– Остается только догадаться где.

– Там, где права человека – не больше чем помеха на пути массового сутенерства. Каковым занимается большинство стран.

– Европа?

– Если Европа, то Восточная, Это она снабжает весь континент проститутками и порноактрисами.

– Похоже, вы в теме.

– Так вы меня нанимаете?

– Вы не получите диплома юриста.

Я все равно половину занятий прогуливаю.

– Вы не поняли: вы не получите диплома, потому что умрете.

– У меня было больше баб и больше денег, чем у большинства людей за всю их жизнь. Прежде чем распрощаться со всем, мне остается только попробовать вкус власти.

– Чего?

– Власть, деньги, секс: – вот пресловутая троица, которая управляет белым человеком. Я хочу проверить теорию Джеймса Элроя.

– Если вы хотите власти, я вам ничем помочь не могу.

– Я говорю вам об истинной власти, той, что дает право убивать.

– И что вы собираетесь с ней делать?

– Уничтожить убийцу Марии.

– Вы говорите по-французски?

– На языке любви? Обижаете.

– Что вы знаете о торговле женщинами в Европе?

– Так мы партнеры?

Он протянул руку Натану, который пожал ее, осознавая, что посылает молодого человека на смерть.

– Партнеры.

– Вы только что увеличили свой штат вдвое.

Перебирая свой внушительный гардероб и набивая огромных размеров сумку, Алек приступил к краткому изложению:

– Бизнес, связанный с сексуальной эксплуатацией женщин в Европе, развивается. Развал СССР и Югославии породил анархию, способствовал появлению мафии, повлек за собой нищету и ускорил этот процесс. Основные поставщики – это Россия, Украина, Румыния, Чешская Республика, Болгария. Транзитные страны – это государства экс-Югославии и Албания. А страны назначения – это Италия, Германия, Франция. Прежде чем поставить девушек на рынок их собирают в лагерях, насилуют, избивают, унижают, низводят до состояния товара, затем продают и эксплуатируют. Основные места назначения этого трафика – крупные города Западной Европы. Старый свет нуждался в «виагре», вот ему и доставили триста тысяч девушек из Восточной Европы, чтобы возбудить его либидо.

– Вы неплохо знаете предмет.

– Как-то один наш преподаватель говорил о международном законодательстве относительно проституции. Я стал копаться. Я был знаком с одной девушкой, Леоном. Ей было семнадцать лет, она была школьницей в Молдавии, когда ее похитил, избил и изнасиловал какой-то серб-сутенер, а потом продал с аукциона в Белград. Там она попала в руки еще одного сербского козла, который два месяца держал ее в борделе в Черногории. Потом ее за две с половиной тысячи долларов купил какой-то албанец, который оказался еще хуже первых двух. Леона рассказывала мне, что некоторых девушек перепродавали раз по двадцать.

– Где вы ее встретили?

– В Лондоне. Я как раз выходил из одного клуба. А она совсем пьяная, сидела на скамейке в пабе, это было часов в шесть утра. Ей было девятнадцать, такая же жизнерадостная, как Дженнифер Джейсон Лейт в «Последнем поезде на Бруклин», она всю ночь обслуживала клиентов. Алкоголь развязал ей язык, а я был готов слушать. Когда я предложил вытащить ее оттуда, она меня предупредила, что ее кот вырвет мне ноги из задницы, если я только попытаюсь что-то сделать. А что они сделают с ней, она даже говорить не стала. Й знаете, что я сделал?

Он остановился посреди комнаты со стопкой трусов в руках.

– Оставил ее сидеть на скамейке, а сам сбежал, как последний трус. Так что имейте в виду: душу мне изливать не стоит.

Алеку было что себе доказывать. Родившийся в рубашке, обладающий внешностью плейбоя и при этом наделенный живым умом, он считал, что есть в жизни вещи поинтереснее, чем сделаться изворотливым адвокатом и защищать преступников, чтобы иметь возможность построить дом в викторианском стиле и поселиться там с супругой и детишками. Жестокая смерть Марии и встреча с Натаном Лавом заставили его «сойти с катушек». В душе Алек Фаулз был американцем. Он совмещал все их достоинства и пороки. Руководствуясь триединством: «деньги – секс – власть», будучи человеком мстительным и поборником справедливости, он был убежден, что начать вторую жизнь можно даже в двадцать четыре года.

