– Даже Генеральному секретарю ООН не удалось бы собрать их вместе.

– Он прав, Натан, – согласилась Сильви.

– Думаю, мы слишкомрано забросили еще один след – тех двоих мотоциклистов, – сказал Санако. – Задирая голову вверх, забыли про улицу.

– Что еще вы хотите из них вытянуть? – спросил Натан.

– Хочу быть уверен, что они – не та пара деревьев, за которой прячется лес.

Винченцо завязал платок на глазах Стефании и скользнул дрожащими руками по обнаженным плечам молодой женщины.

– Не шевелись, – приказал он.

Тишина окружала уединенную ферму в сицилийской глуши, к востоку от Корлеоне. Стефания различила звук шагов, шорох, запах туалетной воды, металлические звуки.

– Что там?…

– Тсс! – сказал Винченцо, сжимая затылок той, что теперь целиком оказалась в его власти.

Преследуемый четырьмя сотнями полицейских и карабинеров, заочно осужденный уже более сорока лет назад, Винченцо Баррано был, по словам судьи Фальконе, «одной из самых кровавых тварей в коза ностра». А после шумного ареста Тито Риины, он стал капо ди mymmu копи– крестным отцом всех прочих главарей. Агрессивный, нахальный, грубый, жестокий, мстительный, но осторожный. Он был в бегах с 1963 года, что не помешало ему усердно трудиться над усилением организации, чтобы сделать спрута еще более грозным. Регулярно менял укрытия, лицо, имя, группу крови. Известен был только его возраст – что-то около семидесяти одного года, Интерпол располагал лишь старым фото, обработанным на компьютере, от чего было мало проку, поскольку программа не учитывала изменения из-за пластических операций. Никто не знал, как Винченцо Баррано выглядит сегодня. Никто, кроме его сына Эмилиано, любовницы Стефании и троих подручных, которые сейчас суетились перед ним.

Помимо двух тысяч убитых в войне, которую он развязал в конце семидесятых, в активе Баррано имелось еще два крупных достижения. Ему удалось сделать мафию столь же скрытной, как и он сам, утвердив культ секретности и кровного родства, что затрудняло жизнь доносчикам. А вторым его подвигом был тайный сговор с миром политики и бизнеса. С помощью союзов, слияний, коррупции и ликвидации спрут распростер свои щупальца по всему миру, пользуясь глобализацией. Никогда еще мафия не была столь могущественна, она теперь строила целые империи, пользуясь мобильностью экономики, привлеченной быстрой и легкой наживой, развивала свои собственные транснациональные компании, проникая в лоно государственных структур. Валовой криминальный сбор превосходил сегодня тысячи миллиардов долларов в год. Двадцать процентов мировой коммерции. И Баррано был одной из ключевых фигур в этих преступных организациях, которые распоряжались планетой на паях с правительствами и транснациональными предприятиями.

Он втянул в себя аромат кудрявых волос Стефании. Девушка заняла место его покойной супруги, осветив сумерки его отшельнической и спартанской жизни. Кроме красоты, доброты и молодости она обладала качеством, к которому он был чувствительнее всего: верностью. Он прекрасно видел, что она волнует и его сына. И легко могла бы завести с ним интрижку, но вела себя сдержанно, хотя по возрасту молодые люди гораздо больше подходили друг другу. Стефания питала по отношению к патриарху безграничное восхищение. Потому-то он и не хотел разочаровать верную любовницу в день ее двадцатипятилетия.

– Теперь можешь смотреть.

Он развязал черный платок и поцеловал ее в шею.

– С днем рождения, Стефания bella.

На стене красовался телевизор с гигантским плазменным экраном, который только что повесили трое людей Винченцо.

– Спасибо, – сказала она.

– За что спасибо?

– За этот телевизор.

– Ты в самом деле думаешь, что я подарю тебе этона день рождения?

Он ткнул пультом в сторону телевизора, и экран зажегся.

– Осталось две минуты.

