну вот, пошло-поехало. А ну-ка прочь из головы всякая дурь. Наконец послышался голос:

— Але.

— Чип? — спросил я.

— Н-ну.

— А это я, не ожидал?

Молчание.

— Слушай, Чип. Свалил так свалил, Бог с тобой. Мне главное вещи из машины забрать, улавливаешь?

— Что надо, я не понял?

— Деньги, которые тебе Барбара передала, можешь оставить. Меня свое добро интересует.

— Какая Барбара? Что за деньги?

Тут до меня стало доходить, что голос принадлежит какому-то другому Чипу Уиллису: говорил он в нос и с акцентом северянина.

— Это Чип Уиллис?

— Да, сказал же.

— Слушай, у вас ведь есть лимузин?

— Ну есть. А кто это говорит?

— И ты на нем ездишь?

— Сажусь иногда за баранку. В чем дело-то?

— За мной сегодня заехали на вашем авто. Только этот человек меня высадил, а сам свалил.

— Я тут ни при чем.

— Да я уж понял. Не знаешь, кто на нем выезжал и где теперь искать тачку?

— Обожди-ка, приятель, сейчас за Рикки схожу. Это по его части.

Прошло еще несколько минут. Теперь зазвучала «Родная Алабама». Стараясь не давать воли воображению, я кумекал, что же такое творится на свете. Надо сказать, получалось неважнецки. Наконец в трубке послышался другой голос.

— Я Рикки. Вам известно что-нибудь о лимузине?

— С каждой минутой все меньше, — ответил я.

— Что-что? — гаркнул тот. — Не слышу: тут так басы нарезают.

— Говорю, не знаю, где лимузин, но мне он срочно нужен.

— Нам и подавно. Как в воду канул.

— Угнали его, что ли? — спросил я.

— Вы располагаете информацией?

— Нет, просто за мной заехал человек и до места не довез, — сказал я. — Высадил и смылся.

— Где он вас подобрал?

— М-м… на трассе.

— Вы с кем разговаривали, когда заказывали машину?

— Я не заказывал, — сказал я. — Мне все устроили.

— С кем они договаривались?

— Без понятия, — сказал я. — Думаете, угнали?

— Мне-то почем знать? Днем, когда открывал заведение, ключ уже забрали и в шкафу водительской формы не было. Я подумал, Чип или еще кто получил срочный заказ, да перед выездом не успел поставить меня в известность. Так они, однако, не при делах. Сами об этом первый раз слышат. А этот хрен, который вас подобрал, как он выглядел-то?

Я описал ему псевдо-Чипа.

— Не знаю таких.

— Еще бы.

— Ну и дела, — протянул Рикки и крикнул кому-то: — Эй, есть чем записать? Ну хотя бы карандаш! — Тут он снова обратился ко мне: — Как, вы сказали, ваше имя? Мне заявление об угоне писать, так копы спросят, кто известил.