– Собрали наконец чемодан? – спросил Натан.

– Еще минут пять.

Он пристроил дорожный несессер, набитый флакончиками с духами, и закрыл молнию своего «Samsonite». Направление – Париж.

Натан, сидевший сейчас рядом с Алеком, путешествовал под именем Этана Лейна; оно значилось у него в фальшивом паспорте, который он достал вместе с десятью тысячами долларов из водонепроницаемой сумки, закопанной на Арлингтонском кладбище, по ту сторону Потомака. Он решил использовать один из пяти фальшивых паспортов, которые спрятал по всему миру. Тот, что он добыл в Вашингтоне, был ему нужен не для того, чтобы исчезнуть, а для того, чтобы продолжать расследование. Во время полета Алек рассказывал о русской и албанской мафии, об их невероятной жестокости, о лагерях на Балканах, где держали множество женщин, которых покупали и многократно насиловали, прежде чем отправить в различные города Европы; о рынках женщин, где на них принимаются заказы, о девушках, которых держали в клетках и делали из них секс-рабынь, о сексуальном конвейере, где проститутки по дешевке вынуждены были обслуживать невероятное количество клиентов, о многочисленных публичных домах в Косово с толпами солдат натовских сил Косово и служащих миссии Объединенных Наций, о связях между мафией, деловыми и политическими кругами, благодаря которым все это становилось возможным.

На следующий день они приземлились в аэропорту «Руасси – Шарль де Голль», забрали чемодан Алека и сели в поезд до Фонтенбло. В туристическом агентстве они раздобыли подробную карту Национального географического института и местный путеводитель. Пока Алек устраивался в ближайшей гостинице, Натан, вооружившись картами, шел тем же маршрутом, что и Николь Баллан. Он запоминал запахи, звуки, все подробности этого пейзажа: двадцать пять тысяч гектаров леса, песчаных равнин, скал, изборожденных многокилометровыми туристическими тропами. Запахи подлеска, хвойных деревьев, мха, двуокиси углерода. И пение тысяч птиц, постоянный гул, который словно обрамлял этот островок дикой природы. К концу пути он наткнулся на группу туристов, которые штурмовали скалу метров пятнадцати высотой. Занятия по альпинизму. Тренер знал одного «фаната скалолазания», который занимался здесь в любую погоду. Его звали Жак Бланшар, и жил он в Фонтенбло.

Натан смотрел на молодую листву. Два месяца назад на деревьях листьев еще не было, и за скалистой грядой начиналось открытое пространство.

Он зашел за Алеком в гостиницу и попросил его надеть что-нибудь классическое, чтобы сойти за копа. В 18.30 из интерфона дома Жака Бланшара раздался гнусавый голос. Алек сообщил, что двое полицейских из Интерпола хотят задать ему несколько вопросов. «Скалолаз» встретил их на лестничной площадке перед своей квартирой. Он был одет в цвета фейерверка на 14 июля. От лодыжек до подбородка его обтягивал сине-бело-красный комбинезон. Он собирался отправиться на велосипедную прогулку. Условия для допроса были просто идеальными. Он спешил и нервничал, чувствуя себя очень неудобно в туфлях, предназначенных исключительно для того, чтобы крутить педали, и в смешной шапочке. Взглянув на часы с хронометром и счетчик сердечного пульса, он скорчил недовольную мину. Допрос проходил на половичке возле двери и длился не дольше десяти минут. Алек оказался не таким уж полиглотом, и Бланшару пришлось повторять все по два раза. Он вспомнил про 25 марта, потому что это был как раз тот день, когда он под проливным дождем карабкался на пятнадцатиметровую Дам Жуан, самую высокую скалу в окрестностях Фонтенбло. А еще в этот самый день напали на женщину. Он в полицию не пошел, потому что ему нечего было сообщить. Натан через Алека попросил его просто описать то, что он видел. Когда взбираешься на вершину, останавливаешься перевести дыхание и осматриваешь окрестности, даже если идет дождь. Бланшар видел пару оленей, которые перебегали тропинку, несколько птиц, которые прогуливались по серой равнине, людей на автобусной остановке, самолет в небе.