Какая-то реклама восхваляла чудодейственные свойства крема «Л'ореаль против старения», предназначенного для тех, кто этого достоин. Потом пошли анонсы вечерней программы. Потом новости RAI. Ведущая объявила об аресте Винченцо Баррано. В окружении полчища карабинеров крестный отец был доставлен в Палермо, где должен содержаться под строжайшей охраной.

– Двойник, – пояснил он недоверчиво взглянувшей на него Стефании. – Похож на того человека, каким я должен был бы стать сегодня без пластической хирургии.

– Это и есть твой подарок?

– Нет, это так, чтобы тебя позабавить.

В репортаже, посвященном упадку мафия, ведущая коснулась другого сюжета. Итальянский парламент решил запретить продукты, для которых используют тюленьих детенышей, протестуя таким образом против устроенной в Канаде бойни, где ради удовлетворения запросов моды за пять последних дней было истреблено сто тысяч животных. Ошеломленная Стефания обернулась к Винченцо.

– Это еще не все, – сказал он.

После отчета WWF – Всемирного фонда дикой природы, озаглавленного Dirty thirty, [19]Италиянамеревалась закрыть четыре свои электростанции, попавшие в список тридцати европейских сооружений подобного рода с недопустимым выбросом углекислого газа.

– А теперь третий подарок.

Словно подчиняясь Винченцо, ведущая объявила третий сюжет: итальянская компания «AGIP», уничтожавшая экваториальные джунгли ради добыли нефти, только что объявила о своем уходе из святилища амазонских индейцев.

Остальные новости были гораздо более зловещими. «Синджента», вторая в мире семеноводческая компания, создала для выращивания в Италии маленький арбуз без семечек, специально адаптированный для холодильников и одиноких потребителей. В Кремоне пресса присутствовала на презентации клона холощеного производителя, вышедшего из лабораторий генной инженерии LTR-C12. Винченцо выключил телевизор.

– Я имею отношение только к первым четырем новостям, остальные не моя работа, – сказал он, обнимая ее. – С днем рождения, дорогая.

Она одарила его поцелуем, в который вложила всю свою благодарность.

– У коза ностра есть свои люди в административных советах «Синдженты» и LTR-C12. Хочешь, мы остановим их разработки?

– А это возможно?

– Я луну с неба достану, только бы твое лицо осветилось улыбкой.

«Кабуки-клуб» еще не был переполнен. Когда капитан упомянул Кенджи и Хиноширо, бармен сообщил, что видел их два дня. Санако настаивал, и тот наконец проговорился, обронив имя своего хозяина. Через две минуты Сильви, Натан и Санако вошли в кабинет Йошио Оды Владелец клуба был японцем: гнусный оскал и бегающие глазки, которые застилал к тому же дым от сигареты. Трудно было сказать, на кого он похож без своего хабарика. Ода выпроводил двух массажисток, хлопотавших у него за спиной, прервал телефонный разговор, закрыл лежавшую перед ним папку, бросил взгляд на ящик стола, в котором наверняка лежала пушка, и только после всего этого уделил внимание непрошеным гостям. Допрос буксовал до тех пор, пока Санако не пригрозил закрыть его лавочку. Ода, наверное, сопротивлялся бы и дольше, но у него были другие дела.

– Три парня забрали Кенджи несколько дней назад. На следующий день после вашего визита, – уточнил он, обращаясь к Натану.

– Откуда вы знаете, что я уже приходил?

– Я же тут хозяин. Так что меня, естественно, предупредили, когда кто-то отделал двоих клиентов в сортире.

– Кто эти три парня, о которых вы говорите? – спросил Санако.

– Якудза.

– Я у вас спрашиваю имена, а не род занятий.

– Имен не знаю. Но на вашем месте я бы, выйдя отсюда, сходил на массаж в «Каннон-холл». Одна из моих танцовщиц, которая там работала, узнала среди этих яку тамошнего завсегдатая.

– Можно узнать, какого именно завсегдатая?

Йошио Ода вызвал танцовщицу, щуплую девушку в халате не по росту. Не переставая жевать огромный комок резинки, она уточнила, что того якудзу зовут Мак-И, что он грубый и весь в татуировках, вплоть до члена. Приходит на массаж каждый вечер.